Сами китайцы, похоже, совсем не согласны с тем, что Америка является их противником. В начале лета китайская газета «Дунфан жибао» сообщила о выпуске в КНР новой, девятой «Белой книги» («White paper») - фактически, оборонной доктрины Китая. Согласно данным издания, главная позиция Пекина на сегодня — избежать конфликтов. «Председатель КНР Си Цзиньпин неоднократно подчеркивал, что Тихий океан вполне способен «вместить» как Пекин, так и Вашингтон, он также надеется выстраивать двусторонние отношения на основе взаимоуважения и взаимовыгодного сотрудничества, в которых не будет конфликтов и конфронтации. – отмечает газета. – Важно то, что Китай не игнорирует военное присутствие США в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Напротив, он придерживается того устройства в регионе, которое было сформировано после Второй мировой войны: они не мешает Америке размещать базы в Южной Корее и Японии и не выступает против того, что она преследует свои интересы в АТР».
Так как же можно охарактеризовать нынешние взаимоотношения, складывающиеся в Восточной Азии между США и их союзниками с одной стороны, и Китаем — с другой? Об этом «МК» побеседовал с руководителем Центра политических исследований и прогнозов Института Дальнего Востока РАН Андрей ВИНОГРАДОВЫМ.
«Спорные острова — не приоритет»
– Как Вы оцениваете ситуацию, складывающуюся в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях вокруг спорных островов? Ведь активность Китая в отношении Сенкаку и Спратли вызывает обеспокоенность не только у стран, напрямую оспаривающих их принадлежность (Япония, Филиппины), но и у их главного союзника — США. Эта тема была затронута японцами даже на встрече G7 в Баварии, а многие зарубежные издания говорят чуть ли не об открытом конфликте Вашингтона и Пекина.
– Надо сразу оговориться, что ни о каком открытом противостоянии США и КНР речи не идет. Китайцы не заинтересованы на данный момент в обострении отношений с Соединенными Штатами. Они, безусловно, заинтересованы в том, чтобы их права и интересы уважались – и уважались во все большей степени. Потому что статус великой державы, на который претендует (и каковой является) Китай, это подразумевает. Но, если ценой этого стало бы обострение отношений с США до какого-то высокого уровня, подобный вариант Китай бы не устроил. И поэтому даже во всех проблемных сферах, где существуют противоречия, китайцы стараются найти выход из положения: где-то сменить риторику, где-то понизить градус. Существует соперничество в регионе между США и КНР, но, прежде всего, в экономической сфере и затем уже — в политической.
Что касается островов — история этих территориальных споров очень длинная. И эти проблемы то вновь обретают остроту, то уходят в тень. Не думаю, что сейчас стоит ожидать ухода Китая в тень. Но и напролом, невзирая на возможные последствия, Пекин вряд ли свою позицию будет продавливать.
В качестве примера приведу острова Дяоюйдао или, как называют их японцы, Сенкаку. В XVII веке архипелаг Рюкю был завоеван японцами. Дяоюйдао находятся между Рюкю и Тайванем. Когда в 1895 году был подписан Симоносекский мирный договор, положивший конец японо-китайской войне, острова Пэнху в Тайваньском проливе и Тайвань отошли Японии, и до 1945 года оставались ее колонией. Острова Дяоюйдао в Симоносекском мирном договоре не фигурировали, потому что были очень маленькими. По Сан-Францисскому мирному договору 1951 года Симоносекское соглашение аннулировалось и это означало, что Пэнху и Тайвань возвращаются Китаю. Но, поскольку Дяоюйдао в Симоносекском договоре не присутствовали, этот вопрос остался в подвешенном состоянии. Тем более, что архипелаг Рюкю были оккупированы США и тоже не принадлежали Японии, управление ими было передано ей лишь в 1972 году. Тем не менее, и китайцы, и японцы считали, что обладают суверенитетом над этими островами.
Когда в 1978 году Дэн Сяопин отправился в Японию, он предложил оставить решение проблемы Дяоюйдао следующим поколениям. И эта проблема не фигурировала в японо-китайских отношениях. Потому что КНР была заинтересована в японских технологиях — для модернизации, а Япония – в китайском рынке. На протяжении 80-годов и в начале 90-х эта проблема не возникала. Сейчас же она вновь дала о себе знать, потому что изменилась конъюнктура. Но, как только ситуация изменится вновь, об этих островах могут забыть, не посылать туда корабли береговой охраны, самолеты. Потому что — я не хочу сказать, что это разменная монета, – это непринципиальный спор для Китая. Во всяком случае, на данном этапе. В Пекине заинтересованы в экономическом развитии, свободе и безопасности судоходства, развитии транспортной инфраструктуры, и, думаю, это главные внешнеполитические приоритеты Китая. А спорные острова являются дополнением, но не приоритетом. И, значит, возможны компромиссы — возможно, не по существу, но по времени.
