Надежду приводят из камеры-«одиночки» женского СИЗО №6. Короткая стрижка под мальчика, ни капли косметики, спортивный костюм и отличная военная выправка.
— Так хочется наорать на кого-нибудь, а не на кого, — сразу же «завелась» Надежда. — Все такие хорошие, вежливые. Вот в этом СИЗО, например. Улыбаются, на «вы», просьбы выполняют. Даже те, с автоматами, которые охраняли меня, хорошие. Прямо душа.
— Вы говорите, что люди с автоматами были вежливы. А в прессе муссируется, что вам на голову мешок надевали. Выходит, это ложь?
— И мешок был, и прикладом по лицу били. Но это для меня не страшно. Во время задержания и не такое происходит, я ведь военная, знаю. И крики «сука, изнасилуем» — это нормально все для меня. Кто-то был бы в ужасе, но не я. И все это было не на территории России. Здесь меня никто не бил и не пытал. Это я открыто заявляю.
— Значит, здесь на вас давление не оказывалось?
— Если вас в запертой комнате держат и все время вежливо тычут в лицо автоматами, это давление или нет?
— Вы на взводе. Может, вам нужен психолог или успокоительные?
— С психологом я общалась, таблетки никакие мне не нужны. Нервы в порядке. А эта агрессия, она в рамках. Она контролируемая. Заключенные ведь и не так себя ведут, разве нет? У меня этого от того, что я хочу домой. Меня все раздражает тут. Почему посуда алюминиевая? Вы же понимаете, что это металл, что он нагревается. Почему нельзя разрешить пользоваться пластиковыми тарелками и кружками? Почему не разрешают второе одеяло? Почему нельзя купить матрас нормальный?
— Есть правила внутреннего распорядка (ПВР), где это прописано.
— Меня раздражают эти дебильные правила. Хотя, возможно, они и на Украине такие. Теперь самое главное. Я хочу проголосовать на выборах. Я имею на это право. Как это сделать?
— Мы выясним. Обратимся в украинское посольство, чтобы они вам обеспечили такую возможность.
— Может, меня отвезут на Украину, я брошу бюллетень в урну, а потом обратно?
— Это вряд ли... Заключенным это не позволяется. У вас есть муж, дети?
— Нет, и слава богу. Еще не хватало, чтобы они здесь сидели в соседних камерах. У меня есть мать и сестра. Следователь не разрешает телефонные разговоры, хочет, чтобы они сюда приехали на свидание. Я им категорически запретила.
— Вы можете писать им. Есть даже такая услуга, как «ФСИН-письмо». Ваше письмо отсканируют и отправят в любую точку мира. И также вам может написать кто угодно.
— Услуга платная. 50 рублей стоит исходящее, в два конца — 100 рублей, — вступает в разговор сотрудник, который фиксировал нашу беседу на видеорегистратор.
— А 50 рублей — это сколько?
— Э-э-э.. Чуть больше 1 доллара.
— Ясно. Почти как в Ираке было. 50 центов позвонить родным.
— Жалобы на здоровье есть?
— Нет. Все в порядке. Тут быстро реагируют. Я сказала, что ухо заболело, и сразу же меня врач осмотрел. Как погода в Москве?
— Ну разве вы не видите? Холодновато стало...
— Я три месяца в жаре просидела. А теперь вот холод.
— Теплые вещи у вас есть?
— Нету. Но я куплю все. Деньги мне переведут, и я куплю.
— Вам могут выдать здесь бесплатно пальто и все остальное. Мы попросим.
— Хорошо. Из Воронежского ОНК много помогли. Приносили мне вещи, сигареты, еду. Спасибо им. Я все там оставила в СИЗО. Зачем мне было брать с собой в Москву 12 трусов?
— Вы в одиночной камере. Как переносите одиночество?
— Нормально.
— У вас есть какие-то просьбы, жалобы?
— Меня отправят на месяц в НИИ Сербского на психиатрическую экспертизу. Для диагноза достаточно одного дня. Что со мной будут там делать все это время? Тесты? Интервью? Я откажусь отвечать. Объявлю голодовку.
— Зачем?
— Это будет моей реакцией. И человек 2 недели может голодать без последствий. Я могу и больше. Если надо, я лягу и умру.
— Вы же солдат. Разве вы не будете бороться?
— Бороться за жизнь надо, когда жизнь того стоит. А не за 20 лет в русской тюрьме. Зачем за них-то бороться? Я не граф Монте-Кристо. Ха! Мне даже Достоевского читать не давали в Воронежском СИЗО. Считали, что это повлияет на меня.
— Странно. Здесь вы Достоевского читать точно можете. И вообще в библиотеке СИЗО много книг.
— «Майн кампф» Гитлера дадут? А книги Черчилля? Или у вас все запрещено в России?
— В России читать «Майн кампф» не запрещено. Но сомневаюсь, что он есть в тюремной библиотеке. Кстати, вы можете попросить, чтобы вам принесли все российские законы. УПК, например.
— Так вот он у меня в руках. Читаю. Не самая увлекательная книга, скажу я вам.
