В современной России роль «волшебного зеркальца» частично выполняют всевозможные рейтинги воевод. Например, в начале этой недели возглавляемый бывшим крупным кремлевским чиновником Константином Костиным Фонд развития гражданского общества опубликовал очередной Рейтинг эффективности губернаторов. И, если верить статистике, у тех шести воевод, которые попали в список самых отстающих, есть все основания опасаться за свою политическую судьбу.
В январе этого года в составленном фондом Костина аналогичном списке губернаторов-двоечников значилось двенадцать фамилий. За прошедшие месяцы пять фигурантов этого списка были уволены. А один — бывший красноярский воевода Лев Кузнецов — получил предельно неблагодарную должность министра по делам Северного Кавказа.
50% попаданий меньше чем за полгода — это не самый плохой результат. Как именно эксперты фонда Костина добиваются подобной «кучности стрельбы»? Являются ли их секретом близкие связи с Кремлем или, напротив, хорошее знание социально-политической обстановки в регионах?
При всей любопытности этих вопросов меня больше волнует другой: как скоро подобные рейтинги изменятся до неузнаваемости? Как скоро эксперты будут просчитывать не то, как той или иной воевода котируется на «кремлевской бирже», а то, как его оценивают избиратели соответствующего региона? И не являются ли мои подобные надежды следствием моих завышенных ожиданий по поводу возможностей нашей политической системы?
Энное количество лет тому назад я сидел брифинге Дмитрия Козака и слушал его вдохновенный рассказ о разработке научных критериев оценки эффективности работы губернаторов. Козак был настолько увлечен, что его энтузиазмом было сложно не заразиться. Но вот мне это удалось.
Мне казалось, что Козак использует «весь арсенал современной науки» для того, чтобы «изобрести велосипед». Мне казалось, что главный « критерий эффективности губернатора» - это его победа или поражение на выборах главы региона. А все остальные «критерии» - это не более, чем наукообразный мусор.
События, последовавшие после думских выборов декабря 2011 года - сначала быстрый общественно-политический подъем, а затем не менее быстрое затухание этого подъема - заставили меня частично пересмотреть свою позицию. Теперь я не верю, что для решения всех политических проблем России достаточно крикнуть «больше демократии!», а затем отпустить общественно-политический процесс на волю волн.
Существование сильного федерального центра, который может поменять начальство в любом регионе — это объективная необходимость. Но возвращение в нашу жизнь выборов губернаторов - тоже объективная необходимость. Система, при которой воеводы фактически назначались, привела к измельчению региональных управленческих кадров. Вместо сильных лидеров, способных взять на себя ответственность, мы получили множество серых, пугливых и нерешительных чиновников.
Итак, мы имеем две «объективных необходимости», которые не очень-то совпадают друг с другом. Возможно ли их все-таки скрестить? Спешу вас обрадовать: мы обязательно получим ответ. Или, вернее, российская власть получит ответ. Ведь сейчас Кремль по сути проводит масштабный политический «полевой эксперимент»: можно ли сделать губернаторов выборными и авторитетными фигурами и при этом избежать их превращения в региональных князьков?
«Плох тот солдат, который не стремится стать генералом» - этот афоризм русского литератора XIX века Александра Погосского для современного российского воеводы больше не актуален. Плох тот губернатор, который не стремится стать исполняющим обязанности губернатора - вот как применительно с региональному начальству звучит современный эквивалент бессмертной фразы Погосского.
В мировой политической истории такого, пожалуй, еще не было: как в принципе можно стремиться из полноценного начальника превратиться во временно исполняющего обязанности начальника? Но при всей внешней странности системы она достаточно четко работает. Если губернатор получает в Кремле «добро» на свою досрочную отставку и право идти на выборы с приставкой «и.о.» перед должностью, то это знак высочайшей милости.
Если же в ответ на подобную просьбу следует отказ, то это верный признак - в Кремле к данному воеводе относятся как к «уходящей натуре». Как именно в президентской администрации принимают решения - кому предложить превратиться в «и.о.», кому отказать, а кого просто уволить в связи с « утратой доверия»?
Мы вернулись к тому, с чего начали — к рейтингу эффективности губернаторов. Естественно, не к тому документу, что делают в фонде Костина. Костинский Фонд развития гражданского общества — это всего лишь одна из нескольких контор, имеющих связи с Кремлем и публикующих аналогичные воеводские рейтинги.
Что реально имеет значение, так это составляемый в Кремле свой непубличный рейтинг губернаторской эффективности. Рейтинг, который, возможно, даже не представляет из себя единой бумаги, но который тем не менее определяет судьбы всех губернаторов - даже тех, кто принадлежит к формально оппозиционным партиям.
На практике это выглядит, например, так. В президентской администрации видят, что действующий губернатор Орловской области Александр Козлов выработал свой ресурс. В результате Козлов теряет должность. А и.о. губернатора становится член КП РФ Вадим Потомский. Кремль без боя сдает Орловскую область? Конечно, нет.
В 2012 году Вадим Потомский был кандидатом на выборах брянского губернатора. И то, как он себя вел в ходе предвыборной кампании, понравилось президентской администрации. Потомский создал себе репутацию договороспособного и эффективного политика. И вот результат: в области, где КПРФ обладает солидными позициями, кандидат от этой партии идет на выборы, получив открытое благословение Кремля.
Можно ли назвать подобные политические игры положительным явлением в нашей общественной жизни? Я, пожалуй, подожду выносить суждение — уж слишком это сложная и противоречивая материя. Но вот очевидно уже сейчас: «Его Величество Рейтинг» не просто сидит троне. Он еще и активно карает, милует и награждает.
