Единственно возможное будущее
Как и для каждого российского интеллектуала, первым и главным для меня остается вопрос о судьбе России. Думая об этом, я всегда помнил слова В.И.Ленина: «Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя натыкаться на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае — значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность».
Если размышлять об общих проблемах будущего России, то надо начать с анализа будущего всей нашей планеты. Об этом моя заметка в «МК» от 22 апреля «Великая альтернатива XXI века».
Если для цивилизации достаточно очевидны две главные перспективы — развитие потенций постиндустриального строя и переход к альтернативной цивилизации, то эти перспективы — база для разговора о судьбе России. Это то, что великий русский экономист ХХ века Н.Д.Кондратьев называл длинными волнами, а теория современной футурологии — дорожной картой.
Исходной я считаю проблему места России в мире. Если отбросить все полуварианты, то остаются два главных. Первый: Россия должна быть одной из великих держав. Второй: Россия должна быть «при ком-то» — ведомой.
Во времена Киевской Руси первое русское государство приняло ориентацию на ведущего — Византию. Эта роль ведомого дала Руси и религию, и культуру античности, но не спасла от разгрома монголами.
Потом и Западная Русь, и Восточная Русь продолжили линию ведомых. Западная — при Литве и Польше. Восточная — при Золотой Орде. Но если Западная Русь, то сопротивляясь, то подчиняясь, в основном осталась в роли ведомого, то в Московском княжестве сформировалась идея замены роли ведомого на самостоятельную роль. Появилась концепция: «Москва — третий Рим». Идея своего пути. Идея великодержавности.
Именно под знаменем курса на великодержавность Московия смогла объединить русские земли. Но сидение на двух стульях — боярском и дворянском — не могло стать опорой великодержавности в XVII веке, и в итоге — Смута.
Спасение России пришло благодаря тому, что великодержавность Московии сменилась великодержавностью романовской империи. Но империя, пытаясь усидеть на двух стульях — феодальном и капиталистическом, не сумела обеспечить к ХХ веку внутри страны эффективную базу великодержавности. И погибла в бурях трех русских революций.
Ленин и большевики смогли сохранить Россию, изменив модель великодержавности. Они избрали курс на Россию как сначала первую, а затем и главную страну будущего всей планеты — мирового социализма. Этот курс включал великодержавность в новом виде.
Но внутренняя противоречивость модели государственно-бюрократического социализма привела к тому, что цена советских успехов стала исключительной. И как итог — недостаточные стимулы для научно-технического прогресса в эпоху научно-технической революции.
Поэтому СССР, как и старая Россия, не смог обеспечить великодержавность эффективной внутренней базой. И СССР в конце концов распался.
Ельцин и сплотившаяся вокруг него часть бывшей советской бюрократии, растерявшись, избрали отказ не только от бюрократического социализма, но и от великодержавности. Избрали путь ведомого.
Этот курс правящих кругов России оказался курсом соглашательства. Курсом подчинения. И как итог — компрадорства. Его итоги таковы. Россия уменьшилась существенно — и по населению, и территориально. Десятки миллионов русских впервые в истории остались за границами Родины.
Но было бы серьезной ошибкой, подобно иным пропагандистам, считать десятилетие Ельцина только периодом «Смуты», «лихими девяностыми».
Во-первых, удалось осуществить — пусть в худшем из возможных вариантов — номенклатурно-олигархическом — великий исторический перелом — выход из бюрократического социализма.
Во-вторых, переход к постиндустриализму удалось осуществить без крайностей и жестокостей российского бунта, без крови гражданской войны.
В-третьих, в ельцинское десятилетие удалось сохранить и продолжить принесенные перестройкой Горбачева свободу печати, собраний, демонстраций.
В-четвертых, в стране пыталась утвердиться демократия — с разделением властей, конкурирующими партиями, влиятельной оппозицией.
В-пятых, удалось сохранить основную часть России в качестве большой страны с проживающей в ней основной частью русского народа.
В-шестых, Россия осталась ядерной державой.
Обобщенно говоря, создан ряд важных элементов постиндустриального строя.
В то же время за ельцинское десятилетие никакого подлинного рынка и подлинной конкуренции как движущих сил экономики в России не появилось. Появился московский Черкизон.
Никакого подъема реальной экономики не произошло. Масштабного роста благосостояния масс тоже не было.
Все ельцинское десятилетие Россия держалась сначала на кредитах, а затем и на ренте от вывозимого природного сырья.
Компрадорская Россия не могла иметь будущего. Было ясно, что от нее начнут в поисках лучшей судьбы отделяться сначала национальные автономии, а затем и российские регионы.
