О том, что переговоры были непростые, свидетельствовала, во-первых, их протяженность, а во-вторых — закрытость. Сначала Путин и Порошенко четыре часа обменивались контраргументами в присутствии лидеров Таможенного союза и представителей ЕС, потом уединились на двустороннюю встречу, продолжавшуюся до полуночи (заядлый курильщик министр иностранных дел Лавров несколько раз успел выйти из резиденции посмолить), и наконец, напоследок российский президент «сверил часы» с Александром Лукашенко и Нурсултаном Назарбаевым. Все эти мероприятия, за исключением обмена вступительными заявлениями, прошли в закрытом для прессы режиме. Не было ни традиционной протокольной съемки, ни заранее объявленного брифинга участников.
Порошенко вышел к СМИ около половины первого ночи (после этого он опять отправился к еврокомиссару Кэтрин Эштон), Путин — еще на час позже. Оба лидера об итогах переговоров говорили крайне скупо. Хотя российский президент назвал их «в целом позитивными», оговорки типа «не знаю, чем это в итоге закончится» не внушают оптимизма, что конкретные договоренности будут достигнуты в краткосрочной перспективе. Обращает на себя внимание, что Путин в своих публичных заявлениях практически не касался вооруженного конфликта на Украине, ограничившись лишь общими словами и «переводом стрелок» на Киев и самопровозглашенные республики. («Дома» он на эту тему высказывается гораздо более охотно, очередную порцию заявлений ждут из молодежного лагеря на Селигере, который президент должен посетить в пятницу). Нежелание предметно обсуждать пути мирного урегулирования отчасти может быть связано с форматом саммита, который диктовал экономическое направление переговоров. Отчасти — с отношением Путина к самому Петру Порошенко, которого российский лидер явно не считает самостоятельным политиком.
Среди основных претензий к Незалежной российский президент выделил подписание соглашения об ассоциированном членстве с ЕС и газовый вопрос, который «находится в тупике». «Мы обратили внимание наших партнеров, что ратификация соглашения несет значительные риски для российской экономики, и показали это на тексте соглашения, обращаясь к конкретным статьям», — заявил Путин, отметив, что больше всего Россию беспокоит обнуление пошлин на ввоз европейских товаров, а также принятие Украиной европейских технических регламентов и норм. На практике это означает, что Москва будет вынуждена остановить сотрудничество с Киевом практически во всех отраслях промышленности, включая ВПК, а также отменить договор о свободной торговле, действующий между нашими странами. «Это не значит, что мы хотим кого-то дискриминировать», — заметил президент и тут же озвучил возможные потери Украины — 165 млрд евро в течение 10 лет.
Порошенко по согласованию с Евросоюзом пытался предложить российскому коллеге более прагматичный подход, который, по его словам, принят во всем мире: отказаться от техрегулирования и перейти к взаимному признанию сертификатов, а при проведении фитосанитарного контроля сельхозпродукции — заключений лабораторий. Такой порядок во взаимоотношениях с ЕС принят, в частности, Сербией и Черногорией и уже подтвердил свою эффективность. Но Владимир Путин стоял на своем: в два часа ночи после завершения всех переговоров он говорил ровно то же самое, что и в самом их начале: если договор о евроинтеграции ратифицируют, Россия будет защищаться.
Лидеры Казахстана и Белоруссии, очевидно, сделали попытку уговорить российского президента смягчить свою позицию, встретившись напоследок в формате «тройки». Ни Лукашенко, ни Назарбаев публично не высказывали претензий к Украине в связи с подписанием соглашения с ЕС. И не объявляли о своих возможных потерях. (Российская экономика, по оценкам Владимира Путина, понесет ущерб в размере 100 млрд руб.) Более того, Петр Порошенко заявил, что возникшие было проблемы в торговле с Белоруссией и Казахстаном в одночасье решились путем «быстрого созвона» президентов. Этот режим оперативного реагирования он предложил распространить на взаимоотношения с Россией и Таможенным союзом, создав консультационный совет, который будет мониторить «реальный, а не гипотетический ущерб для экономик». Если потери действительно будут зафиксированы, стороны смогут включить антидемпинговые механизмы, предусмотренные в рамках ВТО и СНГ, считает Порошенко.
Путин согласился с тем, чтобы эти и другие предложения Киева были рассмотрены на рабочей группе в формате Россия—Украина—ЕС. (Украинский лидер настаивал, чтобы она собралась в Минске уже в эту среду, но у российских министров нашлись другие планы.) Помощник Путина Андрей Белоусов сообщил, что российской стороне удалось убедить Порошенко внести коррективы в договор с ЕС, которые позволят урегулировать наиболее чувствительные для российской экономики моменты. Они должны быть подготовлены к 12 сентября, впрочем, украинский МИД уже заявил, что изменение текста договора невозможно. Речь может идти только о дополнительном соглашении, но его еще надо согласовать не только с Россией, но и с ЕС.
Что касается газовых переговоров, то они возобновятся 6 сентября. Пока Россия не слишком понимает, что происходит. С одной стороны, Киев официально заявляет, что собирается купить у «Газпрома» 5 млрд кубов жидкого топлива. А с другой — возвращает авансовый платеж монополии за транзит газа в Европу.
«Что дальше теперь с этим будет — это вопрос, ждущий своего кропотливого исследователя в лице наших партнеров, и европейских, и украинских», — съязвил Владимир Путин. Присутствовавший в Минске еврокомиссар по энергетике Гюнтер Эттингер подтвердил, что урегулирование газового конфликта в преддверии зимы является ключевым для Евросоюза (цены на газ из-за неопределенности в вопросах транзита уже взлетели на 15%). Но переговоры будут нелегкими. Россия готова возобновить поставки только после оплаты Киевом накопившихся долгов и не может обсуждать предоставление скидки из-за обращения «Нафтогаза» в Стокгольмский арбитраж. «Любые наши действия по льготированию могут быть использованы в суде. Нас лишили этой возможности, даже если бы мы этого захотели», — пояснил Владимир Путин.
