Два этих дела разделяет почти полвека. И в то же время дела эти мало чем отличаются друг от друга. Разве только тем, что первое получило в истории название “дело врачей”, а второе держится в тайне по сей день...
Осенью 96-го президент Ельцин перенес сложнейшую операцию на сердце. Бригада врачей под руководством Рената Акчурина практически вытащила его с того света.
Пятью месяцами раньше Ельцин пережил инфаркт. Пятый по счету за год. По прогнозам медиков, следующий инфаркт должен был случиться в ноябре. Он мог оказаться последним...
Через полтора года после операции президент выгнал Акчурина, человека, которому он обязан жизнью, из постоянного кремлевского консилиума. Почти одновременно с ним от тела были отлучены практически все медицинские светила, служившие Ельцину верой и правдой. Академик Воробьев. Профессора Мартынов и Гогин. Зам. руководителя президентского медцентра Вторушин. Личный врач Григорьев, который лечил его 18 лет, еще со времен Свердловска. (С последним обошлись особенно по-хамски. Даже не дали дослужить три месяца до окончания контракта — Григорьев был аттестованным сотрудником ФСО, подполковником.)
Причин никто не объяснял, но многое было понятно и так. Все вышеперечисленные врачи давно уже вызывали неудовольствие “семьи” своим занудством и назойливостью. Они не делали скидок на высокий чин пациента и требовали неукоснительного исполнения их рекомендаций. (Например, не пить.)
А тем временем на небосклоне кремлевской медицины загорелась новая звезда. Лечащим врачом Ельцина стал Андрей Фесенко, педиатр по специальности. Стараниями “семьи” его назначили первым заместителем руководителя президентского медцентра. Отнюдь не в силу высокого профессионализма (старческие болезни не имеют ведь ничего общего с ветрянкой или коклюшем). “Семье” пришлись по душе его покорность и управляемость. И еще он хорошо лечил президентских внуков...
Впрочем, подоплека “кремлевского дела врачей” лежит не только в этом. Точнее, даже не столько в этом.
Официально никто из бывших членов консилиума говорить об этом не хочет. Наверное, так и должно быть: врач — это тот же священник. Тайна исповеди свята.
Но если речь идет о первом лице государства, все обычные этические нормы отходят на второй план. И не только потому, что от здоровья президента (теперь уже бывшего) зависит судьба страны...
“— Это неописуемо, — конфузливо заговорил посетитель. — Пароль д’оннер — двадцать пять лет ничего подобного, — субъект взялся за пуговицу брюк, — верите ли, профессор, каждую ночь обнаженные девушки стаями. (...)
— Вы, однако, смотрите, — предостерегающе и хмуро сказал Филипп Филиппович, грозя пальцем, — все-таки, смотрите, не злоупотребляйте!
— Я не зло... — смущенно забормотал субъект, продолжая раздеваться, — я, дорогой профессор, только в виде опыта. (...) Эх, профессор, если б вы открыли способ, чтобы и волосы омолаживать!
— Не сразу, не сразу, мой дорогой...”
Каким образом Геннадий Сухих попал к президентскому телу, история умалчивает. Наиболее правдоподобная версия — его ввел в ельцинское окружение нынешний фаворит “семьи” Андрей Фесенко.
Сам Сухих, кстати, категорически отрицает свою близость к первому лицу. Утверждает, что видел Ельцина только на экранах телевизора, только я этому не верю. Слишком много людей утверждают обратное...
Это началось в 97-м. Несмотря на операцию, Ельцина снова стали одолевать сердечные и головные боли. А как иначе? Недолеченные инфаркты, постоянные нагрузки, неумеренность в питии — в конце концов просто старость — все это никуда не денешь.
Старые проверенные способы не помогали, да и не слишком-то они Ельцину нравились, ибо влекли за собой кучу неудобств в виде режима, диет и прочих неурядиц.
Так уж устроен человек: он привык верить в волшебство. Зачем изнурять себя голодом или утренними пробежками, когда можно выпить тайскую чудо-таблетку? К чему слушать занудных, замшелых врачей, если без труда, подобно героям сказки про конька-горбунка, можно прыгнуть в котел с водой и вынырнуть добрым молодцем?
Профессор (теперь уже член-корреспондент Академии медицинских наук) Геннадий Сухих появился возле трона очень вовремя. Произойди это хотя бы полутора годами раньше, члены консилиума и лечащие врачи не позволили бы ему взяться за Ельцина. Отбили бы.
Но в этот момент обстоятельства сложились как можно более удачно. Медицинские светила были в опале, и к их голосу никто прислушиваться не желал. Когда же наиболее упорные члены консилиума не без участия Фесенко были выкинуты из Кремля, Сухих получил окончательный карт-бланш.