И в этот критический момент в личности Ельцина его народная, крестьянская, русская части взяли верх. Он мужественно решился на три меры. Первая — признать свою неспособность оставаться лидером и добровольно уйти самому в отставку. Вторая — выставить из Кремля своих гайдаровских, компрадорских друзей. Третья — передать власть наиболее пророссийски настроенной части своего окружения.
В.В.Путин, став президентом, проявил государственную мудрость, повернул руль России к ее многовековой великодержавности.
Однако надо видеть реальность. А она в том, что борьба двух генеральных курсов продолжается в России до сих пор.
В основе катастроф великодержавности прошлого было одно и то же, повторяющееся: внешнеполитическая великодержавность не была обеспечена главным — внутренним фундаментом. Если сейчас, возрождая курс на великодержавность, не учесть этого, то все может повториться.
У России есть только один вариант будущего — сохранение себя в качестве великой державы. Но в XXI веке необходима новая модель великодержавности. Самое главное сейчас — решительные усилия по формированию новой модели великодержавности России для XXI века.
Новая великодержавность России в XXI веке
Если главной проблемой российской великодержавности в прошлом всегда была слабость ее внутренней базы, то вполне естественно, думая о будущем, сосредоточить внимание именно на внутренних опорах российской великодержавности.
Разумеется, она, как и в прошлом, требует военной силы. Как говорил император Александр III, у России всего два надежных союзника — ее армия и ее флот. Сейчас это современная армия, ракетно-ядерный щит.
Вторая опора — ресурсная. Размеры территории и природных богатств, величина населения. Экспорт углеводородного и другого сырья. Эффективное освоение ежегодного прироста древесины в российских лесах, миллионов тонн ценнейшего возобновляемого сырья. Надо создать общегосударственную программу и общегосударственный центр по использованию богатств российской Арктики. В будущем исключительное значение приобретет пресная вода, особенно ее запасы в Байкале, в том числе и для экспорта. У нас огромные потенциальные возможности для получения электроэнергии солнца и ветра, приливов, внутриземного тепла.
Третий блок — социальная опора великодержавности. Дружба и сплоченность народов. Уровень элиты и ее лидеров.
Надо радикально улучшать генофонд России. Надо гарантировать не просто прирост населения, а появление абсолютно здорового нового поколения. Мобилизовать все силы науки, чтобы знать все о здоровье будущего ребенка уже до его рождения. И стать страной, в которой при здоровой нации кандидатами для Паралимпийских игр будут только жертвы несчастий.
Для социального оздоровления России необходимо возвратить значительную часть нашего населения на землю. Сделать Россию во многом «одноэтажной».
Веками наш народ жил на земле, сформировался на ней, защищал ее, поливая своей кровью. Советская система обезземелила народ, уничтожила его корни. Надо вернуть всех желающих на землю. Для каждой семьи иметь родовое гнездо, с «заветной скамейкой у ворот» для каждого ребенка. Чтобы дети не горбились у планшетов, а растили и овощи, и животных, и птицу. Чтобы пенсионеры не томились возле дурацких телепередач, а могли — в меру наличия сил — работать на своем дворе. А взрослым Интернет даст возможность и два, и три дня работать «на дому». Обобщенно говоря — для новой великодержавности укоренить народ.
Надо укреплять восстанавливаемую историческую основу России — ее продовольственную независимость.
Четвертая опора великодержавности — экономика научно-технического прогресса. Надо выделить важные для будущего отрасли и регионы и мобилизовать на этих участках ресурсы из централизованных программ, среднего и малого бизнеса. Задача власти — разработка указаний о необходимых направлениях активности малого бизнеса и создание всех условий для него. Сорок лет назад я был поражен тем, как власти Финляндии не охотились за уродливыми ларьками, а ориентировали малый бизнес на подготовку к участию в уже предвидимых отраслях добычи в Арктике нефти и газа — от производства нижнего белья и обуви до сверхсложных приборов.
Все эти четыре опоры, как говорят в математике, необходимы, но недостаточны для обеспечения устойчивости новой великодержавной России в XXI веке.
Что может стать главной опорой великодержавности России в XXI веке? Только то, что сделает ее незаменимой для человечества в этом веке.
В XXI веке будущее человечества связано с научно-техническим прогрессом. Поэтому именно в этой области надо искать главную опору великодержавности России.
Научно-технический прогресс — это комплекс теоретической науки, прикладной науки, опытно-конструкторских разработок, экспериментальных производств.
