— Бермет, важное, как известно, лучше всего видно на расстоянии. Каким вы видите роль вашего отца в современной истории Кыргызстана?
— Наша страна в качестве независимого государства сформировалась именно при моем отце. Папа лично писал Конституцию, советуясь при этом с местными и российскими учеными. Одним из таких его советников был, кстати, Сергей Сергеевич Алексеев — соавтор современной Конституции России. Наш папа первым из лидеров стран СНГ ввел государственную валюту — сом. Конечно, в последние десять лет в Кыргызстане произошло много самых разных пертурбаций. Но заложенные нашим отцом основы государства оказались крепкими. Именно поэтому страна существует и не разваливается. Я считаю, что наш отец в тех условиях и при тех возможностях, которые существовали у нашей страны в период его правления, сделал максимум того, что мог. Может быть, можно было сделать и лучше. Но история не знает сослагательного наклонения.
— Почему же тогда его правление закончилось столь грустно?
— Может быть, в то время казалось, что все закончилось грустно, но жизнь — штука очень долгая. Конечно, было обидно, что многое из сделанного отцом было уничтожено, его репутация запятнана, процесс устойчивого развития повернут вспять. По прошествии времени я вижу, как в Кыргызстане на глазах уходит в прошлое этап отрицания «времени Акаева», как в стране меняются оценки того, как работал и чего достиг мой отец. Наш народ в конечном итоге смог отстоять свое право на самостоятельное развитие. И поэтому я не совсем согласна с вашей оценкой, что все закончилось печально.
Что же до причин вооруженного переворота, то их было много. К этому времени наш отец находился у власти уже полтора десятилетия. И, может быть, свою роль сыграли апатия и усталость народа. Но даже если это и так, мы ведем речь о второстепенной причине. Основная причина — это то, что наша страна попала в тот революционный тренд, который в 2003 году накрыл Грузию, в 2004 году — Украину, а в 2005 году добрался до нас и пошел дальше. И самую активную роль в раскручивании этого тренда сыграли США. Применительно к Кыргызстану мои знания на этот счет носят совсем не теоретический характер.
В тот период я часто общалась с американским послом в нашей стране Стивеном Янгом. И в ходе наших разговоров посол совершенно не скрывал, что он как представитель Госдепартамента США принимает самое активное участие во внутриполитических процессах в нашей стране — горячо поддерживает оппозицию и оппозиционные СМИ.
— А у вас есть ответ на вопрос: зачем американцам понадобилось свергать Акаева?
— Думаю, им хотелось какого-то обновления, каких-то экспериментов. Я не знаю конкретики об их планах, о том, какая именно роль отводилась Кыргызстану в большой игре. Я подозреваю, что мы точно не были ее главным объектом. Мне кажется, нас использовали как своеобразный полигон для обкатки определенных технологий, для привнесения в бывший СССР определенного тренда. Иные важные причины себе даже сложно представить. Большого стратегического интереса для США Кыргызстан представлять не мог уже хотя бы в силу бедности своих ресурсов.
Военно-политическое сотрудничество между нашими странами шло активно и успешно. Был, правда, один такой пунктик: мы не выполнили определенные требования по размещению в нашей стране некоторых американских военных объектов. И это, видимо, сыграло не в нашу пользу. Но в целом, по моей оценке, наша страна в глазах американцев была лишь костяшкой домино, падение которой повлечет за собой падение следующих.
— Если принять вашу версию событий, то почему власть государства позволила превратить Кыргызстан в «костяшку американского домино»? Почему страна оказалась столь уязвимой для американских трюков?
— Думаю, что был упущен момент, когда открытость страны и создание комфортных условий для деятельности оппозиции незаметно переросли в неконтролируемость политической жизни. Пора смириться с фактом, что пятнадцать лет — это слишком малый срок, для того чтобы в стране возникли зрелые политические институты. Условно говоря, в 1990 году у нас не было возможности выбирать из двух сортов майонеза. Как можно было ожидать, что у нас без всякой подготовки получится верно выбрать между разными мнениями?
Западная пропаганда успешна в силу того, что она отработана многими годами. Она преподносит: вы должны жить так, как на Западе! Но объективные условия не позволяют нам немедленно достичь желаемого уровня жизни. Сегодня мы это понимаем. Но в момент, когда такое понимание не пришло, очень многие покупались на обещания и радужные перспективы, которые нам щедро обрисовывались. Видимо, такая выпала нам судьба — все пройти своим опытным путем.
— А может, вам выпала такая судьба в силу излишнего романтизма вашего отца? Может быть, поставленная Аскаром Акаевичем цель построить демократию с самого начала была чрезмерно амбициозной и невыполнимой?
— Вы правильно сказали, что президент Акаев был романтиком в политике. Да, мой отец взял за основы самые высокие идеалы, которые человечество выработало за все время своего существования. Для него понятия «демократия», «власть народа», «свобода слова» были и остаются святыми. И да, действительно, им с самого начала была взята очень высокая планка. Но не стоит думать, что президент Акаев был в политике человеком не от мира сего. Как только он в качестве главы государства столкнулся с очень непростыми реалиями, к нему сразу пришла очень трезвая оценка происходящего.
