Владимир Познер — как Фигаро. Он везде. И телепрезидент, и член Федеральной конкурсной комиссии Минпечати, и ведущий влиятельной программы на Первом канале. Но Познер уверяет, что он вовсе не слуга двух господ. И даже одного. Он сам себе режиссер — и это право выстрадал. Он утверждает, что в один прекрасный момент просто перестал врать.
— Конкурс на шестую кнопку превратился в формальность и фарс?
— Некоторая предопределенность была.
— Получается, что власть так хитро придумала схему “Медиа-социума”, что все с удовольствием за него проголосовали.
— Не согласен. Поначалу думали, что группа олигархов выделит некую сумму денег киселевской команде как благотворительный взнос. Потом большая часть этих людей сказала: нет, почему благотворительность, надо сделать нормальный бизнес. Хотя двенадцать олигархов уже таят в себе большие опасности, потому что они начнут грызться между собой. Потом, безусловно, из Кремля сказали: мы хотим, чтобы там еще были Вольский и Примаков. В каком качестве, чего они там должны делать? Ну, видимо, наблюдать, — государево око или государев нос. И олигархи согласились.
— Вынуждены были согласиться.
— Но согласился и Киселев с командой. Дальше перед комиссией был выбор. Да, есть “Медиа-социум” — странный зверь. Базовая команда, которая выходила и на НТВ, и на ТВ-6 и доказала свое умение. И, по-моему, несправедливо лишенная эфира. И есть финансирование за счет этих магнатов. Я не верю в то, что эта конструкция будет долго существовать. Но кто там еще есть из претендентов? По сути дела была еще только одна команда, которая понимала, что такое телесеть.
— Вы имеете в виду ТНТ или Павла Корчагина с фондом “Аврора”?
— Не скажу. Но они четко понимали, как работать с 22 региональными партнерами. Все у них было хорошо, кроме одного: не было команды.
— Кроме Киселева, ни у кого не было команды. Но все надеялись, что если выиграют, то к ним журналисты и побегут.
— Корчагин — я его знаю давно — честный человек, и он не говорил, что к нему побегут. Он говорил, что на это надеется. А то, что он в последний момент пригласил Венедиктова, показывает, что вокруг Норкина, который числился там главным редактором, они не могли сплотиться. Тогда что, вообще никому не давать?.. Поэтому наш выбор был действительно предрешен. Ведь остальные вызывали вопросы в смысле морали и в смысле профессии.
— Вы оскорбляете всех остальных претендентов.
— Я никого не оскорбляю. Я просто говорю, что “Медиа-социум” был сильнее. Команда старого НТВ всегда была лучшей, без вопросов.
— Может быть, за это и поплатились, слишком профессионально выполняя заказ Гусинского?
— Не поэтому. До появления Путина в качестве премьера все было спокойно. Я убежден, что все проблемы по НТВ начались из-за личной неприязни Путина и Гусинского. И в этом Гусинский, конечно, виноват. Ведь он говорил Путину: либо вы меня поддержите, либо я покажу на вас компромат, и вам мало не покажется. Но я не считаю, что президент любой страны должен опускаться до личной мести. Хотя, с другой стороны, президент тоже человек.
— После конкурса многие выходили от вас и разочарованно говорили: нам комиссия не задала никаких вопросов.
— Вопросов задавали много. Но не всем. Ну скажите, какие вопросы задавать, например, каналу 7ТВ? Мы спросили их: почему вы считаете, что в России возможен общенациональный спортивный канал, когда нигде в мире этого нет? А с представителями коллектива ТВ-6 у нас был долгий и трудный разговор. Они были очень агрессивны. Они говорили, что заранее все решено. Да не было ничего решено. А если бы так было, я бы вышел за дверь и все об этом рассказал. Чего мне стесняться, я из этой комиссии выйду в одну секунду. Деньги за это я не получаю, а только головную боль. Читать это все, извините, барахло в виде концепций... Это не самая эротическая литература. А в результате ты получаешь по морде. Зачем мне это?
