На листке, который выдают на входе в сквер напротив здания бывшего НКВД – 2 фамилии, род занятий, дата смерти, их нужно прочесть у Соловецкого камня.
К середине дня крохотная площадка едва умещала всех желающих почтить память погибших: очередь выстроилась в два ряда. «С каждым годом приходит все больше людей, - рассказывает один из организаторов акции Ирина Островская. - Мы составляем список – 3000 имен, в нем всегда разные люди, но даже список по Москва не прочитан еще на половину». Люди называют и своих родственников, ведь почти в каждой кто-нибудь да пострадал».
Приходят и известные представители либеральной общественности: оппозиционер Алексей Навальный, лидер «Яблока» Сергей Митрохин. Последний поделился с нами личной историей. «Прабабку обвиняли в том, что она кулацкий элемент, - рассказывает политик. – Муж был на заработках в Москве, у нее было много детей и она наняла работника. Обошлось без расстрела, но обвинения сказались на карьере моего деда: он хотел идти по дипломатической линии, но ему отказали в поступлении в вуз».
«Существует миф, что большевики расправлялись в основном со своими - послушайте, какие профессии звучат», - советует член правления «Мемориала» Александр Черкасов. Колхозник, возчик, уборщик, изготовитель конфет «Петушок на палочке», - на развенчание мифа хватает и пяти минут.
«Около 400 тысяч человек прошли по «кулацкому» приказу 00.447, - говорит Черкасов. – Начальников региональных НКВД вызывали к Ежову и выдавали лимит на расстрел – 1200 человек. Никто не призывал к фальсификациям, но где-то такого количества кулаков не было…Дальше пошло соревнование по областям, стали запрашивать расширение лимитов: у нас есть, например, подобная телеграмма из Грозного, расстреливали под Новый год».
«Мемориалом» собрано немало подобных документов, краткий экскурс в историю политических репрессий можно совершить прямо на месте. «Адресная книга Московского террора» на интерактивных экранах рассказывает о шарашках (мест принудительного труда заключенных профессионалов), местах захоронения и концлагерях. Здесь не только сухая статистика, но и конкретные истории. Например, не все знают, что в таких шарашках побывали авиаконструктор Андрей Туполев, академик Сергей Королев, а будни писателя Александра Солженицина в Марфинской шарашке легли в основу его романа «В круге первом». «На доме по улице Радио на пересечении с Бауманской висит памятная табличка авиаконструктору Туполеву, - рассказывает член «Мемориала» Александра Поливанова, - Но нигде не упоминается, что Туполев был политзаключенным и работал там принудительно в 30-е 40-е годы».
Легенды о тюремных подвалах Лубянки, – не совсем правдивы: камеры были на всех этажах, а заключенных выводили гулять не на улицу, а во дворик на крыше тюрьмы. Их поднимали на грузовом лифте, двигавшемся умышленно долго, чтобы создать иллюзию подземных катакомб. «Сейчас там столовая, - говорит Александра Поливанова. – Но несколько камер оставили, на всякий случай».
Звучит страшно, но забыть нельзя, хотя бы для того, чтобы это больше никогда не повторилось.