В каждом из звеньев этого комплекса у нас есть примеры очевидных успехов. Но все же надо выделить сферу, где мы сможем быть первыми устойчиво, постоянно и — что существенно — без значительных затрат.
Такая сфера есть — это теоретическая наука. История показала, что только в Западной Европе и России формировалась и развивалась теоретическая наука.
И главным направлением должно стать закрепление за Россией роли одного из мировых центров теоретической науки.
К сожалению, сейчас нам многого недостает. Реорганизация Академии наук не выдвинула на первое место теоретическую науку.
И что может быть показательнее, чем позорная история с великим математиком современности Григорием Перельманом, для которого в нынешней России не нашлось места. Между тем в XVIII веке великий математик Западной Европы Лейбниц переехал работать в Россию.
Об отношении нынешней России к науке наглядно говорит и состоявшаяся на телевидении дискуссия о том, чье имя должно представлять Россию. В заключительном списке претендентов не было имен наших всемирно признанных нобелевских лауреатов Ивана Павлова, Петра Капицы, Льва Ландау. Не было даже Юрия Гагарина, имя которого символизирует самое великое событие ХХ века.
При таком игнорировании науки, при навязываемой на всех главных телеканалах масс-культуре, формирующей из народных масс разного рода «планктоны» — офисный планктон, телевизионный планктон, интернет-планктон, планктон спортивных болельщиков, — превращение России в один из центров мировой теоретической науки будет задачей сверхтяжелой.
Вместо России с таким отношением к науке должна появиться страна, где главный слой общества — интеллигенция, а в ней главная часть — ученые. Где ребенок с задатками ученого выделяется уже в детском саду. Где сфера теоретических наук — самая престижная в обществе. Где есть все то, чего не получил в России сегодня Григорий Перельман. Где оплата и условия труда и жизни ученого втрое, впятеро лучше, чем где бы то ни было на планете. Где губернатор будет прежде всего отвечать за достижения региона в области теоретической науки. Где банки будут прежде всего искать объекты для инвестиций среди студентов, аспирантов, ученых, лабораторий, институтов.
Великодержавность России XXI века — это великодержавность интеллекта. Великодержавность интеллигенции. Такой великодержавности Россия еще не знала.
Обязательные реформы. Радикальные реформы. Эпоха реформ
После отставки Ельцина прошло пятнадцать лет. Срок немалый. Немало и достигнуто. Символом успехов стали восстановление мира в Чечне, возрождение современного военно-промышленного комплекса, модернизация Вооруженных сил, мирное воссоединение Крыма с Россией.
Но надо честно признать, что мы еще не имеем страны, претендующей в XXI веке на великодержавность.
Главная, глубинная основа всех проблем страны — в двойственности ее нынешней системы.
Одна часть — это реформированная (плохо, чаще очень плохо, но все же реформированная), постиндустриальная.
Но не менее 60% — все то, что называется непроизводственной сферой: здравоохранение, образование, наука, культура, спорт, — в основном остается старым, советским. И бюрократический аппарат в основном тоже.
Как мы помним из «Двенадцати стульев», Эллочка вела героическую борьбу с заносчивой Вандербильдихой. А наше правительство ведет героическую борьбу с колебанием цен на нефть и курса рубля.
Государство больно всеми болезнями социализма — бесплатность, отсутствие конкуренции, отсутствие заинтересованности, господство чиновников, нехватка средств и неэффективное использование тех, которые имеются.
В чем-то Россия сегодня напоминает мне Россию восьмидесятых годов XIX века. Тогда завершилось двадцатилетие первого комплекса Великих реформ 1861 года. Но Александр II был убит, новые реформы не начались. Россия осталась сидеть на двух стульях: феодальном и капиталистическом. И все закончилось революциями.
Сидеть на двух стульях невозможно. Это известно по опыту нэпа в СССР. Это известно и по попыткам, в общем-то, перспективных реформ Хрущева, Брежнева, Косыгина.
Для преодоления «двух стульев» необходимы реформы.
Попытаюсь обозначить главные блоки реформ.
Первое. Изменение роли интеллигенции в российском обществе. Если мы действительно хотим создать новую великодержавность на основе концепции «Россия — один из главных мировых центров теоретической науки и научно-технического прогресса», то мы неизбежно должны прийти к выводу о необходимости превращения интеллигенции в главный, ведущий слой общества. К выводу о необходимости дебюрократизации, или, используя советский штамп, «раскулачивания» бюрократии.
Творчество — это всегда поиск нового, это всегда «выход из строя». Это всегда нарушение равенства. Все виды творчества — и научное в том числе — это разнообразие, это неравенство.
