— Александр Александрович, насколько, на ваш взгляд, сейчас велика вероятность новых атак, подобных 9/11?
— Вероятность подобных атак сохраняется и, более того, она увеличивается. Сегодня мы являемся свидетелями того, что и за пределами ближневосточного региона осуществляются террористические акты, например, та серия терактов, которая была во Франции, — они совершались, скажем так, в пользу «Исламского государства». Да, по масштабам это не то, что было 11 сентября 2001 года, но мы не знаем, какие еще акции готовятся.
И, например, сравнительно недавний теракт в Бельгии, пресеченный пассажирами поезда (речь идет об инциденте 21 августа в поезде Париж—Амстердам, в результате которого были ранены три человека, а находившиеся в отпуске американские военные обезвредили нападавшего. — Авт.), осуществлялся силами одного человека с автоматом Калашникова с девятью магазинами... Это опять же не 11 сентября, но все-таки достаточно серьезная атака. К тому же, если мы не будем сосредотачиваться только на Европе, мы можем вспомнить, что в таких странах, как, например, Кения, Мали, происходят крупные теракты. И мы не можем игнорировать события, при которых гибнут не только местные жители, но и иностранные туристы, как в Тунисе. Этот список можно продолжать. И я хотел бы подчеркнуть, что любой теракт, даже если в его результате погибло людей меньше, чем 11 сентября, является преступлением против человечества. И нужно противодействовать международному терроризму, независимо от масштабов действий боевиков.
— Вы упомянули о менее масштабных терактах, которые происходят и в странах Европы — нападение в поезде Амстердам—Париж, атака на «Шарли Эбдо», — и в США, если мы вспомним Бостонский марафон. Кто сейчас преобладает — одиночки, вроде, например, Царнаевых, или же сетевые структуры?
— Не стоит представлять себе, как это иногда делают, одиночные теракты как акции, за которыми стоят именно одиночки, никак не связанные с глобальными террористическими структурами. В свое время подобные организации разработали новую тактику, которая заключается в том, чтобы готовить тех, кого они называют «одинокими волками» — это даже теперь уже устоявшийся термин. И эти «одинокие волки» отправлялись в разные страны, в точности как этот человек из поезда Амстердам—Париж. И «волки» могут считаться структурными подразделениями международных террористических организаций — конечно же, у них есть соответствующие связи для приобретения оружия, путей отхода и тому подобного.
При этом, разумеется, не надо исключать и того, что какие-то теракты совершаются одиночками, не связанными с некими структурами. Это тоже результат новой тактики, которая применяется террористическими организациями уже несколько лет. Речь идет о массированной пропаганде идей этих движений, которая поступает, если можно так выразиться, на стол к любому пользователю Интернета. И он, при соответствующей предрасположенности, может, скажем так, самозавербоваться и совершить теракты с использованием подручных средств.
Тот же Царнаев, как мне кажется, принадлежит ко второй группе, но от этого, как говорится, не легче. В свое время, лет 7–8 назад, «Аль-Каида» вербовала молодых людей таким образом, что они приносили клятву верности Усаме бен Ладену, становясь тем самым членами группировки, не контактируя при этом ни с каким-то эмиссарами, ни с пропагандистами, ни с кем.
И, наконец, но не в последнюю очередь стоит сказать о тех, кого во Франции, равно как и в других странах, называют «имамами ненависти». Имеются в виду те проповедники, которые в мечетях, в других местах скопления мусульман пропагандируют идеи джихада. Тем самым они создают благоприятную почву либо для того, чтобы в среду молодых либо внедрялись «одинокие волки», либо чтобы сами эти люди совершали теракты самостоятельно.
— Согласны ли вы с тем, что действия США в ответ на теракт 11 сентября, последующая «арабская весна» лишь раскачали ситуацию на Ближнем Востоке, не поспособствовав победе над терроризмом?
— В данной формулировке существует определенная концептуальная опасность — некоторые пропагандисты, эксперты или люди, претендующие на звание таковых, прямо и однозначно говорят, что США создали какую-то международную террористическую организацию, например «Исламское государство». Я не склонен столь однозначно относиться к происходящему.
