На прошлой неделе в соседнем с Россией государстве случилось событие, почти у нас не замеченное, но наводящее на размышления. В Казахстане неожиданно сменилось руководство Национального банка республики: на место Кайрата Келимбетова, известного политика и чиновника, влиятельного члена правящей партии, в прошлом главы администрации президента и руководителя основного государственного инвестфонда, пришел молодой финансист Данияр Акишев, выступавший ранее за резкое ослабление национальной валюты, расширение кредитования госкомпаний и ориентацию на Китай, вплоть до «мягкой» привязки тенге к юаню.
Не стоит, наверное, искать какие-то формальные параллели в кадровой политике в Казахстане и Россия (у нас председатель Банка России тоже была ранее министром экономики и, как и отставленный казахский коллега, стала руководить главным банком страны в 2013 г.). Лучше обратить внимание на более существенные моменты. И в России, и в Казахстане в последние годы были реализованы реформы банковской системы, превратившие центральные банки наших стран в настоящие мегарегуляторы на финансовом рынке. И в той, и в другой стране под влиянием падающих цен на сырье обнаружились признаки явной слабости национальных валют (рубль с 1 января 2014 г. потерял 49,1% своей стоимости по отношению к доллару, тенге — 45,5%). Начались последовательные и системные «чистки» банковской системы, что вызвало серьезную напряженность в отношениях между главными банками и коммерческими кредитными организациями двух государств. Наконец, в обеих странах усилились позиции тех, кто выступает за «количественное смягчение» в той или иной форме.
Разумеется, финансовые системы России и Казахстана существенно отличаются: Национальный банк Республики Казахстан напрямую подотчетен президенту страны, так что о настоящей независимости банка речи не идет; в России Центральный банк более независим, а его глава не может быть в одно прекрасное/ужасное утро отправлен в отставку без четко оговоренных оснований, однако вполне понятно, что и у нас основные решения в финансовой сфере не принимаются без согласования на самом верху. Поэтому происходящее в Казахстане может быть своего рода первым звоночком для России.
По ком же звонит колокол в данном случае?
Начну с того, что Казахстан с куда меньшими потерями, чем Россия, пережил кризис 2008–2009 гг. (в 2009 году ВВП страны вырос на 1,2%, тогда как российский снизился на рекордные в XXI веке 7,9%). Более гибкая налоговая система и либеральный режим регулирования обеспечили относительно спокойное прохождение сложного периода.
Придя к руководству национальным банком, Келимбетов убеждал власти предпринять более серьезные финансовые реформы: перейти к таргетированию инфляции, ужесточить контроль над коммерческими банками, внедрить валютное репо (безусловно, необходимое в условиях долларизированной экономики). Но главное, он постоянно подчеркивал, что реформы должны проводиться в периоды устойчивого экономического роста, так как любое последующее затыкание дыр будет более болезненным. В России об этом тоже говорили многие, но в последние годы такие призывы оставались незамеченными.
Нельзя не заметить, что набор мер, которые Келимбетов предлагал реализовать, как две капли воды похож на те, о которых говорили чуть позже и руководители ЦБ РФ - Банк России. Однако и у наших соседей, и у нас заранее так ничего и не было сделано; преобразования начались в момент крайней необходимости, а совершенно назревшая мера в виде таргетирования инфляции (реализованная в России в декабре 2014 г., а в Казахстане в сентябре 2015-го) останется в памяти как россиян, так и казахов синонимом девальвации (соответственно на 28–30 и 25–27%) и финансовой паники. Поэтому понятно, что в обеих странах руководство мегарегулятора испытывает и будет испытывать серьезное давление со стороны политиков-популистов и «государственных» бизнесменов.
Следует отдать должное руководству Национального банка Казахстана, в последние два года проводившему достаточно ответственную денежную политику. Его первые реакции на новую волну кризиса породили в стране ситуацию, схожую с российской: несмотря на две девальвации, уронившие тенге в общей сложности на 42%, инфляция в Казахстане в этом году имеет все шансы не превысить 12% (по итогам 10 месяцев — 8,2%). Стремление регулятора ужесточить контроль над коммерческими банками и (что особенно важно) Пенсионный фонд и финансовыми компаниями также идет в русле той политики, которую проводил в последнее время Банк России. И в обоих случаях мы видим одно и то же: превращение центрального банка в своего рода «главного виноватого» в финансовых проблемах и постоянные попытки переложить на него ответственность за текущие и даже будущие проблемы страны.
Риторика, сопровождавшая смену руководителя Национального банка в Казахстане, поразительно похожа на те слова, которые мы слышим сегодня от сторонников «количественного смягчения по-российски» (а точнее, от тех, кто хочет не столько зарабатывать деньги в конкурентной среде, сколько делить полученные льготные кредиты). «Дедолларизация экономики», предоставление значительных объемов ликвидности государственным банкам, выдача дополнительных ссуд под залог нерыночных (и иногда не слишком ценных) активов госкорпораций, целевое финансирование новых «белых слонов» — все это содержится в рецептах «выхода из кризиса», с которыми выступают у нас академики-«государственники». Упоминания необходимости скорейшей переориентации на Китай в последнее время все активнее звучат и в Астане, и в Москва. Так что не исключено, что в очередной раз Казахстан окажется впереди нас и покажет, как может выглядеть желаемое (или не очень, как в данном случае) будущее.
Кризис, в который Россия вошла, практически не выйдя из предшествующего, пока далек от завершения. Неясно даже, прошли мы его дно или приблизились к нему. В этой ситуации роль центрального банка и финансовых регуляторов является исключительно важной, а их реальная самостоятельность не может приноситься в жертву текущим политическим или коммерческим интересам. Ответственная политика финансовых властей — даже если кажется, что именно они виновны в нестабильности национальной валюты или крахе отдельных банков, — важнейший залог экономической устойчивости в любой стране. Я убежден, что не стоит перекладывать ошибки Правительство РФ (которое и в Казахстане, и в России наращивало бюджетные расходы, не создавая достаточного объема не связанных с сырьевым сектором налоговых поступлений) на центральный банк, который, хотя и может выступать кредитором последней инстанции, не формирует экономический курс страны.
Поэтому сегодня остается только пожелать, чтобы и казахские коллеги, и наши власти не пошли на поводу у популистов и не пожертвовали сложившейся финансовой системой ради частных интересов отдельных отраслевых и корпоративных лоббистов. Хотя их, увы, и в Астане, и в Москве становится все больше.
