С 2011 года число индивидуальных предпринимателей в России снизилось на 600 тысяч человек (с 4 млн до 3,4 млн), оборот малого и среднего бизнеса в прошлом году сократился почти на 5%, зато его долги выросли на 8%.
Предприниматели жалуются на рост налогового бремени, невозможность получать кредиты и разрешения на работу. Многие стали называть условия ведения бизнеса в России невыносимыми...
— Предприниматели жалуются на невыносимый для бизнеса климат в России. Вы согласны с их претензией?
— Я не могу согласиться с тем, что положение малого предпринимательства невыносимо. Конечно, было бы странно, если бы кому-то нравился уровень налогов и административное давление. Но замечу, что согласно нашему ежегодному опросу о состоянии делового климата на первое место среди проблем, которые мешают развитию бизнеса, вышла нехватка квалифицированных кадров. И только потом идет недостаток доступа к кредитным ресурсам из-за санкций, к аренде имущества, административные барьеры, налоговые платежи и проверки. То есть если у вас достаточно профессиональные кадры, то они способны решить многие из перечисленных проблем.
— Но административные барьеры все-таки отмечаются. Кстати, и Путин призывает с ними бороться. А какие способы борьбы видите вы?
Даже простое составление рейтинга может решать проблему давления на бизнес. В прошлом году мы составили первый пилотный рейтинг инвестиционной привлекательности регионов и комфортности ведения там бизнеса. Данные рейтинга строятся с учетом опроса предпринимателей. Учитываются и статистические параметры работы региональных властей с бизнесом: сколько дней требуется на присоединение к электросетям, сколько процедур нужно, чтобы получить разрешение на строительство и т.д.
Москва и Петербург в этом рейтинге неожиданно для многих провалились, оказавшись в хвосте. Эта информация не порадовала региональные власти, они приложили серьезные усилия, чтобы улучшить ситуацию с регуляторной средой, с малым бизнесом — и по итогам рейтинга этого года обе столицы резко поднялись: не стали еще регионами-лидерами, но оказались в группе регионов с комфортными условиями ведения бизнеса.
— Что мешает ускорить и облегчить процедуры регистрации малых предприятий, особенно в момент, когда мы так много говорим об импортозамещении?
— В Сингапуре предприятие регистрируется за полдня: предпринимателю не нужно готовить никаких документов, регистрирующие органы это делают за него. К этому нужно стремиться. Во многих странах различного рода процедуры проходят за считаные если не дни, то недели — там предприниматель высылает все документы в электронном виде и также получает все решения по регистрации предприятия и доступу к инфраструктуре. А в России нет срока, жесткого и единого для всех, — все зависит от политической воли глав регионов. По данным прошлогоднего рейтинга, сроки получения разрешения на строительство колебались от 41 дня до 541 дня.
Задача нашего рейтинга — найти лучшую практику и сказать губернаторам: «Это вы можете. Ни федеральное законодательство, ни плохая мировая конъюнктура вам не помешают — ведь в соседних регионах добиваются хороших результатов, используйте их опыт». Надеюсь, что в оценку работы губернаторов включат комфортность ведения малого бизнеса.
— Иногда создается впечатление, что губернаторы и ведомства игнорируют требования президента. Путин говорит о необходимости сократить число проверок, а представители малого бизнеса утверждают, что меньше их не становится...
— Путин призывает ввести трехлетний мораторий на проверки для тех, кто добросовестно вел себя в предшествующие три года. Законопроект на эту тему в Госдуму внесен. Но одновременно появляются новые поправки, которые выводят из-под его действия проверочные действия в тех или иных сферах. А ведь проверяющим организациям нужно оправдывать свое существование, поэтому они находят новые поводы и возможности для рейдов по предприятиям.
— Может быть, для того чтобы сократить число проверок, нужно просто снизить число проверяющих сотрудников?
— Абсолютно согласен. Сейчас принимается новый закон о государственном и муниципальном контроле. Под 400 страниц текста. Дай бог, если депутаты перед принятием его прочитают. Но пока непонятно — приведет ли он к снижению избыточного контроля, как это задумано.
Еще предлагают часть функций федеральных надзорных органов передать в регионы. Но, может быть, какие-то функции не передавать в регионы, а просто ликвидировать? И резко сократить как число надзорных органов, так и численность надзирающих. Пока у нас столько контролирующих органов, невозможно сократить их функции — они будут бороться за каждую. Поэтому нужно сокращать именно органы, а не спускать надзор и контроль вниз. Иначе мы получим еще большую дифференциацию деловой среды по регионам. В регионе с лояльным бизнесу губернатором будет процветать малое предпринимательство, а в соседнем его замучают сплошными проверками.
Я не призываю выкидывать контролеров на улицу. Их можно переквалифицировать, подготовив к работе в организациях, испытывающих кадровый голод.
— В европейских странах малый бизнес дает до 70% ВВП. Каков этот процент у нас?
— Считается, что 25%. Причем считается, что 20 миллионов человек (в том числе предпринимателей) находится в «серой зоне». Они не регистрируются.
— И что сделать, чтобы они «вышли из тени»?
— Есть два варианта: либо предельно ужесточить законодательство, чтобы люди боялись оставаться «в тени», либо его облегчить, чтобы люди не боялись из нее выйти. Но при первом варианте многие предприниматели просто перенесут свой бизнес из России в другие страны. В 90-е годы малые предприятия регистрировались для того, чтобы получить защиту государства от рэкета. Потому что те, кто не платил налоги, не могли за ней обратиться. Сейчас предприниматели не регистрируются, потому что боятся «наезда» силовых и надзорных органов больше, чем бандитов.
