В течение последних месяцев, в преддверии парламентских выборов, российской властью предпринимались мощные усилия, нацеленные на то, чтобы выборы не изменили ничего. А точнее, чтобы расстановка думских сил позволяла бы и дальше одной партии действовать в качестве монополиста.
Напомним, как это выглядело.
В феврале–марте 2016-го были внесены мелкие, но весьма коварные поправки в Закон о выборах. Журналистов, освещающих выборы, обязали проходить аккредитацию. Без нее их не допустят на участки в день голосования. Для получения аккредитации журналисту необходимо соответствовать ряду требований.
Появился и новый состав административного правонарушения — «воспрепятствование работе избирательной комиссии».
Раньше на участки пускали представителей любых СМИ. Но они, неблагодарные, в последние год-два выловили и обнародовали несколько случаев, когда некие странные избиратели пытались вбросить в урны пачки бюллетеней, пользуясь тихим покровительством избиркомов. Эти сюжеты оказались в Сети, их успело посмотреть полстраны. На этих кадрах видно, как наблюдатели пытаются остановить вбросчиков и привлечь внимание безучастных полицейских и раздраженных дам — членов избиркома. В этом, собственно, и заключалось, судя по всему, «воспрепятствование работе комиссии».
Затрудняя наблюдение на выборах, можно добиваться только одного — облегчения любых махинаций.
В начале апреля государственное телевидение произвело информационный залп по руководству одной оппозиционной партии. Теле- и радиокомментаторы возбужденно обсуждали сюжет из интимной жизни оппозиционного лидера. То, что демонстрация сюжета образует состав уголовного преступления (предусмотренного статьей 137 УК «Незаконное распространение сведений о частной жизни лица»), никого, кажется, не волновало. Оппонентов власти закон не защищает. Это всем понятно. Это уже норма.
Да, рейтинг у партии был явно невелик, но ее критика была власти неприятна. Ну, раздражала. Решили не церемониться.
Далее. В начале мая полностью сменилось руководство последнего негосударственного телеканала, позволяющего себе политическую аналитику (не пропаганду). Весьма осторожную, отмечу, аналитику. Думаю, многим это напомнило события 15-летней давности. Но разгон уникальной команды НТВ в 2000–2001 годах обозначил лишь начальный пункт ликвидации независимого от власти телевещания. Чистка РБК, судя по всему, символизирует окончание данного процесса.
В общем, усилия по избавлению власти от критики были предприняты серьезные и разнообразные. Обычная подготовка к выборам.
И это все при том, что рейтинг нашей партии-монополиста, по опросам всех служб, превышает 50%, а ее как бы конкуренты выглядят безнадежно отставшими. Это при том, что во всех без исключения регионах страны у партии-монополиста подавляющее большинство мест во всех законодательных собраниях. Во всех муниципальных собраниях (за редчайшим исключением) — тоже. Это при том, что на всю огромную страну осталось не более пары радиостанций и пяти-шести газет, позволяющих себе изредка публиковать критические материалы. Вот вроде этого. Пользуюсь редкой возможностью.
Таким образом, выборы должны означать дальнейшую консервацию сложившегося status quo. И тут уже возникает ключевой вопрос: а что мы, собственно, консервируем? Какой порядок вещей нам предлагают оставить незыблемым еще на 5–7–10 лет?
Думаю, мое мнение тут не отличается оригинальностью: страна погружается в новый застой. И консервировать нам предлагают именно режим нового застоя. Да, это расхожая аналогия, но основания для нее, увы, есть. Суть «застойных эпох» уже неплохо изучена. Эта суть — сочетание полицейщины во внутренней политике со стагнацией в экономике, с угнетенным положением производительных творческих сил. Есть и другие характеристики.
Важно еще, что стагнация обычно приходит на смену периоду роста и может какое-то время маскироваться под него, прикрываться его флером.
Данная историческая аналогия, на мой взгляд, помогает понять динамику и перспективу нынешнего российского политического режима.
Напомним о двух особенностях эпохи, вызывающей ассоциации с 1970-ми годами и оставившей нам в наследство не просто традицию и стиль, но целую модель отношений власти и общества — именно модель.
Первая особенность хорошо известна. Застой означал длительное бессменное нахождение на высших постах государства нескольких десятков чиновников, вышедших из недр предшествующего режима. Они обустраивали для себя, точнее, под себя новый режим, обеспечивавший им стабильный и комфортный контроль над властью на протяжении примерно двух десятилетий. Это подавление всех тех, кто мог бы прийти на смену, более или менее жесткая нейтрализация оппонентов.
Вторая особенность — более существенная. Это явное доминирование силовых методов и подходов, силовой логики над экономическим расчетом. Иными словами, силовиков над предпринимателями и вообще сколь-нибудь экономически активным населением. Над теми, у кого можно хоть что-то отобрать. Сначала они отбирают активы у «крупной рыбы». Потом идут по рыбкам помельче, заканчивая сносом киосков уличных торговцев.
Сопоставим еще раз. Режим, существовавший с 1965-го по 1985 год, держался за счет полностью государственной (и довольно неэффективной) экономики, а с начала 70-х еще и за счет высоких цен на нефть на внешних рынках. А потом лишь стагнировал. Экономическое и технологическое развитие замедлилось или вовсе остановилось. Власть окуклилась, образовав вокруг себя режим консервации и застоя.
Нынешний российский режим, как известно, обеспечил определенный подъем уровня жизни, также благодаря продаже нефти по высоким ценам. И государственный сектор до сих пор продолжает доминировать в экономике — кто бы что ни говорил.
И нынешняя экономика вошла в полосу затяжной стагнации — после короткого периода оживления и роста. Для части населения это уже не просто застой, но медленное погружение в бедность. Ведь новую экономику с новой структурой за 16 лет, за годы благоприятной конъюнктуры, создать так и не смогли. Но монополию на власть воссоздали.
Да, нынешний наш режим — другой. Главное его отличие от режима «первого застоя» — несколько сохранившихся с 90-х годов независимых СМИ. (Игрушечная многопартийность все же не в счет: уж очень она напоминает партийные системы стран «народной демократии», например ГДР.) Но их все меньше, и голос их все слабее.
Да, нынешняя российская, более или менее рыночная экономика гибче советской и лучше адаптируется к кризисам. И накопленных резервов еще может хватить на некоторое время.
Но главный итог, без сомнений, будет подобен итогам первого застоя. Усугубление технологической и экономической отсталости. Бедность значительного большинства населения. Всеобщее бесправие.
Итак, нам предлагают голосовать за преобладание силовых методов и за застой, выбирать стагнацию как образ жизни страны. Приняты уже законодательные и информационные меры для обеспечения именно такого выбора.
И я готов поверить в то, что многим моим соотечественникам такой выбор, к сожалению, сегодня кажется весьма удобным. Иногда очень легко поддаться соблазну и самообману (хотя мне и кажется, что обманывать себя в этой ситуации становится все труднее).
Как известно, путь к осознанию реальности и к новому витку развития — и у отдельных людей, и у наций — довольно часто лежит через преодоление иллюзий и мороков, через жестокие разочарования. Пара избирательных циклов на этом пути — сущая мелочь. Жаль лишь, что применительно к краткой жизни это довольно много.
