Если покопаться в прошлом, то можно всегда увидеть вероятное будущее. В отношении России эта мысль тем более актуальна, потому что нас трясет на ухабах истории уже не первое столетие. Поэтому картинок, в которые стоило бы вглядеться, более чем достаточно.
Вот, например, конец XIX — начало XX века. Золотое время. Россия на всех парах врывается в мировую элиту по масштабам и темпам развития своей экономики. Появляется тяжелая промышленность, интенсивно строятся железные дороги (один Транссиб чего стоит!); университеты, ничем не уступающие самым лучшим зарубежным, куют собственные кадры людей с высшим образованием; в сельском хозяйстве формируется класс мелких и средних собственников. Казалось бы, еще немного — и Россия станет одним из флагманов европейского мира. Остается самая малость: переход от самодержавия к конституционной монархии английского образца. Октябрьский (1905 года) манифест Николая II провозгласил:
«1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив этим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.
3. Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выбранным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от НАС властей».
Всего лишь через 12 лет в России к власти пришли большевики, которые на целых 70 лет сделали страну полем для взятого из утопий коммунистического эксперимента. При этом надо отметить, что после Гражданской войны и политических «чисток» оставшееся в наличии население безропотно подчинилось такому выбору. Более того, Сталина с его политикой уже к середине 30-х годов прошлого века искренне поддерживало устойчивое большинство.
Из-за чего же произошел этот радикальный переворот всей российской жизни? Причин много. Но главные, с моей точки зрения, таковы.
Во-первых, Николай II при первой же возможности выбросил Октябрьский манифест в мусорную корзину, думая, что запаса прочности самодержавию хватит очень надолго. Но это привело к массовому неприятию монархии среди тогдашней интеллигенции и разночинцев, что создало благодатную почву для распространения в этих кругах марксизма.
Во-вторых, плоды социально-экономического прогресса конца XIX — начала XX века делились крайне неравномерно между различными частями российского общества. В быстро растущих городах появились люмпены, а в деревне из-за увеличивающегося имущественного расслоения образовался критически большой класс «крестьян-бедняков», т.е. все тех же люмпенов.
В-третьих, указанной выше революционной интеллигенции для реализации своей утопии нужно было пушечное мясо, готовое свергать все и вся ради безнаказанного грабежа. И эта смычка с люмпенами произошла. Призыв «Капитала» к «экспроприации экспроприаторов» был быстро переведен на русский язык как «грабь награбленное». Эта фраза использовалась в позитивном контексте даже Владимиром Лениным. 24 января 1918 года в речи перед отправлявшимися на фронт агитаторами он сказал: «Прав был старик большевик, объяснивший казаку, в чем большевизм. На вопрос казака: «А правда ли, что вы, большевики, грабите?» — старик ответил: «Да, мы грабим награбленное». Три месяца спустя в своей речи на заседании ВЦИК Ленин сказал по поводу этого уже вполне сложившегося лозунга: «Я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова «экспроприация экспроприаторов», то почему же нельзя обойтись без латинских слов?»
Этот экскурс в прошлое мне кажется крайне актуальным сейчас. В начале 1990-х Россия мощно шагнула в совершенно новую реальность демократии и рыночной экономики. Но прошло всего лишь 25 лет — и маятник может качнуться в совершенно противоположную сторону. Называть это «левым поворотом» я бы не стал, хотя бы потому, что переход власти от правых к условным «социал-демократам» в Европе не означает ниспровержения основ общественного строя. Даже в Греции, где на выборах победила ультралевая СИРИЗА, дальнейшее развитие событий протекает вполне по демократическим лекалам.
России угрожает другой, принципиально более опасный поворот.
Если сравнивать с самодержавной Россией XX века, то день сегодняшний дает обильную почву для совпадений.
Например, происходит быстрая люмпенизация населения, что предопределено многими факторами: низким качеством образования, упадком массовой культуры, обилием «плохих» (т.е. непрестижных и малооплачиваемых) рабочих мест, стягиванием наиболее активных и продвинутых людей в немногочисленные крупные города, оставляя в других населенных местах критическое число «сирых и убогих».
Типичное отношение к нынешним государственным институтам крайне негативно. Авторитет власти держится только на фигуре Владимира Путина, который в массовом сознании давно перестал быть Президентом, превратившись в вождя, если хотите, самодержца.
Вот только нет тогдашнего образованного класса, который, опираясь на люмпенские инстинкты, снес монархию. Нынешняя оппозиция разрозненна и малопопулярна, потому что Владимир Путин очень умело опирается на большинство, которое уповает на чудодейственные возможности власти его окармливать. Почти библейская картинка, когда Иисус накормил 5 тысяч своих почитателей пятью хлебами и двумя рыбами.
Но если вернуться в день нынешний, то именно такой настрой большинства может сыграть злую шутку с властью, которая (хочет она того или нет) сама себя все более затягивает в воронку собственной несменяемости. Однако рано или поздно смена неизбежно происходит. При этом, если нет демократических институтов, начинается полоса колоссальной неопределенности. Порфирио Диас управлял Мексикой более 30 лет (1876–1911 гг.) и оставил после себя 7-летнюю гражданскую войну. Иранский шах Реза Пехлеви был у власти 38 лет и в 1979 г. был сметен исламской революцией. Президент Мубарак стоят во главе Египта 30 лет, и его уход стал началом смуты, которая только недавно была прервана военным переворотом фельдмаршала Ас-Сиси.
А теперь представим себе, что началась «послепутинская» эпоха. В условиях массовой неприязни по отношению к государству как институту новые вожди будут искать ключики для завоевания поддержки большинства, опечаленного отсутствием «национального лидера». Начинать демократические реформы, возобновлять развитие рыночной экономики? Непопулярность «перестройки-2», реформ начала 90-х, «модернизации» — очевидна. Зато энергичный отклик в массах найдет модифицированный призыв «экспроприировать экспроприаторов». В нашей конкретной ситуации это означает:
— введение прогрессивной шкалы налогообложения доходов, в которой наибольшие ставки могут достигать 50 и более процентов;
— возобновление применения налога на наследство;
— перекрытие границ с целью остановить вывод из страны капиталов и валюты;
— возвращение на практике к вопросу о справедливости и законности приватизации начала 1990-х;
— директивное создание т.н. «народных предприятий», в которых собственником выступает исключительно трудовой коллектив;
— национализация земли, переход под контроль государства практически всей крупной промышленности;
— бесконтрольная денежная эмиссия, инфляция, дефицит товаров.
Ко всей этой перетряске основ, конечно, можно добавить многочисленные эксцессы на местах по отъему «незаконно» и «несправедливо» заработанного имущества. Мы еще много раз вспомним швондеров и шариковых из «Собачьего сердца» Михаила Булгакова…
Я никоим образом не призываю сохранить в России все как есть. Стабильность, о которой нам так сладко нашептывает в ухо пропаганда, уже потеряна. В любом случае даже нынешней власти надо что-то предпринимать, не ограничиваясь косметикой и словесными мантрами о том, что завтра все будет хорошо. Просто, пока не поздно, надо попытаться начинать пусть непопулярные для большинства, но жизненно необходимые для будущего страны реформы во всех сферах жизни: от экономики до политики. Важнейший ресурс, который может стать «подушкой безопасности» для того, кто на это решится, — высочайший рейтинг народного доверия Владимиру Путину.
В этом, может быть, и состоит последний шанс для нынешней правящей элиты выполнить свой патриотический долг. В противном случае катастрофа 1917 года может повториться (какое совпадение!) ровно через сто лет. Неужели Россия за прошедший век ничему не научилась?
