Анкара давно дала понять, что рассматривает вмешательство в войну в Сирии как опцию. Саудовские власти, а вслед за ними Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн также заявляли о готовности отправить свои силы в зону конфликта.
Чавушоглу добавил, что Саудовская Аравия, которая в последние месяцы становится все более близким союзником Турции, направляет свою боевую авиацию на турецкую базу Инджирлик. Эта база, как известно, является ключевым хабом, используемым в ходе операций возглавляемой американцами коалиции против «Исламского государства», отсюда совершают вылеты на территорию Сирии самолеты Великобритании, Франции и США.
Формально все выглядит вроде бы гладко: и Анкара, и Эр-Рияд целью своей операции в Сирии — равно как Россия и возглавляемая американцами антитеррористическая коалиция — называют борьбу с «Исламским государством». В свою очередь ИГ рассматривает и режим Эрдогана, и саудовский королевский дом как «отступнические» правительства, не скрывая своей враждебности по отношению к ним. Более того, именно руками террористов ИГ был совершен ряд громких терактов на территории той же Турции (в Анкаре, Стамбуле и т.д.).
Но турки и саудовцы и не думают скрывать своей крайней враждебности по отношению к сирийскому правительству Башара Асада. И легко предположить, что именно против асадовских сил направлена турецко-саудовская операция. Глава МИД Саудовской Аравии в интервью CNN 13 февраля ясно дал понять, что допускает силовой сценарий устранения Асада. Турция же вдобавок крайне озабочена активностью сирийских курдов, успешно воюющих против все того же ИГ. Впрочем, Вашингтон уже «одернул» Анкару по следам обстрела курдских позиций.
Очевидно, что катализатором к готовящейся интервенции стали и успехи сирийских правительственных сил, которые при российской воздушной поддержке добились значительных успехов в районе города Алеппо.
«Это не первый случай, когда саудовцы и турки говорят о возможном вмешательстве в конфликт в Сирии, — напомнил в беседе с «МК» старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН Борис ДОЛГОВ. — Это стремление переломить возникшую ситуацию, ведь очевидно, что с помощью российских ВКС сирийская армия вошла в район Алеппо: возможно, тем самым оказалась перекрытой часть путей, по которым из Турции шло снабжение и вооружение радикальных исламистских группировок. И если сирийская армия восстановит контроль над границей с Турцией, это может полностью перекрыть эти пути. Заметим, ранее саудовцы заявляли, что готовы направить свои силы в Сирию, но с одобрения коалиции, действующей под руководством США. В свою очередь между Анкарой и Вашингтоном наблюдаются трения по поводу курдов. Возможность того, что турецкие и саудовские войска выступят совместно, есть, — Эрдоган, очевидно, готов к этой операции. Однако есть несколько «но». В частности, должны быть продолжены межсирийские переговоры, а ряд государств — включая Россию и США — продвигают процесс политического урегулирования. Если начнется турецко-саудовское вторжение, то есть опасность соприкосновения с российскими силами. Насколько руководство Турции и Саудовской Аравии готово к такому развитию событий? Вопрос очень тонкий — и многое здесь зависит от твердости российской позиции».
«Естественно, заявляя о планах борьбы с ИГ, Анкара и Эр-Рияд преследуют другие цели, — заявил в беседе с «МК» военный эксперт Михаил ХОДОРЕНОК. — Мало кто на объединенном Западе готов согласиться с тем, что побеждает Асад и что плодами военных побед могут воспользоваться Дамаск, Россия и отчасти Иран. Ведь Сирия — чересчур лакомый кусочек с геополитической и военно-политической точки зрения. И чтобы не допустить этого, надо вмешаться. В конечном счете судьба Асада, судьба Сирии решается не за столом переговоров в Мюнхене. Все судьбы государств и правителей решаются на полях сражений. На мой взгляд, плодами военных побед ни Москве, ни Дамаску воспользоваться не дадут. Если вторжение в Сирию состоится, то риск вооруженного столкновения, в которое будет вовлечена Россия, необычайно большой. И тут еще раз хотелось бы подчеркнуть уязвимость нашей позиции. Мы действуем почти без союзников, не считая ослабленной армии Асада и таких условных союзников, как Иран и «Хезболла». У нас не так много сил и средств в Сирии, наши военные возможности сегодня на очень удаленном театре боевых действий ограничены. Перебросить туда значительные силы и технику очень нелегко. Ключ от черноморских проливов находится в Анкаре, а пролет наших самолетов осуществляется через воздушное пространство Ирака и Ирана, но эта дверь тоже теоретически может быть закрыта. Впрочем, это только предположения о самом неблагоприятном ходе событий. В реальности все может развиваться совсем по-иному...»