Я не знаю доподлинно, продолжается ли это лечение до сих пор. Вполне возможно. Но то, что до конца президентского срока Ельцину регулярно делались омолаживающие уколы по методу доктора Сухих, сомнений не вызывает.
В двух словах, в чем суть этого метода. Из органов человеческих эмбрионов — то есть неродившихся ельцинских подданных — берутся ткани, растираются в специальном устройстве наподобие мясорубки, затем смешиваются со специальным раствором, и все — клеточный препарат готов. Его вводят через шприц прямо в живот, после чего пациент немедленно чувствует прилив сил. Якобы пересаженные юные клетки зародышей заменят собой старые и больные.
В принципе метода эта не нова. Еще в XIX веке Европу захлестнули идеи француза Броун-Сикара, который утверждал, что любой недуг можно вылечить, если ввести в организм вытяжку из органов животного. Болит печень? Введем экстракт печени. Сердце? Экстракт сердца. Броун-Сикар и его последователи заявляли даже, что научились побеждать рак и все душевные болезни, однако по прошествии некоторого времени выяснилось, что никаких серьезных изменений подобные методы не дают. За недолгим облегчением следовало еще большее обострение.
В итоге медицина вынуждена была признать лечение Броун-Сикара досадным заблуждением, кои в науке случаются сплошь и рядом, и ограничиться использованием его исключительно в косметологии.
Более подробно об этом методе я поведаю чуть позже, пока же вернемся к первому пациенту страны.
Итак, на протяжении нескольких лет Ельцину кололи омолаживающие уколы, сделанные из органов неродившихся младенцев. Не стану касаться вопросов этики и морали. В конце концов, аборты в России официально разрешены, да и церковь отделена у нас от государства.
Мой рассказ о другом. Дело в том, что опыты эти до последнего дня находились в России под запретом. Их делали исключительно нелегально, и президент, возможно, сам того не желая, оказался невольным участником преступления.
Не исключаю, впрочем, что он и не представлял, чем именно кололи его на кремлевской койке. Равно как не знает он, что долгое время никто вообще по-серьезному не проверял эти препараты. И когда однажды это все-таки произошло, оказалось, что в первых же взятых на пробу эмбриональных тканях уровень содержания солей тяжелых металлов во много раз превышал положенные нормы. Иными словами, мать неродившегося ребенка жила в неблагополучном экологическом месте. Хорошо, если в Капотне. А если в Чернобыле?
После этого случая руководство президентского медцентра распорядилось проверять эмбрионы самым строжайшим образом, но от всех напастей застраховаться оно не могло. Через недолгий промежуток времени в результате уколов Ельцин получил сепсис.
Впрочем, все эти досадные проколы не отвратили августейшую фамилию от чудотворца Сухих. Благодарность “семьи” не знала границ...
“— Но только одно условие: кем угодно, что угодно, когда угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличности которой ни Швондер, ни кто-либо иной не мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка. Фактическая. Настоящая. Броня”.
В конце прошлого года группа академиков, крупнейших российских ученых, обратилась с письмом к вице-премьеру Матвиенко, куратору Минздрава.
Этот документ настолько сенсационен, что я позволю себе привести его практически целиком.
“Считаем необходимым привлечь Ваше внимание к факту полной легализации Минздравом РФ использования тканей эмбрионов человека в клиниках России.
Приказами №386 и 387 от 26.10.2001 г. создан совет Минздрава по определению эффективности и безопасности так называемых “клеточных препаратов” и определен порядок работы с эмбриональными тканями человека, минуя Фармацевтический комитет РФ и Комитет по биоэтике Минздрава.
Впервые в мире цивилизованная страна открыто встала на сторону псевдомедицинских подходов, нарушая все соглашения по правам человека, которые были подписаны руководством страны, нарушая все правила безопасности при лечении больных и скатываясь на путь использования запрещенных во всем мире медицинских процедур. Можно предсказать, что после появления этих приказов начнется повальное применение абортного материала человека, особенно на периферии, которое сейчас идет нелегально.
Считаем необходимым Ваше вмешательство в данный вопрос, возможно, путем создания Межведомственной комиссии, включающей специалистов соответствующих Институтов РАН, РАМН, Минздрава, специалистов по вопросам биоэтики, которая имела бы полномочия принимать решения, обязательные для исполнения в РФ”.
