- Николай, есть повод для опасений?
- Прогнозы сегодня давать сложно, но я не стал бы сравнивать советский опыт в Афганистане или американский во Вьетнаме с нынешним российским вмешательством в сирийские дела.
Масштаб несравнимо меньший: применение силы ограничено, оно, если так можно выразиться, хирургическое. Речь идет исключительно об авиационных ударах, наземная операция не планируется. Да она на данный момент и не нужна.
Тот план, который, судя по всему, реализуется, предполагает, что режим Асада должен выжить, продержаться до того момента, когда России удастся создать условия для начала переговоров между самим режимом, оппозицией и соответственно их спонсорами.
То есть идея состоит в том, чтобы начать постепенный процесс примирения с последующей трансформацией режима в модель госустройства, допускающую более широкое участие в политике оппозиционных сил.
Самое важное для Россия здесь - чтобы эволюция режима основывалась на существующих государственных структурах. Это не подразумевает немедленного возвращения утраченных территорий. Достаточно того, чтобы режим существовал и сохранял под своим контролем хотя бы то, что имеет.
Кроме того, нужно принимать во внимание фактор Ирана. К сожалению, СМИ - как западные, так и наши - сконцентрировали свое внимание на российских приготовлениях, однако абсолютно не уделяют внимание иранцам, которые подобного рода приготовлениями занимаются уже достаточно давно. И целый ряд авторитетных военных экспертов считают, что если какая-то страна и решится поддержать режима Асада сухопутными войсками, то это в первую очередь будет Иран.
- То есть произойдет, так сказать, разделение обязанностей?
- Оно уже давно произошло. Россия всегда обеспечивала режиму дипломатическое прикрытие, а также поддержку оружием. А поддержка физической силой - специализация Ирана.
Не секрет, что на стороне Асада воюют сегодня представители Хезболлы (военизированная ливанская шиитская организация, выступающая за создание в Ливане исламского государства по образцу Ирана - "МК"), а также иракские шииты. Кроме того, в зоне боев присутствуют инструкторы "Кодс" - спецподразделения Корпуса стражей исламской революции (элитное иранское военно-политическое формирование. - "МК").
Иран даже в большей степени, чем Россия, заинтересован в сохранении режима Асада. Поэтому если возникнет необходимость в проведении наземной операции, то, думаю, она будет осуществлена за счет иранцев.
- Иными словами, больших издержек для России вы не предвидите?
- По крайней мере, на данном этапе больших издержек быть не должно. Ограничение операции использованием авиации подразумевает, что если мы и столкнемся с потерями, то они будут минимальными.
- И все-таки: стоило ли вообще нам ввязываться в этот конфликт?
- Исламское государство представляет угрозу далеко не только этому региону, но уже и постсоветскому пространству. На стороне радикальных исламистских группировок воюют сегодня немало выходцев из Средней Азии и, как минимум, 2-3 тысячи русскоговорящих. Куда дальше двинутся эти люди? Хотим мы того или нет, но этот конфликт стал, в том числе, и российской проблемой. Которую соответственно надо как-то решать. Москва один раз уже один совершила ошибку: ушла в начале 1990-х из Афганистана и постаралась о нем забыть. Но в итоге мы получили Талибан.
- Насколько, по-вашему, все это может затянуться?
- Думаю, военная операция будет достаточно долгой. Конкретные сроки зависят от того, насколько эффективными будут политические усилия, предпринимаемые Россией и другими членами международного сообщества. Военные меры - лишь один из элементов решения проблемы.
