Оружие, выпавшее из рук солдата почетного караула во время инаугурации нового президента Украины Петра Порошенко, — это случайность или дурное предзнаменование? Я считаю, что это трезвый и разумный политический совет — совет, которым Порошенко не факт, что воспользуется.
«Знаю: мир — самое главное, чего хочет сегодня украинский народ... Я не хочу войны. Я не хочу мести. Хотя перед глазами — большие жертвы, принесенные украинским народом. Я хочу мира и добьюсь единства Украины. Поэтому начинаю работу с предложения мирного плана», — заявил Петр Порошенко ближе к началу своей «тронной» речи.
Золотые слова. Слова, которых ждали. Слава, которые жизненно необходимы в той безумно сложной ситуации, в которую Украина загнала сама себя. Однако я пока не готов расплакаться от умиления и крикнуть «Ура Порошенко!»
В предложениях банков и страховых компаний главное, как известно, это не завлекательные рекламные лозунги, а написанные мелким шрифтом контрактные детали. Аналогичным образом главное в речах политиков иногда скрывается в изящно завуалированных нюансах. А некоторые нюансы выступления Петра Порошенко меня откровенно настораживают.
В своей краткой речи новый президент Украины успел сказать о многом. Но вот о прекращении так называемой «антитеррористической операции» на юго-востоке страны не было сказано ни слова. Означает ли это, что Петр Порошенко не намерен сразу вытаскивать все свои козыри?
Или это означает нечто прямо противоположное: Порошенко собирается плести цветистые словесные кружева про «диалог» с украинским юго-востоком, параллельно подвергая мятежный Донецк и Луганск артиллерийским и авиаударам? Если речь идет именно о втором варианте, то это сомнительный способ достижения национального примирения.
«С чем я как президент приеду к вам в ближайшее время? — обратился Петр Порошенко к жителям Донецкой и Луганской областей. — С миром. С проектом децентрализации власти. С гарантией свободного использования в вашем регионе русского языка. С твердым намерением не делить украинцев на правильных и неправильных. С уважительным отношением к специфике регионов. К праву местных общин на свои нюансы в вопросах исторической памяти, пантеона героев, религиозных традиций».
Даже в этом, казалось бы, примирительном куске президентской речи претензии можно предъявить очень и очень ко многому. Какой глубинный смысл, например, скрывается во фразе «право местных общин на свои нюансы в вопросах исторической памяти, пантеона героев».
А вот какой: так и быть, жители Донецка и Луганска, в порядке признания вашей региональной самобытности мы разрешим вам почитание ваших местных героев — воинов Великой Отечественной войны. Но вот общегосударственные национальные герои Украины — совсем другие люди. Это, например, Нестор Махно. И не подумайте, что я вкладываю что-то в уста Порошенко. Новый президент открыто назвал Махно «выдающимся украинцем» в другом куске своей речи.
Но в целом настрой Порошенко на замирение с Донецком и Луганском мне нравится. Если бы подобные слова прозвучали из Киева сразу после государственного переворота в феврале, то, возможно, гражданской войны на украинском юго-востоке не случилось бы. Но война случилась. И те уступки со стороны Киева, которые были бы достаточными на излете зимы, в начале лета выглядят не совсем адекватными.
«Сегодня нам нужен легитимный партнер по диалогу. Говорить с бандитами мы не будем», — заявил Петр Порошенко. С филологической точки зрения новый президент Украины абсолютно прав. С бандитами не надо разговаривать, их надо сажать в тюрьму. Но у ситуации есть и другое — не филологическое — измерение.
Новая власть в Киеве, включая Петра Порошенко, чересчур вольно обращается с эпитетами «бандиты», «террористы», «нечисть». Часть тех, кто в глазах Порошенко является «бандитами», в глазах местного населения юго-востока — защитники их интересов. И как с этим быть? Если судить, например, по опыту Северной Ирландии, то рано или поздно центральной украинской власти придется пересмотреть свои взгляды.