— Не подписывать это письмо было невозможно, — отвечает на мой вопрос академик Смирнов, директор Института экспериментальной кардиологии. — Впервые в истории государственный орган сделал попытку легализовать практику, которая отошла в прошлое 100 лет назад. Если раньше все эти операции шли нелегально, подпольно, то сейчас они просто захлестнут страну. Минздрав буквально завален письмами начальников облздравов, которые просят разрешить им использовать абортный материал якобы для нужд больных.
— Легализация такого, с позволения сказать, лечебного метода, — вторит Смирнову еще один “подписант”, академик Акчурин, — не имеет под собой никакой научной и экспериментальной базы. Нельзя разрешать что-либо, не проверив это в эксперименте. Это огромная угроза для безопасности страны...
Матвиенко внимательно выслушала ученых. Распорядилась создать временную комиссию при Академии медицинских наук по проверке использования т.н. клеточных препаратов. Разобраться во всем объективно и беспристрастно.
Комиссия должна была приступить к работе еще в декабре. Но не собралась до сих пор. И отнюдь не по своей вине...
В тот момент, когда я пришел к президенту Академии медицинских наук Валентину Покровскому, он как раз подписывал письма в правительство по этому поводу.
— Мы не можем вынести никакого заключения, — объясняет Покровский, — не изучив приказы Минздрава. Минздрав же документы эти нам не отдает. Все запросы — и письменные, и устные — остаются без ответа.
Почему? Президент РАМН, конечно же, знает ответ. Знаю его и я: эти злополучные приказы появились на свет во многом благодаря усилиям Геннадия Сухих. Обнародовать их сейчас — спровоцировать новый скандал.
— Приказов два, — академик Смирнов, как и все остальные члены временной комиссии, вынужден пересказывать документы по памяти, — один о регистрации так называемых клеточных препаратов. Второй — о создании Совета по эффективности и безопасности этих препаратов. Их подписывали в обстановке строжайшей секретности, по-шпионски. Без санкции академика Лопухина, председателя Комитета по биоэтике. (Лопухин, кстати, тоже подписал “письмо протеста” к Матвиенко. — А.Х.) Без обязательного согласования с Фармкомитетом, через который должны проходить все лекарственные препараты...
Человеку, далекому от медицинских проблем, названия этих документов могут показаться совершенно незначительными. Подумаешь — какие-то клеточные препараты. Одним лекарством больше, одним меньше. Ученые, однако, настроены иначе.
— Самое страшное, что происходит, — считает один из лучших в мире нейрохирургов, директор НИИ нейрохирургии академик Александр Коновалов, — в основе всех этих “исследований” зачастую лежит не наука, а коммерция. Люди просто наживаются на горе больных, ничуть не заботясь, поможет им это или нет. Непроверенные методы лечения превращаются в бизнес...
Немного сухих цифр: цена одной “клеточной” инъекции составляет от 4 до 6 тысяч долларов. Эмбрион же в гинекологической клинике стоит всего 100 “зеленых”. Выгода налицо...
— Человечеству свойственно верить в чудеса, — размышляет вслух президент РАМН Валентин Покровский. — Но как только веру эту начинают эксплуатировать в корыстных интересах, зарабатывать на наивности и безграмотности людей, наука исчезает. Начинается чистой воды обман...
А есть ли вообще она здесь? Наука?
“Ведь я пять лет сидел, выковыривая придатки из мозгов... Вы знаете, какую работу я проделал — уму непостижимо. И вот теперь спрашивается — зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают. (...) Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу! На, получай Шарикова и ешь его с кашей”.
У диких племен до сих пор существует поверье: если съесть руку врага — к тебе перейдет его сила. И так далее: у каждого человеческого органа — свое предназначение, что, кстати, испытал на своем горьком опыте знаменитый капитан Кук.
Грубо говоря, в этом и заключается суть метода “клеточной терапии”: подобное лечится подобным.
Россия переживала “клеточный” бум уже не раз. Сначала, до революции, когда медицинские умы захватили идеи Броун-Сикара. Потом — в первые годы советской власти, ведь Булгаков выдумал профессора Преображенского не из головы. Его реальным прототипом был профессор Воронцов, прославившийся опытами по пересадке обезьяньих органов. В своей лаборатории при Сухумском питомнике он готовил вытяжки из яичек человекообразных обезьян, которые вкалывал затем мужчинам для поднятия потенции. Говорят, в числе пациентов Воронцова были многие власти предержащие и даже несколько членов Политбюро.
В 30-х годах, однако, опыты эти прекратились. Оказалось, что уколы Воронцова имеют лишь кратковременный эффект.
“Клеточная терапия” вернулась в Россию только в начале 90-х, с появлением в Москве одного прелюбопытнейшего человека. Звали его Майкл Молнар.