Поэтому вместо общества, в котором главным был знаменитый принцип равенства, должно утвердиться общество с узаконенным разнообразием, с узаконенным неравенством. И самое исходное — это выделение людей интеллектуального труда, интеллигенции.
А в качестве первого шага к усилению роли интеллигенции можно было бы восстановить «принцип Горбачева». Горбачев никогда бы не получил — даже при свободных альтернативных выборах — четко ориентированную на радикальные реформы весомую часть депутатов первого Съезда народных депутатов, если бы не выделил интеллигенции треть депутатских мест. А сейчас необходимо не менее половины мест и в Думе, и в Совете Федерации, и во всех региональных и местных органах закрепить за интеллигенцией.
Второе. Россия должна от принципа национально-территориальной автономии перейти к принципу культурно-национальной автономии.
Миграция национальных кадров по стране огромная. Нации рассеиваются. Все, считающие себя частью какой-то нации, образуют по всей стране свои национальные союзы: местные, региональные, общероссийские, члены которых платят специальный налог своему союзу.
По всей России в любой школе один день в неделю должен быть отдан национальным сообществам для изучения своего языка, культуры, истории. При сообществах будут театры, музеи, клубы, газеты.
И в любой части России любой гражданин сможет полностью решать свои национальные проблемы.
Третье. Необходим комплекс мер по обеспечению социальной справедливости и в итоге стабильности в обществе. Российский менталитет пропитан идеями справедливости.
И мы должны быть примером для всего человечества. Как минимум нужны четыре группы мер:
Установление предельных размеров собственности члена общества.
Установление предельного размера потребляемой на личные нужды части своего годового дохода.
Установление предельного объема наследства: и в целом, и для каждого наследника. Не могу не напомнить о замечательном почине Владимира Олеговича Потанина. Такие почины надо защищать законами, отмечать видными наградами, постоянно освещать на телевидении.
И последнее. Предоставление создателю дохода права частично распоряжаться, а частично участвовать в решениях об инвестициях той части его дохода или его собственности, которая у него отчуждается. Например, через создание фонда его имени.
Четвертое: политические реформы.
Надо преодолеть монополизм в правящем классе. Необходимо от нынешней системы «партия власти — оппозиция» перейти к системе двух конкурирующих партий власти. Таков мировой опыт.
Необходимо создать полномочное первичное звено, фундамент государства. Это тоже мировой опыт. А.И.Солженицын предлагал восстановить земства. Я думаю, нужны земства и общины как реальные оппоненты бюрократии.
Необходимо обеспечить независимость судов. Используя идеи одного из лучших законов о российском суде, разработанного в 1917 году правительством Керенского. В этом законе судей первого уровня — мировых — избирает население. А судей всех других уровней избирают сами судьи на своих съездах. И у судов свой бюджет из денег «судебного налога».
Необходимо обеспечить полную независимость и средств массовой информации.
Необходима такая система госслужбы, в которой 90% администраторов и их карьера не зависят от исхода выборов. И находиться на одном посту служащий может не более десяти лет.
Госсектор в экономике надо дистанцировать от политических компаний. Руководители государственных и муниципальных хозяйственных организаций — от «Газпрома» до городского катка — должны быть независимы от исполнительной власти.
Для решения долгосрочных проблем необходимо введение — по Конституции — Главной плановой комиссии России. Чтобы у долгосрочных проблем будущего появился куратор.
Главплан должен учесть великий опыт первых в мире центров долгосрочного планирования — советского Комитета ГОЭЛРО и советского Госплана.
Должна быть разработана процедура формирования такого органа не при правительстве и не при представительных органах, а как независимой структуры. Например, в Главплан России должны автоматически вводиться бывшие первые лица страны: президент, премьер, руководители палат, а также занимавшие свои посты не менее десятка лет губернаторы и министры. В Главплан должны делегировать своих представителей Академия наук, творческие союзы, объединения интеллигенции. И наконец, Главплан должен сам избирать половину своих членов. Это будет мозговой центр страны, не участвующий в текущей политике.
Залог успешной работы Главплана — его кадровый состав. Из практики армейского руководства хорошо известно, как разнятся гиганты разработки стратегических планов от гениев оперативно-тактического командования.
Нет никого более далекого от долгосрочного планирования экономики, чем сторонники тех экономических теорий, которые считают и в XXI веке главным «невидимую руку рынка». Идеологу-рыночнику (если он не стал им ради кресла) в принципе чужды даже разговоры о стратегии развития экономики.