На кого работает время в Восточной Азии?
- Какие меры принимает и может в перспективе принять Вашингтон, чтобы сдержать китайскую экспансию в Восточной Азии (выражающуюся, в частности, и в создании искусственных островов у архипелага Спратли)?
- То, о чем я говорил, касалось, в первую очередь, региональных вопросов Китая и Японии. Что касается США, то у них позиция несколько иная. Американцы понимают, что теряют свою ведущую роль в Восточной Азии — именно с эти была связана провозглашенная Хилари Клинтон политика «возвращения в Азию. США заинтересованы в нескольких вещах. Во-первых, в поддержании своей лидирующей роли и в глобальном, и в региональном масштабе. Кроме этого, они не хотят, чтобы у них на каком-либо уровне появлялся соперник, а Китай является таковым — на региональном уровне, с перспективой стать и глобальным соперником. Поэтому США проводят политику сдерживания, используя для этого самые различные методы. Поскольку существует проблема в Южно-Китайском море, Вашингтон готов поддерживать, в частности, Филиппины, в их притязаниях на острова Спратли. В этом плане политика США значительно более агрессивная, наступательная — несмотря на то, что они борются, казалось бы, за сохранение своих позиций, они делают это активно, потому что время работает не на них. Китай в то же время занимает, на мой взгляд, оборонительную позицию, потому что время объективно играет на Пекин. Потому что есть колоссальный товарооборот со странами АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, включает в себя 10 стран - «МК»), внушительные перспективы сотрудничества — и все это играет на руку китайцам. Степень экономической взаимозависимости в регионе может быть таковой, что проблема спорных островов может перестать быть актуальной. Американцы, в свою очередь, заинтересованы в повышении градуса напряженности различными способами, включая военные, например, проводя учения. Есть и экономические меры, в частности, подготовка к созданию ТТП (Транс-Тихоокеанского партнерства), в котором Китай не участвует и которое рассматривается как конкурирующий проект для Пекина. Таким образом США, теряя свои позиции, борются за них весьма агрессивно. Китай же расширяет свое влияние, находясь в русле исторической тенденции, и потому более свободен в выборе средств, имея возможность откладывать решение некоторых вопросов на время. И, разумеется, сказывается колоссальный опыт китайского государства, более 4000 истории, когда они понимают, что некоторые вопросы можно решить не прибегая к насилию, поскольку через 300-400 лет проблема решится.
«Страны АСЕАН сами озаботились тем, чтобы сдержать Китай»
- На какие страны региона может рассчитывать Вашингтон в противостоянии с Пекином?
- Понятно, что все страны, претендующие на спорные острова, выступают против Китая и у США есть шанс разыграть эту карту. Планируется участие в ТТП Вьетнама, сейчас американцы активно развивают отношения с этой страной - это говорит о том, что США ищут если не союзников, то надежных партнеров. И это несмотря на то, что Вьетнам официально социалистическая страна.
Кроме того, американцы пытаются разыграть и карту АСЕАН. Там есть различные форматы экономического сотрудничества: АСЕАН+1, АСЕАН+6. В 2010 году в этот формат были включены Россия и США (АСЕАН+8). И ясно, что подключение таких двух стран к данному формату связано, в первую очередь, не с экономическими, а с политическими причинами. То есть страны АСЕАН сами озаботились тем, чтобы каким-то образом, на политическом уровне, сдержать влияние Китая и поэтому они пригласили две нерегиональные державы, чтобы «уравновесить» КНР.
– Данный регион — весьма значим и для России. Что можно сказать о позиции Москвы в данном случае? Не самоустранилась ли Россия, провозглашающая сближение с Китаем, от этих вопросов?
– Россия крайне заинтересована в том, чтобы свои географические преимущества воплотить в прочные экономические и политические связи. Но, к нашему огромному сожалению, Дальний Восток у нас развит не очень сильно, мы не очень хорошо интегрированы в разделение труда в регионе. В экономическом плане, конечно, колоссально уступаем странам региона — и по объемам торговли, и по уровню связей, взаимодействия. У нас более-менее приличные отношения только с КНР, но Китай сейчас практически для всех крупных стран мира является торговым партнером №1. И поэтому Россия пытается каким-то образом закрепить за собой место как часть этого большого поднимающегося экономического и геополитического полюса — Восточноазиатского.