Американцы и их союзники, что очень важно, в первую очередь арабские, аравийские страны, сделали очень много для того, чтобы разрушить те государства, которые являлись если и не гарантией против террористической активности, но значительно ее ограничивали, выступая в роли сдерживающего фактора. Классический пример — Ирак. После 2003 года в стране начался чудовищный хаос, в котором как раз и выросло «Исламское государство», первоначально называвшееся «Организация единобожия и джихад». Кстати, ядро этой организации было заслано в Ирак из Иордании — я не говорю, что иорданскими властями, но оттуда. И неизвестно, как бы развивались события, если бы в 2003-м не произошло то, что произошло, и все, что случилось потом. Затем эта организация превратилась в «Аль-Каиду в Месопотамии», которая принесла клятву верности Усаме бен Ладену, потом стала «Исламским государством Ирака», потом «Исламским государством Ирака и Леванта» и затем уже «Исламским государством». Зачем нам нужна эта фактура? Чтобы понимать, что до американского вторжения и до уничтожения иракской государственности как таковой в Ираке не было ИГ. И в данном случае формула «после — значит вследствие» полностью применима к ситуации, потому что именно американцы разрушили Ирак. Но я еще раз подчеркну, что роль свою сыграли и арабские союзники США: Иордания, Саудовская Аравия, Катар.
Второй характерный пример страны, где также неистовствует ИГ, это Ливия. Там подобные процессы стали возможны после свержения режима Каддафи.
И сейчас мы наблюдаем схожую ситуацию в Сирии. Там речь идет о том, что смещение Башара Асада — а возможно, и его ликвидация — якобы может стать гарантией успеха в борьбе против действующего на сирийской территории ИГ. Как известно, там действует не только ИГ, но и алькаидовский «Фронт ан-Нусра», и другие более мелкие группировки, которые, по мнению многих экспертов, финансируются, поддерживаются, вооружаются конкретно Саудовской Аравией и Катаром — то есть союзниками США. Поэтому ситуация гораздо более сложная, чем некоторые ее пытаются представить.
— Действия мирового сообщества, отдельных стран в последние годы — от процессов над Царнаевым, продолжения деятельности «Шарли Эбдо» до авиаударов по Сирии и Ираку против ИГИЛ — насколько они эффективны в отношении террористов?
— Я бы развел этот вопрос, поскольку дело условного Царнаева это одно, а то же «Исламское государство» — совсем другое. Ведь в случае с условным Царнаевым — мы не разбираем конкретно его дело, ведь что происходит? Американцы научились пресекать «одиноких волков» или потенциальных «одиноких волков». При этом они используют метод провокаций, агентов ФБР под прикрытием. Подобным методом достаточное количество «волков» или потенциальных таких людей в США уже отловили, осудили и заключили в тюрьму.
Что же касается ИГ, проблема здесь лежит в несколько иной плоскости. Американцы, организуя коалицию, которую и возглавили, то ли упустили один важный момент, то ли не придали ему должного значения. Речь идет о том, что в коалицию США позвали и включили — хоть и чисто формально — те государства и режимы, которые если и не являются создателями ИГ и его спонсорами, то делают на него политические ставки. В данном случае нельзя не назвать как минимум Катар и Турцию. И получается, что удары, которые наносятся по ИГ, бьют мимо цели. Это очень серьезная проблема, и тут уже можно много спекулировать, но остановимся на этом.
— Чем может ответить Россия на протекающие на Ближнем Востоке тревожные процессы — безотносительно сотрудничества с международным сообществом, критика действий которого в отношении террористов то и дело звучит из Москвы?
— Конечно, с международным терроризмом можно бороться лишь международными усилиями. И, полагаю, Россия могла бы выступить на ближайшей сессии Генассамблеи ООН в качестве инициатора создания международной глобальной организации наподобие Интерпола. Чтобы не получилось так, что против неких террористических движений борется одна группа стран, а поддерживают эти же движения другие государства. Это первое общее условие. Но, чтобы не быть утопистами, мы должны думать — и это ответ на ваш вопрос — о том, что может сделать Россия. Я уверен, что наша страна может сопротивляться волне международного терроризма — для этого на южных рубежах России надо выстраивать большой санитарный антитеррористический кордон, который, конечно, будет представлять не комплекс оборонительных сооружений, а систему военно-политических союзов. И этот барьер уже выстраивается — здесь можно и нужно назвать, во-первых, ШОС с ее военной составляющей и военно-политическое объединение ОДКБ. Именно они способны прикрыть как Россию, так и зону российских жизненных интересов в Центральной Азии и на Кавказе.
