Нация, как и человек, обладает характером и возрастом, которые проступают в ее культурном облике, народном духе и политическом устройстве. Есть уставшие нации-старухи, доживающие свой век, листая доблестные исторические хроники, словно старые фото в семейном альбоме. Есть нации-младенцы, не вылезающие из цивилизационных пеленок, нации-подростки — максималисты и розовощекие оптимисты, нации в самом расцвете сил, переживающие пассионарный скачок. Молодые режимы (Первая Французская республика, Советский Союз 20-х или постсоветские страны 90-х) склонны к ребячеству, и это историческая неизбежность, болезнь роста. Но современные манипуляционные технологии позволяют насильно удерживать нацию в ребяческом состоянии, намеренно погружая ее в инфантилизм.
Общаясь с родителями, мы становимся немного детьми, сколько бы нам ни было лет, двадцать или шестьдесят. И у нас, и у родителей срабатывают стереотипы общения, заложенные с детства: большой — маленький, главный — подчиненный, взрослый — ребенок. Если роль «взрослого» берет на себя пропаганда, используя соответствующую аргументацию, символы и интонации, то у общества не остается шансов, кроме как стать «ребенком» — послушным и некритичным. Для общества, ведущего себя по меркам детского возраста, Йохан Хёйзинга предложил термин «пуерилизм» (от латинского puer — ребенок). Кроме тяги к грубым сенсациям и массовым развлечениям пуерилизм проявляется в склонности к лозунгам, формализованным жестам и ходьбе строем, в недостатке чувства юмора и неоправданно бурной реакции на чужие символы, подозрительности и нетерпимости ко всему, что выходит за границы «своего», гипертрофированности суждений, а также подверженности всякой иллюзии, даже самой фантастической, если она льстит этому обществу (нации).
Похоже, современная Россия являет собой иллюстрацию пуерилизма. Вогнав в политический инфантилизм, власть атрофировала гражданское мышление у огромной нации, которая добровольно сложила с себя ответственность за собственное существование, делегировав свои права «взрослым».
Пропаганда взывает к эмоциям, блокируя критическое мышление. Она переключает внимание с опасных тем на идеологические химеры, отвлекает от насущных проблем — и ей это удается. Важнейшим ее инструментом становится «стигматизация» — клеймление, оскорбление, создание негативных образов и черный пиар. Живущий в плену клише и априорных суждений, составляющих основу всякого воспитания, человек вообще имеет довольно ограниченную способность мыслить свободно от шаблонов. Массированная, истеричная российская пропаганда, не брезгующая самыми низменными приемами, убивает эту способность на корню. Люди автоматически — и это важно подчеркнуть — принимают на веру любую информацию, подающуюся из «достоверных источников». А чтобы человек, получая информацию извне (из альтернативных СМИ, от друзей, политических активистов и т.д.), мог «правильно» оценивать и интерпретировать ее, пропаганда закладывает в его сознание готовые шаблоны, примитивные и основанные на архетипических установках вроде «свой–чужой». Теперь, какие бы факты человек ни узнавал, он будет смотреть на них через призму заданной идеологической установки, как сквозь цветной фильтр, окрашивающий мир в нужные краски.
Девальвация смыслов и вульгаризация политической дискуссии происходит мгновенно — достаточно одному «серьезному» СМИ (т.е. авторитетному для общества, без оценки его ангажированности) пустить в ход понятийное клише, как цепная реакция охватывает все информационное пространство. Игра на понижение идет быстро — движение вниз всегда проще. Известно, что если в группу детей, которые уже ходят, поместить одного ползунка, то вскоре все дети начинают ползать, словно и не умели ходить. Распаляя нашу детскую жажду символов и тягу к оскорбительным ярлыкам, привластные СМИ эксплуатируют жаргонные клише вроде «совки», «либерасты», «ватники» и «укропы», которые мгновенно подхватываются массами и входят в употребление. Кто не использовал их хоть раз — пусть бросит в меня камень.
Леон Фейхтвангер говорил, что у каждого должен быть в душе свой еврей — тот, на кого можно списать все беды, на ком можно сорвать злость. Видимо, этот виртуальный мальчик для битья, этот мифологический «некто», переходящий в «никто», имманентно присущ человеческой психике. С ним удобнее жить. Он — виновник всех неурядиц, зла, творящегося вокруг, неуловимый, как сатана, и меняющий облик, как мифический Протей.
