Жизнь и смерть «Имарата Кавказ»
В 2009 году было официально объявлено о прекращении контртеррористической операции на Северном Кавказе. По данным «Мемориала», с 2010 года количество погибших и раненых силовиков, боевиков и гражданских в регионе стало неуклонно снижаться. В 2010 году там погибло и было ранено 1703 человека, в 2011 году — 1375, в 2012 году — 1225, в 2013-м — 986, а в 2014 году — 525. Впереди всех по этому показателю всегда был Дагестан, а за второе место конкурировали Чечня и Ингушетия.
Успех антитеррористических структур России был связан с тем, что им удалось фактически обезглавить северокавказское бандподполье. Последней крупной региональной террористической организацией был запрещенный в Россия «Имарат Кавказ» (ИК). О его создании 7 октября 2007 года заявил президент непризнанной Чеченская республика Ичкерия Доку Умаров. С того дня он стал именовать себя «амиром моджахедов Кавказа, предводителем джихада и единственной законной властью на всех территориях, где есть моджахеды». Главной целью организации стало установление законов шариата на всей территории Северного Кавказа, в связи с чем Умаров «отменил» все российские республики в регионе.
Однако террористы не смогли подчинить себе ни одного населенного пункта, местные жители не оказывали им серьезной поддержки, и они стали заниматься вымогательством у предпринимателей, называя это «закятом» (в исламе годовой налог в пользу бедных, нуждающихся). В итоге в 2010 году после неудачной попытки отстранить Умарова от руководства часть боевиков вышла из ИК.
Одной из последних попыток «амира моджахедов» вернуть себе авторитет стал его призыв летом 2013 года начать убивать мирных жителей, чтобы сорвать Олимпиаду в Сочи. Москва приложила максимум усилий к тому, чтобы международный праздник спорта прошел выше всяких похвал. В январе 2014 года сообщники Умарова объявили о смерти своего главаря.
Его преемник, Алиасхаб Кебеков, был уничтожен 19 апреля 2015 года, а следующего лидера ИК, Магомеда Сулейманова, спецслужбы ликвидировали 11 августа. С тех пор никто не осмеливается возглавить террористическую организацию.
ИГ вместо ИК
С 2014 года начался массовый исход боевиков в ИГИЛ. Главари ИК пытались препятствовать этому, но им не хватало ни финансов, ни морального авторитета. 21 июня этого года все лидеры террористического подполья в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии присягнули на верность лидеру ИГ Абу Бакру аль-Багдади и потребовали, чтобы их примеру последовали все прочие боевики.
Главой северокавказского филиала ИГ, так называемого «вилаята Кавказ», 23 июня 2015 года стал 34-летний Рустам Асельдеров, который ранее возглавлял подполье ИК в Дагестане. При этом одним из заместителей Абу Бакра был 29-летний гражданин Грузия из Панкисского ущелья Тархан Батирашвили, который сам себя называл Абу Омаром Чеченским... Был, потому что, по слухам, он убит 10 октября 2015 года в результате бомбардировки ВВС Ирак. Впрочем, до этого его хоронили уже трижды.
Российские террористы не случайно примкнули к ИГ. В конце июня 2014 года Абу Бакр сразу после объявления себя «халифом» (верховным правителем всех мусульман) назвал Россию и США лидерами врагов исламского мира. Никогда раньше Москва не удостаивалась такого внимания.
По данным специалистов, русский — третий по популярности язык для пропагандистских роликов ИГ (первые два занимают арабский и английский соответственно). А в российских социальных сетях — десятки групп, посвященных ИГ.
Пока боевики уезжают в Сирию, но всех их там не перебьют, и рано или поздно Армия джихадистов вернется на свою историческую родину. Эксперты рассказали «МК», что в связи с этим стоит ожидать России.
Артур АТАЕВ, заведующий сектором кавказских исследований РИСИ:
«После смерти Алиасхаба Кебекова можно сказать, что ИК был дисквалифицирован из террористического подполья, так как больше не имел харизматичных лидеров и полностью лишился финансирования. Сейчас в ИК уже не вербуют новых членов, по моим оценкам, там осталось максимум 50 человек... Однако Северный Кавказ продолжает оставаться одной из крупнейших вербовочных баз террористов и потому привлекает к себе интерес ИГ, которому нужно пушечное мясо. Больше всего к террористам уходят из Дагестана и Чечни, но едут даже из Ставропольского края, который преимущественно православный.
