Конкуренцию выигрывает не тот, кто умнее, сильнее или богаче, а тот, кто становится мечтой для всех остальных.
Девушки это знают — и, возможно, именно потому их так редко привлекают к выработке глобальных стратегий: умные, сильные и богатые не хотят признавать, что на самом деле мир живет не совсем по их правилам.
Негодование — как правило, справедливое — по поводу доминирования и даже гегемонии США вытесняет из нашего сознания фундамент, главную причину их силы. Возмущаясь их преступлениями, злорадствуя по поводу их неудач и грезя о восстановлении «многополярного» мира (более страшного и менее определенного, но и более конкурентного, напоминающего межвоенный период), мы, как правило, забываем о главном источнике их мощи.
Всеобъемлющая финансовая система, контроль за глобальной повесткой дня через ключевые мировые СМИ, постоянный поток инноваций, не говоря о военных расходах, превышающих расходы всего остального мира, и страшных по своей мощи авианосных группировок, скромно именуемых флотами, — все это (и многое другое) мало что значит на фоне главного ресурса США.
Американской мечты.
Америка остается символом наиболее универсальных ценностей: они не просто «наиболее привлекательны» — они непобедимы потому, что привлекательны и доступны для всех.
В самом деле: большинство читателей этой статьи даже при всем желании не сможет стать китайцами.
Большинство не захочет принимать ислам (хотя у исламских богословов на сей счет может быть и другое мнение).
Многие испугаются коммунизма — и не только памятной нам социалистической бюрократии, уравниловки и «собеса», но и равенства как такового.
Однако подавляющее большинство людей искренне, не делая над собой усилия, в силу самой человеческой природы, стремится к личному успеху и свободе. А в рамках рыночных отношений — к богатству и, что не менее важно, к равенству в свободе и возможности достижения богатства. То есть как раз к тому, что является сутью «американской мечты»; к тому, что вот уже скоро четверть тысячелетия пытаются воплотить в себе североамериканские Соединенные Штаты.
Провозгласив целью создание общества, наиболее полно отвечающего самой человеческой природе, и далеко продвинувшись на этом пути, США создали феномен американской мечты как естественного для всех и потому глобального настроения, обеспечивающее их лидерство.
Сегодняшний мир живет по правилам, сформулированным и воплощенным в жизнь в конечном счете именно Америкой. Альтернативы менее универсальны, менее открыты, менее доступны и привлекательны — и потому в стратегической перспективе обречены на поражение.
Уникальность положения США и их действительно исключительное значение для мировой цивилизации заключается отнюдь не в их колоссальном влиянии самом по себе, но в первую очередь в их лидерстве: в способности демонстрировать остальному миру проходимый ими путь к процветанию — пусть даже и заведомо ложный, недоступный для остального мира, эксплуатируемого США в том числе и при помощи этой демонстрации, но все равно окрыляющий и увлекающий целые народы и поколения. И главное в этом пути даже не столько его привлекательность, сколько его формальная доступность и открытость почти для всех, несмотря даже на усиление глобальной конкуренции.
Именно эта внешняя (пусть даже, повторю, и глубоко ложная на самом деле) доступность положительного примера и является залогом устойчивости положения США в качестве сверхдержавы. Технологическое, военное и финансовое лидерство исключительно значимы (не говоря о масштабах экономики, по которому при исчислении по паритету покупательной способности США уступят Китаю уже в 2014 году, а при пересчете ВВП по рыночным курсам валют — до 2020 года), но все равно второстепенны на фоне того, что всякий стремящийся к глобальному успеху не просто соотносит себя с США, но поневоле заимствует у них — вместе с конкретными эффективными инструментами — львиную долю их ценностей. А это означает, что он, по крайней мере частично, перерождается в результате в некоторое пусть и слабое, и культурно специфичное, но подобие американского общества.
Сама глобальная конкуренция всецело находится в американском культурном поле, и всякий ее участник, принимая ее правила, уже в силу этого становится «немножко Америкой», — даже если при этом насаждает культ антиамериканизма.
Эстафету лидерства может принять у США только та страна, которая сумеет гармонично сплавить свою традиционную культуру с американскими, то есть почти универсальными ценностями и мотивациями, обеспечивающими высокую конкурентоспособность. И превратит американские ценности и мотивации из противоречия — в естественное продолжение своей культуры. А пока это не сделано, даже самые яростные конкуренты США будут, как ни парадоксально, самим образом своих действий поддерживать их лидирующие позиции.
Америка сильна естественными для человека мечтой и ценностями значительно больше, чем своей ложью, деньгами и авианосцами, — и эта сила сохраняется даже тогда, когда ее повседневная политика отрицает их и делает реализацию этой мечты невозможной не только для всех остальных, но и для самих американцев.
Поэтому протест против США в практической плоскости осуществляется «за Америку» как источник ценностей. Это не только отрицание их практической политики, но и требование к США заново открыть в себе Америку — не ту, что «вбамбливает в каменный век» всех, кто не хочет быть ограбленным ею, но ту, чей свет стремления к свободе и счастью, как было когда-то написано на почтовой марке, действительно светит всему миру.
Протестуя и восставая против американского доминирования, отрицая американскую гегемонию, большинство обществ в то же самое время не возражает против американского лидерства как такового, борясь не с самими американскими ценностями, но лишь с их искажением, извращением и предательством самими США. Это борьба против США как подавляющего остальных участника глобального рынка — но за Америку как глобального регулятора. Против реальных США — но за Америку идеальную. Против «сиюминутных» США — но за Америку во всей полноте ее истории. Против США — и за американизм и в конечном счете за то, чтобы «США вновь стали Америкой».
Сам факт ведения подобной борьбы есть выдающаяся историческая победа американского общества, подтверждение его огромной исторической и культурной (при всей бедности и ограниченности его собственной культуры в традиционном смысле этого слова) роли, исчерпывающее доказательство его лидерства.
На практике современная Америка отказалась от своей мечты ради комфорта и власти — так же, как Европа отказывается от своих исторических ценностей, ставя Россию в нелепое для нее положение их последнего обладателя и защитника.
Однако рост популярности в США новых «изоляционистов», возвращающихся к видению Америки не как мирового хозяина и жандарма, а как мечты для всего мира, создает надежду, что политика США в будущем начнет меньше противоречить этому образу Америки, чем сейчас. Перелом может произойти уже в ноябре 2016 года, на следующих президентских выборах.
США продолжают выигрывать глобальную конкуренцию за наиболее привлекательный и при этом наиболее доступный образ жизни — за общественный идеал. И американскому идеалу все еще нет альтернативы, приемлемой для разнородного человечества.
«Мир после Америки», конечно же, наступит — просто потому, что ничье лидерство не бывает вечным. Однако ее сменит не «новая сила», а «новая мечта», которая воплотит провозглашенный ею идеал более полно и — в надвигающихся на нас качественно новых, неожиданных для всех условиях.
Не стоит забывать, что, например, диктатура пролетариата в Советском Союзе после Гражданской войны при всей своей жестокости действительно была более демократичной, чем современные ей буржуазные «демократии», — и США оправились от этого шока лишь при поднявшем на щит идею «прав человека» президенте Картере, до которого сторонники демократии в третьих странах автоматически зачислялись ими в категорию «советских агентов».
Пока же мир продолжает жить в «американской эре», точнее, в ее все более тревожных, а иногда и зловещих сумерках. Более того: системные проявления сменяющей ее новой эры, достаточно значимые для того, чтобы говорить хотя бы о ее основных чертах, еще попросту не видны.