У одних сейчас это проклятый «совок». А что это? Что вызывает благородную ярость? Коммунистическая идея как платоновский архетип? Большевики, сделавшие Октябрьскую революцию? Их дети, строившие бесклассовое общество? Или 19 миллионов членов КПСС 91-го года, которых условно можно назвать их внуками? Или «совок» — образ собирательный? Тогда чего? А может, речь идет всего лишь об удобной картине: все, что было до 17-го года, — белое, что потом — черное, а следом — опять белое?
У других во всем виноват «либераст». Послушать — так все ненавидят «либерастов», он, она, они. Я тоже ненавижу «либерастов». Но я не понимаю: кто это? Кто хочет продать Родину? Так ее уже давно продали. Кто борется с нашей феодальной диктатурой? Так ее всей душой любят только чиновники-казнокрады. Когда начинают перечислять конкретные персоналии, я порой соглашаюсь: да, вот это мерзавец. Однако могу добавить в список еще больше приличных, достойных имен.
Третьи нашли корень зла в «ватниках». Кто они, эти «ватники»? Патриоты? Но патриотизм есть в США, Англии, Китае, Израиле, в государствах Ближнего Востока, Латинской Америки и Прибалтики, и разве мы зовем патриотов этих стран «ватниками»? Может, это исторические ревизионисты? Или те, кто сыт по горло национальным унижением 90-х? Если выбирать между двумя пропагандами, унизительной и бравурно-патриотической, большинство инстинктивно выберет вторую. Просто потому, что не мазохисты.
При царе говорили, что бунтуют жиды и студенты. В 37-м выявляли агентов семнадцати разведок. Потом выводили «пятую колонну». В 90-е всё списывали на проклятый «совок». А сегодня ищут злокозненных «либерастов».
Кажется, этому не будет конца. Пропаганда распаляет агрессию, притупляя чувствительность к ксенофобии, искажает картину реальности и провоцирует насилие, физическое и словесное. Перед манипуляционными технологиями все нации равны: Гитлер обвинял во всех грехах евреев и коммунистов, а Рональд Рейган сделал «врагами народа» американских безработных. Персонификация зла помогает направить общественное возмущение в нужное русло, действует как громоотвод, переключающий внимание неудовлетворенного общества на «жестокого и неумолимого врага», выдуманного или взращиваемого самой властью.
Всеобщая истерическая взвинченность, поддерживаемая с помощью СМИ, подается как радостное всенародное воодушевление, а гражданская позиция подменяется нетерпимостью к противоположному мнению. Пропаганда делает все возможное, чтобы народ дробился на группы и группки, предлагая нам играть в «совков», «ватников» и «либерастов», словно в «казаков-разбойников».
Кто-то осмелился говорить о разваленной медицине и убитом образовании, о задушенной свободе слова и политической цензуре? Да он «либераст»! Кто-то выступает против грабительской приватизации, против обогащения сомнительных дельцов, близких к верховной власти? Да он «совок»! Кому-то претит вылетающая из чьих-то уст русофобия? Да он «ватник»!
Будучи искренними противниками «совка» и «ватников» или ненавистниками «либерастов», люди дерут глотки, споря сами не зная о чем. Может, «либераст», «совок» и «ватник» — из одного теста? Может, эти устоявшиеся, ставшие очевидными определения — всего лишь фикции, и никакого отношения к реальности они не имеют? И, может, прежде чем размежеваться, нам всем нужно решительно и определенно объединиться? Не это ли сценарий, которого больше всего боится власть?
В России всегда были чувствительны к слову: за хулу на царя у нас отправляли на каторгу, за политические анекдоты — в лагерь. Современная пропаганда предоставила нам драться между собой, аккумулируя наши мысли и чувства в виртуальном пространстве и сталкивая нас в информационной гражданской войне. Беда в том, что в этой войне победителей не будет, как не будет ей и конца. Пропагандистская индустрия тиражирует «врагов» сродни голливудскому конвейеру, множащему отрицательных героев. Стоит только расправиться со всеми «либерастами», как нам подбросят следующего врага, победив которого, мы вновь получим персонифицированное зло, в новом облике, и так — до бесконечности. Враг-то не дремлет, а мы обманываться рады! А еще рады воевать и ненавидеть — лишь бы не задумываться о насущном и не оглядываться вокруг, по-детски закрывая глаза на то, что творится в стране. По сути, распаляемая пропагандой ненависть — это тяжелый, отупляющий, развращающий наркотик, позволяющий нации отгородиться от ужасной реальности и забыться в информационном мороке. Вот только, боюсь, похмелье будет тяжелым. Если нам вообще суждено очнуться.