Благодаря грамотной пропаганде ИГ социальная база джихадистов только расширяется. Недавно я видел 10-минутный видеоролик о том, что ИГ самодостаточное исламское государство, живущее по закону шариата. На самом же деле в Ракке только два выбора: либо ты убиваешь людей, либо становишься рабом. К тому же будущим боевикам обещают зарплату в две тысячи долларов в месяц, для Кавказа это очень большие деньги, но в реальности платят гораздо меньше, а работы там нет.
Оценивая перспективы ИГ в России, следует учесть, что амбиции ИК ограничивались только Северным Кавказом, поэтому его сменщик будет для нас гораздо опаснее. Некоторые могут сказать, что нам следовало бы начать интриговать в террористических кругах, пытаясь сыграть на противоречиях между боевиками, чтобы не допустить усиления ни одной из этих структур. Судя по нервным заявлениям Вашингтон после российской бомбардировки алькаидовского «Фронта ан-Нусра» (запрещена в России), в Сирия США придерживаются именно такой тактики. Но в результате Америка оказалась заложницей отношений между боевиками и не может вести с ними эффективную борьбу.
Раньше мы вели себя также: пытались наладить контакт с Радуевым, Басаевым, Масхадовым... Результат всегда был один — мы проигрывали, потому что террористы принципиально не держат своего слова. Теперь мы мочим их всех без разбора. Можно уверенно сказать, пока наш президент — Владимир Путин, эта политика будет неизменной, а ее эффективность можно оценить по практически уничтоженному бандподполью на Северном Кавказе».
Ахмет ЯРЛЫКАПОВ, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО:
«Как и всякий проект на стадии становления, ИГ на Северном Кавказе не торопится заявлять о себе терактами. Сейчас его члены решают свои задачи на Ближнем Востоке, а периферией они займутся позже. При этом у нас есть данные, что финансирование Кавказа уже началось. Когда ИГ всерьез возьмется за Кавказ, мы столкнемся с гораздо более злым и мобильным врагом, к тому же обладающим значительной внешней поддержкой и опытом ведения войны со всем миром разом.
Последние два года ИГ вело на территории России эффективную пропаганду. Начиная с 2013 года мы наблюдаем лавинообразный исход молодежи со всей России, в том числе с Севера, и мигрантов из Центральной Азии в ИГ. На пропаганду ИГ работают профессионалы экстра-класса. Эти люди прошли серьезную выучку в европейских и американских университетах и знают о воздействии на умы всё. Все их ролики построены на последних западных разработках. Они учитывают потребность молодежи в доходчивой и зрелищной пропаганде.
В первую очередь они бьют по молодежи со слабым образованием и сильным чувством социальной справедливости. К тому же пропагандисты эксплуатируют религиозное сознание».
Исламский фактор
Поскольку террористическое подполье на Северном Кавказе использует в своей пропаганде ислам, у части россиян сложилось представление, будто сама эта религия таит в себе опасность. Однако ислам — одна из трех системообразующих религий России, а сами верующие зачастую называют террористов «хариджитами» («покинувшие ислам»). Боевики же всех остальных мусульман считают еретиками.
Следует отметить, что ислам в России во многом вынужденно встал на вооружение террористов. Все началось с того, что к власти в Чечне пришла националистическая элита во главе с бывшим генералом Советской армии Джохаром Дудаевым, взявшим курс на независимость республики.
В целях идеологической консолидации чеченского общества они поначалу пытались реанимировать элементы древней традиционной социальной системы чеченцев, в основе которой лежат кровнородственные кланы и более крупные социальные образования — тейпы, в совокупности образующие чеченский этнос. Однако отсутствие собственных государственных традиций и наличие свыше 160 тейпов поставили на этой идее крест.
Тогда Дудаев решил сделать ставку на идеологию традиционного для региона направления ислама — суфийского тариката. Но и тут чеченскому лидеру помешали многочисленные трактовки учения. Чтобы избавиться от них, на помощь был призван так называемый чистый ислам (салафизм), не признающий деления мусульман на расы, этносы, тейпы и прочие группы. Новое направление пришлось как раз впору, ведь салафизм можно использовать для оправдания боевых действий не только в Чечне, но и за ее пределами, что существенно расширяло мобилизационную базу сепаратистов.
При этом в священном писании мусульман сказано: «Помогайте друг другу в благочестии и богобоязненности, но не помогайте друг другу в грехе и вражде». (Коран, сура 5, аят 2.)
