На редкость уныло прошло в этом году первое апреля в мире российской политики. Удачных шуток и розыгрышей почти не было. На общем сером фоне выделилась разве что «сенсация» про передачу построенных для России во Франции «Мистралей» в распоряжение новой объединенной армии Европейского союза.
Поскольку планы найти для изделий французских корабелов альтернативных покупателей обсуждались и до «дня дурака», некоторые особо впечатлительные граждане в «утку» поверили. Хотя содержащаяся в тексте статьи «подробность» — мол, командовать вертолетоносцами отныне будет сама глава дипломатии ЕС Федерика Могерини, — на мой взгляд, сразу выдавала всю игру с головой.
Однако тусклость первого апреля была с лихвой компенсирована тем фантастическим «весельем», которое творилось в нашем политическом мире в предыдущие дни недели. Действующий губернатор крупного российского региона не просто задерживается доблестными правоохранителями прямо в своем рабочем кабинете, но потом целых три недели продолжает официально выполнять свои обязанности, находясь в СИЗО. Давно ли мы слышали о чем-то подобном?
А возвращение недавнего главного тюремщика России в свои прежние владения уже в качестве узника — неужели это происходит в действительности? Если бы обе эти новости мне сообщили первого апреля, я бы изрек что-то вроде: придумано, конечно, затейливо! Но для того, чтобы розыгрыш оказался удачным, он должен быть более правдоподобным!
Что означает это размывание грани между первым апреля и прочими дня года в мире российских слуг народа? Можно ли из этого сделать какие-либо далеко идущие политические выводы? Первое, что мгновенно приходит в голову, когда на один месяц приходится целых два задержания «небожителей» такого ранга, — очередная показательная кампания по борьбе с коррупцией.
Но этот вывод, на мой взгляд, должен уйти из головы — не менее быстро, чем он пришел. Показательные кампании делаются и освещаются совсем не так. Скорее всего, совпадение во времени двух столь громких задержаний — это все же случайность, рутинный эпизод функционирования российской вертикали власти на нынешнем этапе.
Однако это не означает, что повода для разговора нет. Такой повод есть. И заключается он как раз в рутинности заключения под стражу довольно высокопоставленных лиц. Забудем на минутку про горькую судьбину бывшего главного стражника России Александра Реймера. Ситуация в российском тюремном ведомстве — это, видимо, совершенно отдельная и изолированная история.
А вот про череду задержаний в среде регионального начальства этого не скажешь. Практика выполнения своих должностных обязанностей прямиком из камеры следственного изолятора стала для этого чиновничьего слоя чуть ли не традицией. Нет, злосчастного сахалинского воеводу Александра Хорошавина Путин от должности уже официально освободил. Но вот давайте зайдем на сайт Челябинской областной администрации.
Среди вице-губернаторов в эту среду там по-прежнему значился Николай Сандаков. Однако звонить по указанному на этом же сайте служебному телефону Сандакова не стоит. С 26 марта вице-губернатор находится под стражей. Его обвиняют в получении взятки. Я принципиально не хочу комментировать ни конкретное уголовное дело Хорошавина, ни конкретное уголовное дело Сандакова. Я хочу лишь высказаться по поводу общей тенденции.
В 2009 году во время своей командировки в один не самый последний российский регион я ехал в автомобиле вместе с ключевым помощником регионального главы. Внезапно мимо нас проехала машина полиции. Я был поражен реакцией своего спутника. Он не использовал нецензурную лексику. Но его эмоциональная реплика была пронизана откровенной враждебностью по отношению к стражам порядка.
Такая эмоциональность стала мне понятной лишь после того, как уже при следующем главе региона я поглубже вник в местную политическую ситуацию. Как и в большинстве других российских территорий, официальная оппозиция региональной власти была патетически слаба.
Однако это полностью компенсировалось враждебным отношением по отношении к главе региона со стороны местных правоохранительных структур. Администрация регионального руководителя постоянно находилась под «колпаком». Его самые близкие сотрудники ощущали себя «дичью», против которой в любой момент может быть возбуждено уголовное дело.
Конечно, в каждом российском регионе свой политический расклад. Но ситуация, когда власть губернатора уравновешивается альтернативным «центром силы» в лице местных силовых структур, — это не исключение, а скорее, правило. Минули времена, когда «арестоопасной» должностью в России считался лишь пост мэра. Должность вице-губернатора сегодня тоже не менее «рискованная». А как показал пример Хорошавина, даже пост воеводы уже не является «охранной грамотой» для своего владельца.
Не думаю, что кого-то из рядовых россиян огорчит такое отсутствие «чинопочитания». Но надо понимать, что аресты чиновников в регионах могут иметь отношение как к борьбе с коррупцией, так и к борьбе за власть. Так уж устроена наша политическая система: если на региональных выборах все во многом предрешено, то «джокер» в виде ареста вновь уравнивает шансы.