Сегодня среди малых предпринимателей есть такие, кто не хочет легализоваться, чтобы не афишировать свои нарушения, но в основной массе — речь о нежелании иметь дела с государством и его контрольными органами. И — платить поборы. С одной стороны, регионам государство дало право снизить налоги на малый бизнес в 6 раз, облегчить доступ к финансовым ресурсам и имуществу, а с другой — вводится кадастровая оценка земли и имущества, которая по сравнению с прошлым годом в некоторых регионах увеличивает реальный налог в те же 6 раз. На кадастр нужно переходить, но неправильно вводить высокие ставки в условиях кризиса. В этот период налоговую нагрузку нельзя повышать.
Что касается налогов, то президент четко зафиксировал в декабрьском послании, что они повышаться не будут. Но с 1 января 2015 года вступили в силу 70 с лишним законов и других актов о дополнительных платежах с бизнеса, в том числе с малого. Президента формально никто не обманывает: это не налоги, а платежи неналогового типа. А это (теоретически, если бизнес не скукожится) — сотни миллиардов рублей дополнительно в казну. Многие из этих платежей в принципе имеют разумные снования. Надо заботиться о чистоте окружающей среды? Надо. И вот от предпринимателей новый закон требует внедрения наилучших доступных технологий, то есть экологически чистых. Но как определяется наилучшая доступная технология? Берется справочник (который еще надо разработать) и выясняется, что в мире применяется такая-то передовая технология в такой-то отрасли. Не применил ее у нас предприниматель — штраф. Но чтобы ее применить — нужны инвестиции. А если ты в условиях финансового голода заплатишь штрафы, то на инвестиции точно денег не будет.
Если в момент, когда компаниям не хватает оборотных средств на текущую деятельность, мы вводим новые жесткие требования — это начинает загонять их в тень.
Мы предложили правительству заморозить новые платежи до 2019 года, правительство согласилось с этим. Но потом в процессе согласования с ведомствами положительное решение о моратории получили только 15 позиций из 70. По всем остальным пока придется платить. Но даже для того, чтобы заморозить эти 15 платежей, — нужно решение Госдумы, поправки в законы. А депутаты уже дорабатывают последние дни до каникул. Тем более что и правительство не спешит вносить поправки (вдруг кризис закончится — и тогда не надо будет ничего менять). Договорились и если не забыли, то перенесли на осень.
— Так кто же у нас главный враг малого бизнеса, главный вредитель?
— Главный вредитель — это избыточное присутствие государства на всех уровнях. Государство лезет в те бизнесы, где оно не нужно, оно некомпетентно. И самое печальное, что оно не стремится стать компетентным. Зато у чиновников усиливается вера, что в условиях санкций, когда кругом враги, нам нужно еще больше повышать роль государства. В том числе, как они полагают, — для защиты внутреннего рынка и победы в конкуренции с импортом.
Чиновники надеются, что они способствуют импортозамещению, отказывая в поддержке малому бизнесу, связанному с Западом. Но нам нужно конкурентное импортозамещение — условия, при которых наши предприниматели и качеством своего продукта, и соотношением цены и качества смогут побеждать западные компании не только у нас, но и на их территориях. Чтобы побеждать на своем рынке — нужно побеждать и на любых других рынках.
Для этого РСПП выступил с инициативой о том, чтобы государство поддерживало не только крупные системообразующие компании, но и средние, малые быстрорастущие предприятия, чтобы они не только выжили во время кризиса, но и продолжали динамично развиваться.
Но в новом плане антикризисных мер правительства этого нет. А усиление давления на бизнес есть.
— Когда вы работали министром труда, министром экономики и вице-премьером правительства, малому бизнесу было проще?
— Он показывал колоссальные темпы роста, что и естественно: рост в 90-е начался практически с нуля. Но легко ему у нас никогда не было.
— Вы бы хотели вернуться в правительство и попробовать оттуда спасти малый бизнес?
— Не хотел бы. Объясню, почему, на историческом примере. Когда Борис Ельцин в 1991 году задумался о том, что должен делать кабмин, то создал несколько команд, которые писали программу нового правительства. Три команды — Григория Явлинского, Евгения Сабурова, Егора Гайдара — писали программы на разных дачах в одном правительственном поселке — Архангельском. Ельцин хотел выбрать одну из них, а главой правительства оставить кого-то из своих свердловских товарищей — Олега Лобова или Юрия Скокова, которые тогда уже занимали высокие должности. И тогда все три конкурирующие группы сказали президенту: так не пойдет. Нужно все правительство формировать из тех команд, чья программа победит. Выполнять задуманное должны те, кто знает, что они задумали, а вовсе не кто-то другой. Ельцин согласился и назначил на ключевые посты разработчиков реформ, по версии его команды, представивших лучшую программу. Мы тогда уговорили его стать председателем этого правительства реформ. Тогдашняя Конституция позволяла совмещать должности президента и премьера. Он позволил авторам программы уже в составе правительства действовать, а сам прикрывал реформаторов от народных депутатов. Это был мужественный поступок. Мы, правда, обещали ему, что за 9 месяцев добьемся хороших результатов... Ну что же, обманули, не желая того, президента, да и страну... Но самое главное, что была конструкция: команда пишет программу и сама ее исполняет. Сейчас правительство формируется по другому принципу. В нем часто разные мнения о том, какими должны быть структурные реформы, да и мандата на создание и исполнение собственной программы у него, видимо, нет. А в здании на Краснопресненской набережной я и так часто бываю.