«Международный конфликт не исключен, но в данном случае есть несколько важных моментов. Во-первых, Асад сейчас хочет восстановить контроль над сирийско-турецкой границей, который он утратил еще в 2013 году, — напоминает первый вице-президент Центра политических технологий Алексей МАКАРКИН. — И ему все равно, кто будет осуществлять этот контроль — непосредственно он или же его ситуативные союзники из числа курдов. Если граница будет перекрыта, то вооруженная оппозиция на севере Сирии окажется лишенной снабжения, что может стать для них катастрофой. Второй аспект — это Ракка, которая находится на востоке Сирии, где укрепилось ИГ. С одной стороны, и Запад, и саудиты готовят операцию там, но ее очень трудно реализовать без поддержки курдов. Поэтому американцы ведут диалог с курдами. Это вызывает недовольство Эрдогана, который дает понять, что в Алеппо у него серьезные интересы, а насчет Ракки он еще подумает. Поэтому Асад хочет идти на опережение, одновременно наступая на Алеппо и пытаясь перекрыть границу. Это тоже осложняет ситуацию. Что касается России, то Запад заинтересован в диалоге с Москвой, но для решения одной задачи — уговорить Асада уйти. Российская сторона в этой связи в двояком положении: если удастся убедить Асада уйти, это будет означать неминуемую утрату влияния в Сирии и на Ближнем Востоке. Поэтому, очевидно, Россия в качестве основного варианта рассматривает сохранение Асада, причем существует и зависимость от него — президент может просто отказаться уйти. И, наверное, теоретически Москва могла бы рассмотреть вопрос об уходе персонально Асада, но с сохранением его режима, благоприятного для нее. Но это очень сложно сделать — сирийский президент не марионетка, его поддерживают алавиты, он пришел к власти после своего отца, а не в результате внешнего вмешательства. Если Турция все же начнет операцию в Сирии, то вероятность прямого столкновения с Россией велика. Если турки обстреливают Сирию со своей территории, такой конфликт маловероятен — бить по турецкой земле вряд ли Москва станет, поскольку это означало бы конфликт с членом НАТО и, значит, со всем альянсом. В случае же нахождения турецких войск на сирийской территории вероятность конфликта сильно повышается: Россия исходит из того, что законным правителем Сирии (не исключенной, к слову, и из ООН, где ее представляют асадовские дипломаты) является Асад, и вполне может ударить и по этим частям. Это не будет иметь отношения к НАТО — у альянса нет интересов на территории Сирии. Равно как НАТО не может и помешать турецкой операции».
«Официальных подтверждений ударам со стороны Турции по сирийской армии нет, но действительно был обстрел позиций группировки «Джаиш аль-Тувар», поддерживаемой сирийским курдским «Демократическим союзом», — подчеркивает турецкий политолог, доцент Университета экономики и технологий TOBB в Анкаре Тогрул ИСМАИЛ. — Анкара считает его террористической организацией. Что касается вопроса о проведении Турцией наземной операции в Сирии, то он стоит давно. Но будет ли она — сказать сложно, это совсем не простая процедура. Турция — парламентское государство, и решение о таких шагах принимается парламентом. Если правительство сможет доказать, что есть угроза территориальной целостности Турции, то все возможно. Пока мы видим многолетнюю войну в Сирии, куда турецкая сторона на военном уровне не вступает: ни в рамках наземной операции, ни в рамках авиаударов. Что касается Алеппо, то падение этого города чревато проблемами для Турции — в страну хлынет огромный поток беженцев. И этот факт тоже может повлиять на мнение парламентариев. Турецкая армия, конечно, могла бы добиться больших успехов в Сирии, но наши военные специалисты полагают, что прямое участие страны в этом конфликте может негативно сказаться на ней. Но в конечном счете все зависит от того, насколько складывающаяся ситуация будет угрожать Турции».
