Директор Института радиотехники и электроники РАН, лауреат Государственных премий, академик РАН. Крупный российский ученый в области радиофизики, электроники и информатики, один из создателей таких перспективных направлений современной науки и техники, как акустоэлектроника, акустооптика, спин-волновая электроника, биомедицинская радиоэлектроника, автор более 400 статей и монографий, более 60 свидетельств на изобретения и патенты. В последние годы он провел фундаментальные работы по новым радиоэлектронным методам медицинской диагностики, по созданию новых видов аппаратуры для сотовой телефонной связи, по вакуумной электронике, по технологии микро- и наноэлектроники.
О проделанной работе ученый и педагог рассказывает Изабелле Савичевой.
Изабелла Савичева. Какое из своих открытий вы считаете наиболее значимым?
Юрий Гуляев. На мой взгляд, таковым можно считать предложение использовать в электронике поверхностные акустические волны. Есть в мире явление – электромагнитные волны, которые имеют колоссальнейшее применение: связь, радио, ТВ, радиолокация, радионавигация. Обработка радиосигналов – чрезвычайно важная вещь. В 1963 году я и мой друг, Владислав Пустовойт, предложили обрабатывать эти волны после превращения их в акустические. Оказалось, что полученный сигнал становится в сто тысяч раз короче, находится на поверхности и с ним можно работать.
Можно самый простой пример применения?
В любом из первых телевизоров находился большой блок из 18 катушек. Оказалось, что можно вместо этого блока использовать «штучку» размером всего 5 на 3 миллиметра и толщиной 1 миллиметр, так называемый фильтр на ПАВ (поверхностные акустические волны). Сегодня наш фильтр на ПАВ используется в каждом телевизоре – это то устройство, которое определяет качество цвета, звука и изображения.
ПО СТОИМОСТИ «ВОЛГИ»
Вашим открытием пользуется весь мир, значит, вы должны быть миллионером?
Конечно, уж миллионером точно (смеется). Потому что эти фильтры для телевидения – самое малое применение. Далее – радиоприемники, включая FM-приемники в автомобиле. А сколько у нас автомобилей в мире? И самое главное применение – это мобильный телефон. В каждом может стоять до 7 наших фильтров. Помножьте на количество сотовых телефонов в мире – это уже миллиарды! Выпускают все, и уже давно забыли, кто это все придумал.
Но ведь с тех пор, как Нобель изобрел динамит, тоже прошло время, а суммы, из которых выплачиваются крупные премии, продолжают поступать в специальный фонд.
Потому что Нобель был владельцем своего патента. А мы получили много патентов, но тогда владельцем всех их было государство. Очень жаль, что вместо того, чтобы развивать производство и собственную промышленность, руководство наших отраслей пошло по пути привлечения иностранных разработок. К нам хлынули импортные телевизоры с фильтрами, которые были изобретены в том числе и нами. Японцы купили наш патент, по нему создают все телевизоры, а мы уже покупаем готовую продукцию с фильтрами, нами же изобретенными.
Вам не обидно?
Конечно, вот Билл Гейтс – владелец своих патентов. У нас получилось так, что мы немного рано это дело изобрели и поэтому не стали владельцами своих патентов. Патенты живут только 15 лет, сегодня уже вышел их срок. Подобно тому, как изобретение вертикальной иголки в швейной машине Зингера. Но тогда государство единовременно за наши патенты получило деньги, и мы тоже получили единовременную премию.
Какая была сумма?
Стоимость машины «Волга», которую я купил, и дубленок жене и детям. Это были большие деньги.
Какие открытия на повестке дня в настоящее время?
Вообще, я занимаюсь очень многим. В частности измерением физических полей и излучений человека и созданием на этой основе самых ранних методов медицинской диагностики. Мы все излучаем электрические, акустические, магнитные поля, химию всякую испаряем. Около каждого из нас своя атмосфера, каждый из нас пахнет по-своему.
Все это можно анализировать и создать индивидуальный портрет человека в физических полях и излучениях. Когда он здоров – картина одна, как начинается какая-нибудь патология – все меняется. Так вот методы измерения этого физиологического портрета дают возможность определять, что происходит с нами на самых ранних стадиях заболевания, причем в реальном времени. Пример – автомобиль с датчиками на приборной панели, по которым видно, что происходит с агрегатом и как его подправить. Так же можно исследовать и человека.