Возможностей стать неотъемлемой частью региона у нас не так много. Необходимо расширять экономические связи не только со странами АСЕАН, развивать сотрудничество с Китаем, уходя от торговли углеводородами в сторону более высокотехнологичной продукции. Но большой потенциал есть в вопросе политического влияния: Россия имеет авторитет, опыт решения глобальных проблем. Это очень важное направление, но как шаги в нем будут реализованы, сказать пока трудно.
Имидж - все
– Зарубежная пресса иногда ставит конфликты союзников США и КНР в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях в один ряд с такими проблемами, как украинский кризис или экспансия «Исламского государства». Есть ли вероятность перехода конфликтов в «горячую» фазу?
– Действительно, есть реальные «горячие» конфликты — это, конечно, и Ближний Восток, экспансия ИГ, и ситуация на Украине. На мой взгляд, нечестно проводить прямые аналогии между ними и данными спорами по поводу островов. Что же касается возможности перехода территориальных споров в «горячую» фазу, то условий для этого немного. Как я уже сказал, экономически Китай не заинтересован в этом. И, кроме того, он не заинтересован политически. Если Китай претендует на роль регионального лидера, он должен заботиться о своем имидже, образе в глазах соседей. И для Пекина любое обострение ситуации — вне зависимости от последствий, получит ли КНР контроль над островами или нет, – повлечет такие имиджевые издержки, которые трудно компенсировать территориальными приобретениями. Китайцы будут делать заявления, возможно, менять позицию, - для них выгоднее сделать шаг назад, даже при сохранении существующей риторики. Мы хорошо помним, как в свое время они давали 400 «последних» предупреждений Соединенным Штатам, и ничего не изменилось, в войну они не вступили. Существует реальная, прагматичная политика. Поэтому даже возможное обострение конфликта — это проблема точно не ближнесрочной, не среднесрочной перспективы.
– Ряд зарубежных наблюдателей считают, что действия Пекина — в частности, все то же строительство островов, — намеренная провокация с целью проверить, как далеко может зайти Вашингтон в отстаивании интересов своих союзников. Возможен ли дипломатический выход, компромиссное решение?
– В обозримой перспективе, думаю, нет, договориться там невозможно. Все-таки в Пекине были сделаны соответствующие заявления, я не помню примеров, когда бы китайцы отказывались от своих слов, это не свойственно политической традиции Китая. И какое-то дипломатическое урегулирование, признание над островами суверенитета различных стран, едва ли возможно. Есть вероятность, однако, что будут использованы другие методы, например, совместная эксплуатация островов. Это тот максимум, на который может пойти Китай. Но и это не стоит в повестке.
Что русскому хорошо?
– Можно ли утверждать, что кто-то — США или Китай – сейчас является лидером в Восточной Азии?
– Трудно сказать, доминирует ли кто-то в данный момент. Сейчас США и КНР борются за лидерство в регионе. Китай в последние годы усиливает свои позиции, Америка их теряла, и теперь, пытаясь сдержать Пекин, не позволить ему стать региональным лидером, старается вернуть утраченное. В экономическом плане преимущество, безусловно, у Китая, поскольку для большинства стран региона именно он — торговый партнер №1, включая и Южную Корею, и Японию. У США существует военное преимущество, но стратегического плана. Китайцы же наращивают свои силы, тихоокеанский флот, сокращая разрыв с американцами. Поэтому, кстати, для Пекина важно военно-техническое сотрудничество с Москвой. Поэтому я не стал бы, что кто-то доминирует.
- А какой сценарий был бы наиболее благоприятен для нашей страны?
– Для России, я думаю, выгоднее поддержание баланса сил в регионе. Потому что, во-первых, это надежная гарантия стабильности. И, во-вторых, баланс сил сам по себе предполагает участие России. То есть наша страна не обладает экономически большим потенциалом, развитыми торгово-экономическими связями, и ее присутствие в регионе обусловлено во многом самим статусом великой державы. Россия самим фактом своего участия может поддерживать баланс сил. Если в регионе будет один бесспорный лидер — будь то США или Китай – тогда уже не нужны будут уравновешивающие его силы, этот лидер будет диктовать свою позицию и все. Поэтому для Москвы поддержание стабильности на основе многостороннего сотрудничества — это как раз идеальная ситуация. В таком случае Россия будет востребована, и само ее присутствие в таком формате в регионе будет объективно усиливать ее позиции, вес, влияние, и создавать перспективы для закрепления в Восточной Азии.