Об этом же на открытии соборной мечети в Москве говорил Владимир Путин. «Террористы, компрометируя ислам, сеют ненависть, убивают людей... Их идеология построена на лжи, на откровенном извращении ислама», — заявил российский лидер 23 сентября.
Как бы там ни было, через годы эволюции непризнанная Ичкерия превратилась в ИК и просочилась на всю территорию Северного Кавказа, а теперь становится филиалом ИГ. Фактически то, что начиналось с обычного сепаратизма, выродилось в часть некоего комплекса идей. Теперь это не просто лагеря и схроны, которые можно забросать бомбами.
Ахмет ЯРЛЫКАПОВ: «Ислам оказался очень удобным идеологическим прикрытием. Причем ИГ настолько далеко вышло за рамки, что даже вконец отмороженные джихадистские шейхи Саудовской Аравии отказались поддерживать его (одни из них заявляют, что достаточно жить по шариату, а не создавать свое государство, другие обвиняют аль-Багдади в диктатуре и так далее). Но молодежь от 16 до 30 лет продолжает оставаться основной аудиторией террористов, потому что она мало читает и тянется к обертке, а не к содержанию. Людей старшего возраста вербуют в индивидуальном порядке, и то, если они врачи, нефтяники или представители других важных для ИГ профессий.
Тем не менее, перейдя к исламизму, Ичкерия лишилась поддержки среди мирного населения, а вместе с ней контроля над всеми своими территориями. Боевикам приходилось сидеть в лесах и запугивать гражданских. Единственным их успехом можно назвать только поддержание нестабильности в регионе.
Хотя салафитские толкования достаточно популярны, даже они представляют собой мозаику. Примерно 30% молодежи на Северном Кавказе исповедует радикальный ислам, но лишь самая малая часть из них уходит в лес. Таким образом, симпатия к салафии не означает приверженности к терроризму. Больше того, я думаю, что на Северном Кавказе ИГ в конце концов будет ждать та же судьба, что и ИК, так как этот регион не Нигерия и не Ливия.
Есть такое заблуждение, якобы исламизация влечет за собой терроризм. На самом деле, даже если бы этот процесс насильственно сдерживался, эффект был бы тот же. Например, у нас есть Кабардино-Балкария, которая абсолютно не религиозна. Когда ребенок начинает молиться, для многих местных семей это трагедия. При этом Басаев смог создать там мощное террористическое подполье, и в итоге все закончилось штурмом Нальчика в октябре 2005 года. А если посмотреть на уровень исламизации Дагестана, то там по этой логике уже давно должно было появиться свое «Исламское государство» (в Дагестане 1 мечеть приходится на 1 тысячу человек, а в самых православных регионах России 1 церковь на 10–15 тысяч человек. — Прим. авт.)».
Надежда на профилактику
По мнению Артура Атаева, России джихадистской угрозе надо противопоставить эффективную профилактику терроризма.
Артур АТАЕВ: «Сегодня человек — среднестатистический гражданин или мигрант, а завтра уже террорист, и вы не заметите, как он переменится. В связи с этим для нас очень важна профилактика. Для этого создаются неформальные службы, которые убеждают тех, кто собрался взять в руки оружие, отказаться от этой идеи. Активнее всего такие структуры работают в Ингушетии, Чечне и Дагестане.
Глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров создал Совет тейпов, куда вошли самые авторитетные старейшины республики. Так как это очень маленький субъект Федерации, там каждый знает, кто о чем думает и что говорит. Как только становится известно, что молодой человек ушел в лес, старейшины через его семью начинают уговаривать его вернуться и пройти через комиссию по адаптации участников НВФ (незаконных вооруженных формирований), чтобы снова стать полноценным членом общества. А потом он начинает пропагандировать антиджихадизм: ходит по школам и рассказывает, как выглядит подполье на самом деле, что он там делал и так далее.
В Чечне работают жестче. Если узнают о членстве в НВФ, могут вызвать родителей на профилактическую беседу. По местному телевидению часто показывают, как глава республики Рамзан Кадыров отчитывает родственников боевиков. Все понимают, насколько это серьезно... К тому же Кадыров взял под свой контроль все образовательные учреждения в республике, и теперь там ведутся профилактические беседы с учащимися.
