– Я в порядке. Я в полном порядке, – говорит Надежда.
– Почему же вас в больницу этапировали?
– Анализы были не совсем хорошие. И доктор Глинка, которая меня навещает, очень рекомендовала пролечиться. Так что я дала свое согласие. Но я же думала, меня повезут в больницу.
– Так вас туда и повезли. Разве нет?
– Я сама раньше никогда не лежала в больницах, но ходила навещать близких. И я имела представление о том, что это такое. Все белое, окна большие, за ними деревья видны. А меня поместили в камеру во много раз хуже, чем в «Матросске». Крошечное узенькое окошко у самого потолка (до него не дотянуться даже, не то что заглянуть). Черная дверь. Нет даже туалета. Я так понимаю, что сюда помещают только тех, кто уже под себя ходит, кому «утку» приносят. Ни телевизора, ничего. Только голые стены и потолки, решетки и охранники. Камера-гроб для лежачих. В этом месте умирать надо, а я еще не собираюсь. Вечером, когда выключают свет, блики из крошечного окошка падают на эту черную дверь и получает огромный белый крест. Представляете? Я прямо хохотала. После лечения в этой больнице надо сразу направлять в психушку в «Бутырку». Это ад невыносимый.
– Но вам медицинскую помощь оказали там?
– Сначала меня поместили почему-то в реанимацию (хотя я ведь не при смерти, зачем я там чье-то койко-место занимала?). Лежала там прикованная в наручниках. Со мной в палате был еще один заключенный дедушка, который был при смерти, но ни наручники, ни охрану не снимали, будто он сейчас встанет и убежит.
– Это такие правила.
– Я понимаю. Но почему-то меня из реанимации повели на диагностику. Я шла по коридору в наручниках, с конвоем, все пациенты были в ужасе. Вся больница наблюдала за этой сценой. Анализы оказались не такими плохими. Они ведь меняются в зависимости от того, поела я или нет. Перед этапированием в больницу я в СИЗО съела творог, запеканку. В больнице самой поела (правда, меня вырвало). Потому и анализы были нормальными. В камере я пролежала сутки и попросилась обратно в «Матросскую тишину». Написала расписку, что отказываюсь от лечения. Консилиум врачей собрался, пришли к выводу, что мое состояние не критичное и можно вернуть меня в СИЗО. Я рада, что вернули. Не надо меня лечить. Вот когда буду без сознания, когда помирать буду и не смогу сопротивляться – тогда пусть и лечат. А сейчас не надо. Тем более в таком месте. Но я хотя бы на экскурсию съездила, Москву посмотрела, людей (смеется) из окна автозака и когда по территории больницы вели.
– А что с вашей голодовкой? Вы то прекращаете ее, то начинаете…
– Поскольку эта тема стала своего рода предметом торга, я так скажу. У меня просто нет аппетита. Не лезет в несвободную глотку еда. Потому когда совсем плохо, я что-то в себя пихаю, когда нормально – пью воду и чай. Сегодня я съела яблоко. Я точно знаю, что здесь мне умереть не дадут, но не хочу чтобы дошло до принудительного кормления.
– Вы жаловались, что письма к вам не доходят. Проблема решилась?
– Нет. Из 100 писем, которые мне в неделю присылают, доходит примерно 10. Остальные либо цензуру не прошли (там якобы о политике), либо «затерялись» в Следственном комитете. Мне сказали, что переводчик не успевает переводить их с украинского языка на русский (а многие пишут мне именно на украинском).
– Вы мерзнете, наверное, в том числе из-за недоедания. Может быть, спортом или йогой займетесь? Принести вам книги по йоге?
– Не надо. Йога это что-то духовное, а тут не до этого. А так я стараюсь каждый день отжиматься. Книги вообще уже никакие читать не могу. Перечиталась. Попросила журналы принести. А так я целыми днями стараюсь себя как то занимать рисованием и оригами.
– Получается? Покажите?
– Вот сделала кошечек (показывает несколько картинок). Хотела послать их на выставку в Эрмитаж к дню кота. Но наверное, уже опоздала. Я люблю животных. И вырезать из бумаги мне нравится. Скоро суд…
– Готовитесь?
-Нет, какой смысл. Но я хочу присутствовать. Это ведь даже интересно. Это как смотреть фантастический фильм. Что еще нового выдумают?
Комментарии правозащитника Анны Каретниковой:
– На самом деле на сегодняшний день в «Матросской тишине» есть единственный заключенный, права которого 100-процентно соблюдаются. И это Надежда Савченко. Она ни на что не жалуются. Более того, она сама помогает другим заключенным. Благодаря ей удалось собрать деньги на покупку кранбоксов (элемента, необходимого для нормальной работы кранов в умывальниках). Всего мы закупили около 150-200 штук, которые развезли по разным СИЗО. Она собирается перечислить все деньги, которые ей присылают на расчетный счет, больным детям и арестантам.