Можно расположить устройства где-нибудь в белье, в дужке очков. Они будут в реальном времени определять многие важные характеристики деятельности организма. Это станет основой, так скажем, превентивной медицины, когда будут лечить не уже заболевшего человека, а отслеживать состояние здорового, и как только оно чуть-чуть начнет отклоняться – его поправят. У меня есть прекрасный научный центр, который развивает раннюю диагностику, мы работаем уже с большим количеством больниц и госпиталей.
ЖДЕМ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ
Вы возглавляете кафедру твердотельной электроники и радиофизики Московского физико-технического института, являетесь руководителем ведущей научной школы Российской Федерации, подготовили более 80 кандидатов наук, среди которых и доктора, и академики, преподаете уже 40 лет. Стиль вашего преподавания меняется со временем?
Не меняется мое серьезное к этому отношение. Может быть, некоторые мне не поверят, но я всегда готовлюсь очень тщательно к каждой лекции, несмотря на то, что читаю их столько лет. Если лекция идет, скажем, час, готовлюсь к ней два часа.
Действительно ли каждый ребенок, который приходит в школу, одарен, только нужно найти, в чем?
Много студентов прошло через меня, и некоторые отличники, чрезвычайно умные студенты, стали серьезными учеными, достаточно известными в своей области. Другие – порой троечники, которые еле-еле овладевали знаниями, сегодня миллионеры, но в науке не преуспели. Они достигли колоссальных успехов в бизнесе.
Вот один мой студент, который звезд с неба не хватал, сегодня имеет личное состояние в размере нескольких миллионов долларов.
Я думаю, что образование наше должно быть направлено на то, чтобы максимально угадать в ребенке, куда он способен пойти. Не надо всех толкать в науку. Два моих сына окончили физтех, не пошли в науку, но их образование и их способности к организации привели к тому, что они оказались достаточно успешными бизнесменами в области высоких технологий.
Все ученые вашего поколения говорят о том, что у них были прекрасные педагоги. Есть ли сегодня те, кто талантливо вкладывает знания в детей, из которых потом вырастают академики?
Конечно, есть. Мы стараемся это делать. И последователи есть, и у меня в том числе есть очень сильные ребята. Многие из моих учеников (даже не знаю – к сожалению или нет) занимают ведущие позиции в науке в Англии, Франции, Швейцарии, Америке. Так уж получилось – у нас были очень тяжелые годы, начиная с 1992-го. Почему они там – вопрос не научный, так складывалась жизнь в стране, у каждого об этом свое мнение.
Государство помогает вам создавать условия, чтобы поколение молодых ученых работало здесь, в России, а не в других странах двигало науку?
Здесь ситуация очень непростая. Науке обязательно нужна среда. Если не с кем обсуждать идеи – ничего не будет. В каждой стране свои традиции. Скажем, в Англии, Америке наука всегда делалась в университетах. У нас их не было. Петр I создал Академию наук, и сразу наука стала делаться там, а университеты стали создавать потом.
Многие ученые переходили в промышленность, и появилась и промышленная наука. Фактически сегодня в России три типа науки: академическая, вузовская и промышленная, так исторически сложилось. В Америке есть только две науки – вузовская и промышленная, в Англии так же. Поэтому если сейчас начать уничтожать академическую науку и делать так, как там – опять будет полное разрушение. Наиболее разумно поддерживать уже сложившееся, именно наше историческое развитие.
Говорят, вы самый дорогой наш ученый на Западе.
Это, конечно, преувеличение. Акустоэлектронная продукция, которую мы когда-то придумали, действительно составляет огромный рынок. Но это уже не наша заслуга. Сегодня я как член президиума Академии наук курирую приборостроение в академических институтах вобласти медицины. Здравоохранение объявлено сейчас среди приоритетов, а у нас, в институтах академии, уже есть потрясающие разработки, создана уникальная медицинская техника для ранней диагностики рака молочной железы, тромбофлебитов, варикоза, диагностики желудочных заболеваний, других видов рака на ранних стадиях.
Вместе с тем наша техническая наука (физика, электроника) никогда не будет развиваться по-настоящему, если не будет высокотехнологичной промышленности, которая сама востребует все новое. Дурацкий термин «внедрение результатов» только у нас рожден. Промышленность должна к нам прийти и сказать: ребята, сделайте нам вот это и это. Будет высокотехнологичная промышленность – тогда и наука, особенно прикладная, будет в России развиваться.