Нет никого более далекого от долгосрочного планирования, чем специалисты по финансам, привыкшие и способные смотреть на все через денежные очки, диоптрии которых меняются вместе с курсами валют. Не случайно в советское время были пятилетние планы для экономики, но только годовые бюджеты. Не случайно в первом советском органе стратегического планирования — комиссии ГОЭЛРО — не было грандов финансовой науки. А вот составление планов нэпа было передано именно им. Финансист велик как оперативник и совершенно непригоден для долгосрочного плавания.
И просто опасны для долгосрочного планирования «хамелеоны», способные работать и при кабинетах «рыночников-камикадзе», и при державниках, и при ком угодно.
Вообще-то и административной системе, и административному процессу нужны «хамелеоны», готовые немедленно выполнять любые директивы. Но таких, говоря терминами русской тройки, «пристяжных» только безграмотный в управлении может подпускать к тому, что называют стратегией.
Новая великодержавность России — это великодержавность демократии нового типа.
Пятое: комплекс экономических реформ.
Надо разукрупнить все гиганты и убрать главную основу монополизма.
Надо добиться, чтобы малый и средний бизнес стали преобладающими.
Но самая необходимая, самая актуальная, самая неотложная задача России сегодня — реформировать непроизводственную сферу.
В этой сфере надо сделать все то, что нужно для выхода из бюрократического социализма. Осуществить разгосударствление. Перейти от тотального огосударствления к обязательным в постиндустриализме трем равновесным блокам: независимое частное, независимое коллективное, государственная часть.
Надо сделать так, чтобы деньги, которые общество выделяет для учителей или врачей, шли сначала гражданам. И затем — от них — учителям и врачам, минуя чиновников. И главными станут решения самих граждан. Для этого надо все деньги, выделяемые государством, скажем, на образование, раздавать гражданам в виде чеков на образование.
В непроизводственную сферу должны войти конкуренция, борьба и за эти чеки, и за дополнительные деньги потребителя. Тогда в ней начнется рост эффективности. Лучшей будет школа, которую выберут родители.
То же самое со здравоохранением. И с вузами. И с культурой.
На каждом шагу нас пугают: «Вы хотите бесплатное сделать платным!» Нет ничего бесплатного. Все эти системы живут на наши деньги. Но эти деньги отбирают у нас чиновники. Затем они ими распоряжаются. И по одной и той же схеме: по своему разумению и в свете своих интересов.
На каждом шагу нам лгут. Бесплатность якобы нужна для народных масс. Она основа справедливости.
Но более чем очевидно, что котел бесплатности тает и будет таять. Особенно в свете роста расходов на науку и оборону.
Далее, бесплатность — это вовсе не справедливость. Это бесплатная больничная койка для обычного гражданина и бесплатная палата для бюрократа.
Бесплатность — опора власти бюрократии, распоряжающаяся якобы бесплатным. И никогда не будет свободного голосования людей, получающих зарплату из бюджетного котла. Не случайно десятки лет во многих демократических странах получатели государственных зарплат вообще не имели права участвовать в голосованиях, что я сам когда-то наблюдал во время выборов в США президентом Д.Картера.
Демократа, не понимающего, что без разгосударствления непроизводственной сферы невозможна независимость основной части интеллигенции и, соответственно, невозможна подлинная демократия, нельзя назвать демократом.
И еще очень, очень важное. Разгосударствление непроизводственной сферы позволит освободить государство от подсчета числа мест в детских садах, от заботы о качестве простыней в больницах. Освободившись, государство бросит все силы на решение главных задач России. Уйдет оттуда, где без него можно обойтись, и сосредоточится там, где без государства успех невозможен.
Новая великодержавность России XXI века — это великодержавность новой, полностью постиндустриальной экономики — и в сфере производства и обращения, и в непроизводственной сфере.
***
В самые критические, самые судьбоносные дни войны с фашистской Германией в 1941 году, когда немецкие офицеры уже видели в бинокли башни Кремля, И.В.Сталин сумел понять сам и убедить русский и все союзные с ним народы, что на первое место надо поставить проблему великодержавности России. Война — Отечественная. Речь идет о судьбе великого русского народа.
И сегодня ситуация не менее острая. Речь идет о сохранении России в XXI веке. Большинство простых людей, далеко не интеллектуалов, прекрасно все чувствуют и поддерживают поднятое в Кремле знамя великодержавности. И долг российских интеллектуалов — если они российские — найти ответы на вопрос «что делать?». Об этом — эти заметки, написанные на основе моего доклада на юбилейном съезде Вольного экономического общества России, посвященном его 250-летию. Но есть для российских интеллектуалов не менее ответственная проблема: как делать?
