- Юрий Георгиевич, считается, что Примаков был очень серьезным и суровым. Это так?
- Он умел шутить и делал это виртуозно. Могу вспомнить множество забавных историй. Однажды он «застукал», как я в кабинете делал гимнастику. Я не знал, что он придет, а он открыл дверь, посмотрел многозначительно и закрыл. Подошел к своему секретарю и помощнице Татьяне и говорит ей: «Чем это он занимается? Почему в рабочее время?». Она ему отвечает: «Вы же сами говорили, что все офицеры Службы внешней разведки должны заниматься спортом и быть в хорошей форме». Он ей на это остроумно: «Я, конечно, не возражаю. Но почему в белых трусах?!»
- Неужели он совсем никогда не ругался?
- Ну почему же. Мог накричать и повздорить. Но во-первых, был очень отходчивый. Во-вторых, никакие служебные конфликты не влияли на взаимоотношения личностные. И если вдруг случалось, что наругал человека зря, то легко мог признать свою ошибку.
Он обладал потрясающими человеческими качествами. Вот мы с ним разных «весовых категорий» и по положению, и возрасту, но он был мне наставником и другом. Много раз проявлял знаки внимания, которые трудно переоценить.
- Например?
- Как-то у меня на работе жутко разболелась голова. Меня даже на «скорой» увезли. Возвращаюсь, а на рабочем столе тарелка с виноградом и еще какими-то фруктами. И мне говорят: «Это от Примакова». Ну кто я был — один из многочисленных сотрудников. А он уделил внимание.
Был один показательный случай. Примаков ехал на встречу с президентом, и в какой-то момент узнал (то ли ему позвонили, то ли вспомнил), что сегодня день рождение его друга. Он свернул с маршрута, поздравил и только потом помчался в Кремль. Такие знаки внимания с его стороны - они всегда были очень трогательны. Думаю, поэтому его и окружали очень преданные и верные друзья до самого последнего момента. И им было все равно кто он- директор разведки, министр иностранных дел, председатель правительства или кто-то еще. Для них он был просто проверенным искренним другом.
- Но прессу Примаков не очень любил?
- Это очередной миф. Его какое-то время обвиняли, что он чурается журналистов. Это абсолютная ерунда. Он обижался и принимал это близко к сердцу. Он говорил: «Как я могу не любить прессу, когда сам был журналистом?». И даже когда он возглавлял СВР, не отказывался и дать интервью. Он, конечно, очень щепетильно относился к тому, что пишут в газетах. Но! Много раз были случаи, когда по закону могли обвинить в каких-то искажения, деформации его речи, а он говорил, что не надо этого делать. Понимал журналистскую кухню. Зато мог потребовать, чтобы исправили ошибки в газете.
- Какие его принципы вам запомнились на всю жизнь?
- Он говорил: «Никогда не критикуйте своего предшественника. Это последнее дело. Я никогда не скажу злого слова о том, кто был до меня. Это может быть вернутся бумерангом». Наверное, в том числе поэтому он везде отставлял добрую память и... своего приемника. Из разведки ушел - настоял, чтобы его место занял Вячеслав Трубников (тогда он был его первым замом), из МИД - настоял, чтобы был Игорь Иванов.
- Видно, что вы восхищаетесь Примаковым.
- А как иначе? Иногда ему приходилось давать спонтанные ответы на вопросы, в которых он не был специалистом или не знал ситуацию. Так вот даже в этом случае он ни разу не сказал какую-то глупость. Никогда! Меня это просто поражало. А объясняется такой феномен его колоссальным опытом и умением понимать жизнь.
И при том не терять чувство юмора (возвращаясь к началу разговора). Хотел рассказать еще одну историю. Как-то я привел к нему Альберта Гора и Виктора Черномырдина. Попросил занять их чем-то, развлечь (я за них отвечал, но мне надо было решать вопрос по большой конференции). Он на это: «С удовольствием!». Я вернулся через час и более теплой компании я в жизни не видел. Хотя Гор тогда был кандидатом в президенты США, то есть серьезной персоной. А в кабинете Примакова они все казались старыми друзьями, которые знали друг друга сто лет. Евгений Максимович умел создавать такую атмосферу. А как он меня представлял на встречах! Я никогда не чувствовал себя лишним, хотя повторюсь, был совершенно рядовым сотрудником. Я всегда считал, что это его тбилисское воспитание.
- Отсюда его любовь к застольям?
- Наверное. Он любил быть тамадой. Был очень веселый в такие моменты. Одно из последних застолий, на котором я его видел - юбилей Боровика-старшего. Примаков там неожиданно встал со словами: «Хочу спеть!» И он спел песню «Если я заболею, к врачам обращаться не стану. Обращусь я к друзьям». И это было особенно трогательно, так как все знали, что он сам очень интенсивно лечится.
- Примаков никогда не выпивал спиртного?
- Это очередной миф. Не ханжа он. 1-2 рюмочки всегда мог с удовольствием выпить. Предпочитал водку. При этом я никогда не видел его пьяным. Помню, как он даже приговорил что-то вроде — кто не пьет под суп, тот глуп.
Вспоминает Анатолий Галкин, бывший шеф-повар Белого дома, личный повар Бориса Ельцина:
- Я провел с Примаковым 5 великолепных лет. Не помню даже, с кем из руководителей было так легко, как с Примаковым. Когда спрашивал у него: «Что бы вы хотели?», он отвечал: «Принеси на свое усмотрение, пожалуйста». Никаких особых пристрастий у него не было. Любил просто вкусно покушать. Я часто подавал мясо, особенно баранину. Каким-то чутьем я понял, что грузинская кухня ему особенно нравиться. Потому на столе были сациви, хачапури. Примаков не скупился на доброе слово, всегда благодарил. У меня есть все его книги с автографами. А что может быть большим подарком?
… Евгений Примаков не раз был в санатории «Барвиха». Приезжал сюда не лечиться, а отдыхать. Сотрудники вспоминают, что он любил плавать в бассейне и рассказывал, что мечтал когда-то стать моряком. В «Барвиху» Евгений Максимович приезжал, чтобы уединиться. Здесь в номере у него был рабочий кабинет, где он все время что-то писал. И именно в санатории случилась большая любовь. В его «истории болезни» было написано - «просьба убедить пациента пройти диспансеризацию». Переубедить его и должна была доктор. Вспоминает Ирина Примакова, работавшая тогда врачом: «Он нехотя сдался под натиском главного аргумента: банальные обследования займут не более получаса в день. Совместные походы сопровождались шутливыми беседами».
Ирина Примакова рассказывала, что ставила себе ограничения — никаких отношений кроме как «пациент-доктор». Но разве сердцу прикажешь? Сначала Примаков предложил ей стать личным доктором, она сразу согласилась. А потом как-то прочитал стихи (Ирина их до сих пор помнит дословно):
«Доктор, как хорошо, что вы рядом,
Дело даже не в медицине,
Может, важнее на целый порядок
То, что глаза у вас синие-синие?»
В общем, увез он ее из «Барвихи» и женился.