В этой части Соединенного королевства Великобритании часть католической общины использовала в своем противостоянии с Лондоном и местными протестантами откровенно террористические методы. В течение десятилетий Ирландская республиканская армия (ИРА) взрывала бомбы по всей территории Британии. И чем же кончилось дело? Противостояние вышло из горячей фазы только тогда, когда политическое крыло ИРА, партия Шинн Фейн, вошло в правительство Северной Ирландии.
«Янукович предал Донбасс и ограбил его в еще большой степени, чем всю страну. Донецкой областью он безраздельно правил 17 лет. А теперь финансирует террористов. Именно он несет полную ответственность за политическую и социально-экономическую ситуацию, в которой оказался регион. И за безработицу, и за бедность, и за беженцев. И за убитых граждан, и за слезы матерей» — когда бывший министр в правительстве президента Януковича Петр Порошенко произносил эти пафосные фразы, мне было откровенно смешно.
Конечно, Янукович очень виноват. Конечно, именно он довел Украину до такого состояния, что она соскользнула в пучину Евромайдана. Но «убитые граждане и слезы матерей» — это уже ответственность тех людей, что пришли в украинскую власть после Виктора Януковича. «Революционное» руководство страны сделало все, чтобы показать Донецку и Луганску: вы для нас люди второго, а может, даже третьего или четвертого сорта. Это не Янукович развалил Украину. Это сделали лидеры «революции».
Однако у Порошенко для описания революции нашлись только крайне выспренние выражения. «Возвращение Украины к своему естественному, европейскому состоянию было желанно многими поколениями. Диктатура, царившая в последние годы на Украине, стремилась лишить нас этой перспективы. И народ восстал» — в этом пассаже нового лидера страны одно лукавство нагромождено на другое.
Что это такое за «естественное европейское состояние» Украины? Подозреваю, что с точки зрения сегодняшней киевской «политической корректности» — это состояние, когда Украина находилась не в союзе с Россией. Последний раз такое наблюдалось в XVII веке — до того момента, когда запорожские казаки во главе с Богданом Хмельницким решили, что терпеть гнет Варшавы более невозможно. Таким Порошенко видит «светлое прошлое» Украины?
Однако это придирки, согласен. Переписывание далекого прошлого — неизбежная часть политической игры в любой стране. Но вот что это за «диктатура на Украине в последние годы»? Хорошенькая «диктатура» — избранная на демократических выборах, отказавшаяся применять силу против своих вооруженных оппонентов и в результате свергнутая до окончания своих конституционных полномочий. Режим слабаков и бездарей? Возможно. Диктатура? Сомневаюсь.
Но вот настоящим «шедевром» пустословия и политического цинизма, с моей точки зрения, являются вот какие фразы Порошенко: «Победная революция достоинства изменила не только власть. Страна сделалась иной. Иными стали люди. Наступила пора неотвратимых положительных изменений».
Через год-другой этот пассаж с гарантией будет читаться как жестокая насмешка. Евромайдан избавил Украину от Януковича, но многократно увеличил объем фундаментальных проблем страны. «Положительные изменения» не могут взяться из воздуха, стать результатом чьих-то хотелок. То, что Порошенко использует такие выражения, свидетельствует вот о чем. Украина или по меньшей мере ее политическая элита по-прежнему находится в состоянии неизбежной, но глубоко нездоровой постреволюционной эйфории.
Находится ли в таком состоянии сам Петр Порошенко? Не знаю. Скорее всего, частично да, а частично нет. Порошенко — очень изощренный политик. Но в такой «большой лиге» он еще не играл. Кроме того, новый президент Украины — это в значительной мере заложник. Заложник и Запада, и тех вооруженных правых радикалов, которые свергли одного президента и готовы в любой момент «поправить» следующего.
Поэтому какие слова Петра Порошенко искренни, а какие — дань сиюминутной политической моде, понять затруднительно. В речи нового президента содержатся и намеки на прагматичные, разумные действия и на эмоционально-истеричные меры, которые точно не сработают. Слова нового президента Украины изящны, но очень туманны и запутанны. Посмотрим, каковы будут его дела.