Например, к нему очень быстро пришло понимание: наша страна и наш народ еще не готовы к тем свободам, к которым европейское общество шло на протяжении многих веков. Он понял, что процесс движения к этим свободам должен идти плавно и постепенно. Но этого, к сожалению, не поняли на Западе. И для США, и для Европы Кыргызстан в отношении построения демократии был «образцово-показательным учеником». От нас ожидали, что мы быстро станем новой Чехией или новой Венгрией. И никто не сомневался, что у нас этот процесс обязательно должен пройти успешно. Хотя как можно было серьезно ожидать этого от страны, которая не имела исторического опыта существования как государства с очерченными границами и государственными институтами и только что вышла из 70-летнего периода авторитарного советского правления?
— Возможно, чтобы ни у кого иллюзий не возникало, вашему отцу стоило бы вести себя не так мягко? Может, ему стоило бы, например, проявить тот в целом разумный уровень жесткости, который проявляет Нурсултан Назарбаев в соседнем Казахстане?
— Готова согласиться с вами лишь отчасти. Казахстан и Кыргызстан — очень разные страны с совершенно разным объемом ресурсов и разными политическими традициями. Не забывайте и том, что Нурсултан Назарбаев — это человек, который на момент своего превращения в первое лицо республики уже обладал огромным административным опытом. К тому времени, когда наши страны стали независимыми государствами, он много лет был на самых ответственных постах.
У нашего папы такого управленческого опыта не было. Он не просто подходил ко всему как ученый. Отец по своей натуре человек не жесткий. Он политик, который предпочитает работать через убеждение, а не через силу. В течение большой части президентства такая стратегия оказывалась успешной. Но, видимо, в какой-то момент ему действительно надо было стать пожестче. Но, как я сказала раньше, у истории нет сослагательного наклонения.
— А я все-таки продолжу свои попытки «нащупать» такой момент. Может, президент Акаев упустил ту временную точку, когда надо было уйти из власти и уступить свой пост кому-то еще?
— А он как раз и собирался уходить. И не просто собирался, а говорил об этом открыто. Государственный переворот в марте 2005 года произошел ровно за полгода до проведения очередных президентских выборов. А за год до этого отец открыто объявил, что на новые выборы он не пойдет. Эта его позиция неоднократно подтверждалась. Поэтому не понимаю, почему те силы, которые его свергли, действовали в такой спешке? Почему нельзя было подождать полгода, дать ему спокойно передать власть и оставить страну в нормальном состоянии?
— Наверное, никто не ожидал, что человек может добровольно уйти из власти. Может, все полагали, что речь идет о какой-то хитроумной комбинации?
— Он не готовил никакой хитрой комбинации. Он активно готовился к созданию своего благотворительного фонда, делами которого он собирался заниматься после отставки. Еще он готовился к возвращению к работе в науке. Конечно, политики везде — а в Кыргызстане особенно — очень склонны к тому, чтобы домыслить, переосмыслить, додумать. Видимо, это обстоятельство и сыграло свою роль. Им казалось, он не уйдет никогда.
— Зайду тогда с другой стороны. Может быть, главной ошибкой президента Акаева как раз и стало то, что он не подготовил хитроумной операции «Преемник» по примеру передачи власти от Ельцина к Путину?
— Естественно, отец не мог не думать о том, что будет со страной после его ухода. У него не было определенного преемника. Но он готовил несколько кандидатов, которые могли бы посостязаться между собой. Это были люди, которые работали министрами, губернаторами, депутатами, были знакомы с разными секторами экономики, имели и административный, и политический опыт. Но из-за государственного переворота цивилизованное соревнование между ними так и не состоялось.
— Известно, что длительное пребывание у власти уродует человека, а внезапный насильственный уход из власти уродует его вдвойне. Насколько это коснулось вашего отца?
— У нашего отца оказался иммунитет. Он происходит из очень простой, но интеллигентной семьи. И, видимо, эта природная интеллигентность и скромность не позволили ему забронзоветь. Он не тот человек, который живет прошлым. Буквально через несколько недель после переворота он сказал: «Все что было, то прошло. Надо начинать новую жизнь и прожить ее достойно». Еще через несколько недель он выбрал себе новое место работы. Предложений было много из разных областей. Но он сказал, что хочет заниматься наукой, и выбрал предложение ректора МГУ Виктора Антоновича Садовничего работать в институте математики имени Пригожина. И вот уже практически десять лет он там работает. Помимо этого он очень активно работает в научном центре, созданном при Санкт-Петербургском политехническом институте. Классическая математика, экономическая математика, экономика, политология, проблемы демографии и климата — это только часть тех вопросов, которыми он занимается. Выпускает множество статей и книг ежегодно в России и за рубежом. Для меня как для дочери это большое счастье. Мы видели очень много бывших руководителей. И не понаслышке знаем, как тяжело им было после отставки — особенно тем, кто прежде работал в партийных органах.
— В Москве киргизов, наверное, больше, чем в Бишкеке. Радуется ли Аскар Акаевич случайным встречам со своими земляками?
— Его часто узнают земляки и обязательно к нему подходят, говорят добрые слова. Он непременно старается их подбодрить, спросить, как у них дела. Конечно, не всем живется здесь хорошо. Как правило, эти люди находятся на тяжелой работе. Он всегда очень рад встретить земляков. И они тоже очень радуются, когда его видят. Наверное, эта самая лучшая оценка работы отца на посту президента.