По происхождению Молнар был чех, но в разгар “пражской весны” он уехал в Америку. Работал во многих клиниках, потом получил лицензию на частную практику. К концу 80-х это был уже довольно известный пластический хирург.
Почему вдруг Молнар решил переквалифицироваться и заняться пересадками абортных тканей? Хорошо знавший его профессор Савельев, зав. отделом трансплантологии НИИ морфологии человека, полагает, что очень сильное впечатление на Молнара произвело знакомство с немецким доктором Шмидтом. В своей клинике в Мюнхене Шмидт практиковал опыты по омолаживанию людей. В основе его препаратов лежали высушенные ткани кроликов.
Клиника Шмидта пользовалась на Западе большой популярностью. И хотя операции эти стоили бешеных денег, число пациентов никогда не уменьшалось.
— Молнар решил пойти по этому же пути, — рассказывает профессор Савельев. — Это была настоящая золотая жила. Но он прекрасно понимал, что не сможет составить конкуренцию Шмидту, и потому решил несколько изменить технологию. Пересаживать пациентам не кроличьи ткани, а человеческие. Не высушенные, а свежие, только-только из абортария...
Предприимчивый хирург начинает колесить по Европе, но ни в одной из цивилизованных стран не находит понимания, ибо официальная медицина выступает категорически против использования человеческих эмбрионов. Единственным местом, где этические проблемы и вопросы безопасности пациентов никого не волнуют, оказывается Россия.
Молнар обращается в Минздрав. Он предлагает организовать совместный медицинский проект и возить больных из-за рубежа. За валюту.
Слово “валюта” действует на советских чиновников магически. Так, с рекомендацией Минздрава Молнар попадает в НИИ акушерства, гинекологии и перинатологии, где и знакомится со своим будущим компаньоном Геннадием Сухих. Собственно, встреча эта определила многое в отечественной медицине. Не будь ее, не было бы, наверное, и этого материала. Да и Геннадий Сухих вряд ли сумел бы оказаться вблизи Ельцина.
К тому моменту был он ничем не выдающимся ученым. Заведовал лабораторией иммунологии в вышеупомянутом НИИ. Что ждало его в будущем?
Явление Молнара превратило никому не известного профессора в “светило” отечественной науки. В 91-м году Сухих и Молнар учреждают коммерческое предприятие с громким названием — “Международный институт биологической медицины”. Фактический владелец института Молнар — ему принадлежит 51% акций. На его деньги закупается специальное оборудование, препараты. Роль Сухих была тогда довольно скромна — он выступал всего лишь как русский директор фирмы...
Через несколько лет ситуация изменится в корне. Молнар со скандалом покинет Россию, разругавшись вдрызг со своим партнером. Лавры создателя нового научного метода достанутся Сухих. В Кремль он отправится в одиночку.
Впрочем, все это произойдет позднее. Пока же соратники на базе НИИ акушерства начинают активно проводить операции по пересадке эмбриональных клеток. Они заявляют, что клетки эти способны заменить любой больной орган.
Президент Академии медицинских наук Валентин Покровский работал тогда в ЦКБ. Он хорошо помнит, как проходили подобные “операции”.
— По инициативе Сухих в Россию из Америки были завезены десять больных, инфицированных ВИЧ. Преимущественно — негров. Некоторые находились уже в последней стадии... В моей практике такое было впервые: никто из врачей не знал, какое лечение проходят больные. Это держалось в строжайшей тайне. Каждый день американцев вывозили на процедуры за пределы больницы, и только когда состояние их резко ухудшилось, врачи потребовали прекратить эти “опыты”. Мы боялись, что им вообще не удастся пережить перелет...
В старые времена подобное могло бы показаться дикостью, плохой пародией на пьесы Ионеско. В закрытую кремлевскую больницу — цитадель сановной медицины — доступ иностранцам вообще был запрещен. А уж чтобы положить сюда негров, страдающих СПИДом...
Но в начале 90-х на подобные мелочи внимания никто уже не обращал. Все формальности были сведены до минимума, потому-то так легко Сухих и Молнар получили в Минздраве разрешение на использование абортного материала. Потому-то бизнес их процветал, и наивные пациенты шли на уколы косяками.
Но затем случился скандал. Немецкое телевидение сняло репортаж об институте Сухих. Для цивилизованной Европы это стало настоящим шоком: во всех странах мира операции с эмбрионами запрещены, а уж торговля неродившимися младенцами... Дело приняло международный оборот.
