В последний раз в Национальной галерее в Лондоне я был очень давно — около десяти лет тому назад. Но один из визитов в этот «храм искусства» до сих пор стоит у меня перед глазами. Радостно предвкушая встречу с прекрасным, я вхожу в здание с колоннами на Трафальгарской площади. И мои ожидания полностью оправдываются. Гейнсборо, Тернер, Констебль — классические картины моих любимых художников висят на своих привычных местах. Но тут я захожу за угол и замираю. Прямо передо мной высится огромная полупрозрачная работающая модель унитаза.
И не подумайте, что я так увлекся, что незаметно для себя забрел в туалет. Нет, я по-прежнему находился в выставочном зале — в нескольких метрах от общепризнанных мировых шедевров. Просто Лондонская национальная галерея решила приобщиться к миру современного искусства. И в залах музея мирового уровня появился вот такой, извините за выражение, «современный шедевр».
Почему я вспомнил об этом случае, услышав о налете группы «православных активистов» на московский Манеж и уничтожении нескольких «кощунственных» экспонатов? Наверное, потому, что я так и не смог полюбить современное искусство. Ну а та часть этого искусства, что основана на панибратском отношении к религиозным символам, и вовсе вызывает у меня, хоть и человека светского, активное отторжение.
Я не был на вызвавшей гнев религиозных активистов из организации «Божья воля» выставке в «Манеже». Но размещенные теми же самыми активистами в социальных сетях фотографии, например «Голова Иоанна Крестителя», мне сильно не понравились. Но вот должно ли это «не понравилось» — неважно, мое или чье-то другое — стать поводом для самоуправства?
Должен ли «праведный гнев» быть оправданием отказа от таких скучных, таких медленных, таких ненадежных правовых механизмов и перехода к тактике «прямых действий»? В каких случаях частные граждане имеют право самочинно принимать на себя функции официальных силовых структур и имеют ли они такое право вообще?
Эти поднятые в очередной раз конфликтом в Манеже вопросы, на мой взгляд, несравненно более важны, чем сам по себе конфликт в Манеже. Произошедшее на главной столичной выставочной площадке скоро будет оттесненно на задний план другими информационными поводами, а потом и вовсе забудется. Но вот с вопросами, которые я сформулировал выше, этого не произойдет. Эти вопросы останутся с Россией даже не на года — на десятилетия.
Руководитель группы, устроившей «гражданскую акцию» в Манеже, написал на своей странице в социальной сети: «Умники, которые сидят на диванах и говорят, что проблемы надо решать «чисто в правовом поле», либо невежды, либо лицемеры. Не работает правовое поле... Без резонанса закон даже не думает работать. Никакого иного способа прекратить это страшное преступление — кроме решительного действия — просто нет».
Подобная точка зрения — «правовое поле не работает» — очень широко распространена в нашей стране. И это, на мой взгляд, является грандиозной, возможно, даже самой главной проблемой Россия. Когда я впервые услышал слова замечательного философа Григория Померанца «стиль полемики важнее предмета полемики», я не сразу понял их смысл. Но чем дольше я работаю в сфере политической журналистики, тем больше я убеждаюсь в абсолютной мудрости этого высказывания.
Если стиль полемики становится, скажем так, совсем жестким, он не просто заслоняет собой ее предмет. Он этот предмет подменяет. Мы получаем полемику ради полемики, борьбу без правил ради самой борьбы без правил. Россия — страна, которая за последние сто лет пережила сразу несколько коллапсов своей государственности. И одной из самых важных подспудных причин этих коллапсов было живущее в нашем обществе подспудное убеждение: «правовое поле не работает!»
Внутренний конфликт — это абсолютно нормальное, даже стандартное состояние любого человеческого общества. Бесконфликтного общества не бывает. Все мы — или по меньшей мере часть из нас — можем сколько угодно мечтать о гармонии. Но полная гармония — это миф, недостижимая мечта, цель, к которой надо стремиться, но которая никогда не будет достигнута. Отсюда неизбежно вытекает вывод: любому обществу необходим механизм разрешения внутренних конфликтов. И такой механизм давно придуман. Он называется «правовое поле».
Конечно, правовое поле в силу самой природы тоже не идеально. Суды состоят из людей. А людям свойственно совершать ошибки. Но здесь та же самая ситуация, что и с демократией. Демократия — это очень неудобная, ущербная, некрасивая, даже уродливая форма правления. Но, по меткому замечанию Уинстона Черчилля, все прочие формы правления еще хуже.
Мне очень бы хотелось сказать, что альтернативы решению конфликтов в рамках правового поля нет. Но это было бы неправдой. Такая альтернатива есть. И выглядит она так: Россия вновь, как и в период прошлых смут, превращается в анархическое государство, где «прав» тот, у кого меньше внутренних тормозов, кто готов по поводу и без повода применять грубую силу.
Российское государство в лице силовых структур, судебной системы и прочих регулирующих ведомств никому не должно отдавать свои прерогативы. Вот что для меня первично в конфликте вокруг Манежа. Все остальное глубоко вторично.
Конфликт между религиозными активистами и сторонниками точки зрения «в искусстве все дозволено» — это не нечто случайное. Это абсолютно логичное, ожидаемое и даже неизбежное явление. Явление, которое российское государство должно отрегулировать самостоятельно, внимательно учитывая зарубежный опыт, но не становясь в то же самое время рабом этого опыта.
Да, на Западе в отношении христианских релиогиозных символов сейчас возобладала концепция «все дозволено». Но приемлемо ли это для современной России? Я убежден, что нет. Запад не пережил то, что пережила Россия в ХХ веке. На Западе, за отдельными исключениями вроде Испании в 1930-е годы, не было государственных гонений на религию, массового закрытия церквей и монастырей, массового же убийства священников.
Все это породило в нашем нынешнем обществе особо чувствительное отношение к тому, что может быть истолковано как издевательство над религиозными чувствами верующих. Это объективный факт, к которому надо относиться с уважением и пониманием. Культурные нормы рознятся от страны к стране. То, что приемлемо в одной части света, абсолютно неприемлемо в другой.
Но указанная выше особенность нашего общества – не повод впадать в иную крайность. Закрепленный в Конституции светский характер российского государства не подлежит размыванию. Конечно, найти правильный баланс между одним и другим будет ох как непросто. Однако понятие «будет непросто» совсем не является синонимом понятия «значит, можно не делать».
Ведь если российское государство отстранится от решения этой проблемы, уже за поворотом его ожидает целый ряд следующих. Если демонстративное пренебрежение правовыми механизмами останется безнаказанным, это породит в обществе ощущение вседозволенности.
А это, в свою очередь, неизбежно приведет к следующему: все политические «разногласия» в стране будут решаться так, как, согласно изданию «Новый Калининград», они решались в минувший уик-энд в ходе некоего «Форума имени Франца Кафки и Джорджа Оруэлла» на Балтийской косе: «Во время дискуссии российских журналистов Олега Кашина и Леонида Никитинского (входящего в совет по правам человека при Президенте РФ) около десяти мужчин, представившихся «патриотами», зашли на территорию турбазы, где проходит форум. С криками «чьи портреты вы здесь повесили, суки» они начали кидаться бутылками с водой. После этого они подрались с одним из участников форума и разбили его фотоаппарат».
Одному мне кажется, что в стране появилось слишком много людей, чересчур буквально воспринимающих тезис «правовое поле не работает»? Ау, Владимир Владимирович! Когда-то вы бросили в массы лозунг: «Россия — диктатура закона!» Этот лозунг еще в силе или уже отброшен за ненадобностью?