— Есть ли у вас личные отношения с министром печати Лесиным?
— Никаких абсолютно. Мы просто знакомы. Я у него дома никогда не был, он у меня — тоже. В ресторанах мы вместе не сидели. Я отдаю ему должное. Он, конечно же, очень умелый, очень умный, незаурядный в своем деле человек. Я думаю, что он меня тоже ценит. Наверное, он думает, что меня можно использовать, поскольку у меня есть определенная репутация. Я не возражаю.
— И вы сейчас скажете, что никакого давления до и во время конкурса на вас не было?
— Это правда. Если бы на меня давили, почему бы я стеснялся об этом сказать? У нас на комиссии даже такой анекдот ходит: когда кто-то из претендентов говорит — что его поддерживает губернатор или депутаты, то знатоки начинают смеяться: ну теперь понятно, против кого будет голосовать Познер. И Лесин за эти два года с хвостиком, что мы вместе работаем, никогда на меня не давил. Один раз, правда, он попросил проголосовать за одного кандидата на радиочастоту. Конечно, мне стало противно, и я сказал: “Еще раз такое будет — и я выйду из комиссии”.
— Вы можете сказать, что это было за радио?
— Что-то связанное с Игорем Крутым. Но это было давно.
— Если вы такой неангажированный Кремлем, — почему в вашу программу “Времена” охотно приходят первые лица страны?
— Постепенно VIP-персоны начинают понимать, что если программа влиятельная, то всегда лучше идти. К тому же все они знают, что я никогда не ставлю себе задачу “мочить” — я просто задаю вопросы. Я никого не раздеваю — они сами раздеваются. Так было с Генеральным прокурором. Зато Зюганова я раз десять звал. Никакого ответа.
— Насколько вы независимы от государственного канала ОРТ, на котором выходите?
— Я экономически независим, поэтому у меня нет страха, что меня уволят. Я в них не нуждаюсь. И я внутренне независим. Я прошел в жизни через определенные страдания, но не сломался и не стал подлецом, хотя мог бы.
— У вас нет чувства брезгливости, что на одном с вами канале еще недавно выступал Доренко?
— Есть такие люди, выступающие на ОРТ, которые у меня вызывают чувство брезгливости. Ну и что? Я с ними не здороваюсь.
— Зато Сорокина постоянно приглашала Доренко в “Глас народа” и на НТВ, и на ТВ-6.
— Но ведь Доренко ньюсмейкер. Почему же нужно делать вид, что он не существует? А как же информация?.. Конечно, за один стол я с ним не сяду. Но и я приглашу его в свою программу. Я и Гитлера приглашу в свою программу.
— У вас не было идеи собрать в студии Сванидзе, Киселева, Ревенко?
— Я думаю, они убеждены, что делают свое дело лучше всех. Сам про себя я знаю, что хорошо работаю. Но, с другой стороны, я всегда собой недоволен.
— Зачем вам ТЭФИ? Это же просто большая телетусовка.
— Такое впечатление, что для многих пишущих журналистов ТЭФИ поперек горла. Но с каждым годом на ТЭФИ заявок все больше и больше! Статуэтку жаждут. Я перестал обращать внимание на тех, кто пишет, что все делается за деньги. Пусть эти шавки исходят слюной — мы все равно будем делать свое дело. Зачем было писать, что все на прошлом ТЭФИ было куплено ОРТ? Кто куплен — я, что ли, мне заплатили? Или я кому-то заплатил, чтобы “Времена” выиграли?..
— А самоотвод тогда не хотели взять?
— Я всегда говорил, что пока маленькое количество академиков — я не участвую. Но теперь-то их уже сто.
— А влияние?
— Если завтра я перестану быть президентом академии, мое влияние не уменьшится. Вот когда я уйду с ТВ или меня “уйдут”, тогда меня забудут. Но это бывает со всеми телевизионщиками.
