- Мария, в одном из телесюжетов прозвучала мысль о том, что обвинения против Дениса как-то связаны с вашей свадьбой. Это правда?
- О том, что против Дениса фабрикуется дело, было известно в течение многих лет. И я об этом знала. Речь идет о споре хозяйствующих субъектов, который произошел в конце прошлого десятилетия. Абсолютно не понятно, какое вообще отношение к нему имел Денис, но все время его пытались к этому делу зачем-то «пришить». А наша свадьба спровоцировала поспешность действий со стороны оппонентов. Я с этим согласна. Более того, я впервые наблюдаю ситуацию, когда внутренняя переписка между СК и Генпрокуратурой с такой интенсивностью «сливается» в СМИ.
- То есть в СК или где-то повыше есть очень ревнивый человек, которого расстроило ваше счастье? Под такими разговорами есть реальная почва?
- Один очень ревнивый человек находится где-то повыше с 2006 года. Но я никак не могу связать происходящее вокруг Дениса с эмоциями этого человека на мой счет. Записывать его в такие фатальные ухажеры было бы слишком.
Мне кажется, это связано с тем, что вокруг нашей пары, в связи со свадьбой, возник слишком большой, с точки зрения кого-то, позитив в прессе. И наши оппоненты решили воспользоваться волной медийного спроса, чтобы тут же облить Дениса грязью.
- Как вы оцениваете поведение фракции КПРФ в отношении Дениса?
- Не хочу осуждать своих коллег. Если бы подобное произошло в нашей фракции (а речь идет об оговоре депутата), то, мне кажется, мы бы попытались разобраться в том, что происходит. Мы бы за своего товарища боролись, как положено, а не стали пассивно дожидаться, пока официальные бумаги на лишение депутатской неприкосновенности поступят в Госдуму. Фракция должна бороться за своего депутата с самого начала, а не дожидаться момента, когда сделать уже ничего невозможно. Тем более, когда речь идет о человеке с таким статусом: Денис — профессор, доктор наук, полковник юстиции и полиции.
Денис Вороненков рассказал «МК» о своем взгляде на «старое дело»:
- С 2011 года, когда я стал депутатом, в отношении меня стали фабриковать уголовное дело, чтобы иметь рычаг воздействия. Я об этом знал потому что «в России все секрет, но ничего — не тайна». Я информировал о происходящем и руководителя нашей фракции Геннадия Андреевича Зюганова, и сделал несколько обращений в Генеральную прокуратуру, которые остались без ответа.
- Какие конкретно группы заинтересованы в этом деле и чего они лично от вас хотят?
- Это — личная месть людей, имеющих отношение к делу о «Трех китах», но теперь связанных с правоохранительными структурами. Я принимал в этом деле активное участие со стороны Роснарконтроля. Когда я не был депутатом — они про меня забыли, когда им стал — захотели либо «сбить на взлете», либо держать на коротком поводке, как-то «доить». Таким образом, вдруг, спустя много лет после коммерческого спора, который действительно был, появляется вал свидетельских показаний против меня. А что же они не давали их все эти годы?