В Дагестане применяются те же методы, что и в двух предыдущих республиках (за исключением вызова семьи на ковер). И хотя там ситуация осложняется крепким салафитским сообществом, все равно удалось добиться ощутимого прогресса. Дошло до того, что теперь на Северном Кавказе рекрутеры стали чувствовать себя неуверенно, и поэтому они постепенно перебираются в Москву и другие крупные мегаполисы, где профилактика еще не так отлажена».
В целом эксперты сходятся во мнении, что пропаганде ИГ следует дать симметричный ответ.
Ахмет ЯРЛЫКАПОВ: «Как минимум нужно найти специалистов такого же уровня, как у них. Во вторых, нам нужны союзники среди авторитетных мусульманских деятелей. И здесь нам полезно сотрудничать со всеми здоровыми силами. В том числе с салафитами, главное — чтобы они признавали российскую власть и выступали против терроризма. Простым исламским аргументам врага нужно противопоставить свои контраргументы».
Но одного общения с молодежью часто бывает недостаточно. В апреле этого года заместитель начальника Центра противодействия экстремизму МВД по Карачаево-Черкесии Марат Абазалиев заявил, что хотя терроризм в республике практически полностью побежден, молодежь по-прежнему толкают в подполье необустроенность жизни, безработица и социальные проблемы… На Северном Кавказе этого хватает с избытком.
Руководитель московского Бюро Международной организации труда Михаил Пушкин заявил 13 октября, что примерно 50% молодых людей (до 30 лет) на Северном Кавказе являются безработными, при этом по России в целом этот показатель составляет 13,8%. К тому же нельзя забывать, что в местных республиках самый высокий прирост населения по стране. То есть людей все больше, а работы как не было, так и нет.
Добавьте сюда коррупцию. По рейтингу Transparency International, Россия в 2014 году занимает 136-е место в индексе восприятия коррупции, разделив его с Нигерией, Ливаном, Кыргызстаном, Иран и Камеруном. Впрочем, по понятным причинам оценить объемы коррупции довольно сложно — и этот рейтинг во многом является условным. Тем не менее летом этого года в одном только Дагестане уголовные дела по обвинению в коррупции были возбуждены против главы Кизилюртовского района Багаудина Аджаматова, главы Тарумовского района Марины Абрамкиной, главы Кизлярского района Андрея Виноградова и других представителей исполнительной власти. Бывший мэр Махачкалы Саид Амиров, считавшийся серым кардиналом республики, 27 августа был приговорен к пожизненному заключению за подготовку теракта и организацию убийства...»
Ахмет ЯРЛЫКАПОВ: «Молодежь уходит в ИГ, потому что из-за высокой коррупции, отсутствия социальных лифтов и прочих проблем чувствует себя брошенной. Если бы они увидели, что о них заботятся, они бы не уходили. Молодежь отчаялась, террористы пользуются этим, врут им о религиозном угнетении и завлекают в подполье. Они думают, что все проблемы, которые перед ними стоят, можно решить введением шариата. Но на самом деле все гораздо сложнее. Начнем с того, что никто из них не знает шариата на достаточно высоком уровне. Даже в Дагестане нет таких специалистов, и учебника по шариату тоже не существует. Нужно объяснять молодежи, что никакой магии не произойдет».
Ситуацию могло бы исправить качественное образование, но на Северном Кавказе с ним тоже проблемы. Глава Дагестана Рамазан Абдулатипов признался корреспонденту «МК», что несколько лет назад даже его племянник сдал один из экзаменов ЕГЭ на «двойку», а ведь он явно учился не в самой плохой школе республики. По его словам, ситуация с профессиональными кадрами настолько тяжелая, что даже в аппарат главы республики тяжело найти человека, способного составить грамотную аналитическую записку.
Изменения в регионе, конечно, происходят. Коррупционеров сажают в тюрьмы, строят колледжи, вливают в Северный Кавказ сотни миллионов рублей на всестороннее социально-экономическое развитие. Кроме того, например, открытие в Москве отреставрированной мечети и упразднение некогда популярного лозунга «Хватит кормить Кавказ!», который заставлял значительную часть россиян чувствовать себя чужими в собственной стране, тоже очень важны.
Но Кавказ по-прежнему считается депрессивным регионом. Пока боевики заняты в Сирии, у России есть время, чтобы подготовиться к новой битве с «чумой XXI века». Главное — не растратить его впустую, иначе нам снова придется пройти через «восстановление конституционного порядка» и «контртеррористическую операцию», только теперь в расширенном варианте.