— Мы собрали президиум, на котором заслушали доклад Сухих, — вспоминает президент РАМН Валентин Покровский. — Ничего конкретного сказать он не смог, никаких статистических данных, достоверных научных наблюдений не привел. Все ограничивалось красивыми словами и демонстрацией рекламных картинок. После этого мы были вынуждены запретить клиническое использование эмбриональных тканей.
Начальник Сухих, директор НИИ акушерства, гинекологии и перинатологии академик Кулаков, в свою очередь, подписал приказ о прекращении каких-либо операций с использованием абортного материала.
— У меня не было другого выхода, — объясняет свою позицию Кулаков. — Если поначалу идеи эти казались перспективными и интересными с точки зрения науки, то к этому моменту стало понятно, что наукой здесь и не пахнет. Чистая коммерция. Мы не имели права брать на себя такую ответственность — ведь до сих пор нет ясности, как скажутся подобные операции на организме пациентов. Не принесут ли они вреда...
Собственно, эти слова академика Кулакова как нельзя лучше объясняют суть скандала. Все признают, что направление это перспективное, но нельзя пускать его в жизнь до тех пор, пока оно не будет полностью изучено. Это все равно что ставить опыты на живых людях, да еще и за их счет, ведь главный принцип медицины — не навреди...
— На протяжении 11 лет, — рассказывает директор НИИ нейрохирургии Александр Коновалов, — в рамках международного проекта “Нектар” мы проводили пересадки клеток мозга. Пытались таким образом научиться лечить болезнь Паркинсона. Так вот, за все время мы провели только 11 операций. Каждая сопровождалась многомесячным изучением, наблюдением. И в итоге пришли к выводу, что метод этот пока неэффективен...
— А если бы вами двигали не научные цели, а чистая коммерция? — спрашиваю я. — Что тогда?
Коновалов хмурится:
— Тогда бы операций было не одиннадцать... Кстати, в то же самое время в некоторых клиниках операции по пересадке клеток мозга делались десятками. На Украине, например, это вообще было поставлено на поток. Безо всякого контроля, медицинских показаний... Результаты получались соответствующие. Вплоть до летального исхода...
...Наука — это не абстракционизм. На вопрос, сколько будет дважды два, здесь не может быть приблизительного ответа. Тем более если речь идет о человеческих жизнях.
Жаль только, что в Минздраве этого почему-то не понимают...
“Филипп Филиппович пожал плечами:
— Наука еще не знает способа обращать зверей в людей. Вот я попробовал, да только неудачно, как видите. Поговорил и начал обращаться в первобытное состояние. Атавизм.
— Неприличными словами не выражаться! — вдруг гаркнул пес с кресла и встал”.
Россия — не Швейцария. Да, официально операции с эмбрионами были запрещены, только это мало что изменило. Просто их начали делать нелегально, подпольно — как делали когда-то аборты на дому во времена, когда власть заботилась о будущем своего народа.
— Невозможно остановить услугу, если в ней есть потребность, — считает академик Смирнов. — Сегодня подобными вещами занимаются все кому не лень. По всей стране. Я знаю доподлинно, например, что это делают в Институте трансплантологии.
— К сожалению, явление это охватило многие учреждения, — подтверждает слова академика президент РАМН Валентин Покровский. — Целый ряд НИИ, больниц оказались втянуты в преступную деятельность.
Время от времени, правда, наследники профессора Преображенского пробовали переломить ситуацию. Скажем, год назад НИИ судебно-медицинской психиатрии (более известный как Институт Сербского) пытался внедрить в жизнь некий “сверхновый” препарат, который, как утверждали психиатры, способен лечить неизлечимые, казалось бы, вещи: повреждения головного мозга и нейродегенеративные заболевания. Эта панацея представляла собой растертые в ступке мозги 6—8-недельных зародышей.
По счастью, у сотрудников Центра экспертизы Минздрава мозги не были растерты в ступке, а посему заключение, которое они написали в ответ, звучит как приговор: препарат “не может рассматриваться в качестве лекарственного средства”.
Но все это было раньше. Теперь же, после приказов Минздрава, не нужно больше прятаться по углам и вздрагивать при каждом шорохе. Шариковы реабилитированы!
— Думаю, что приказы эти прошли мимо министра, — полагает академик Акчурин, — Юрий Леонидович человек грамотный. Скорее всего он подписал их, не читая, в автоматическом режиме. А уж кто протолкнул их в Минздрав? Ясно, что за всем стоят очень большие деньги, ибо дело это очень прибыльное, почти не требующее вложений. Порочность метода в его привлекательности. Это своего рода Кашпировский в биологии.
— Есть еще и этическая сторона вопроса, — развивает акчуринскую мысль президент РАМН академик Покровский. — Не спровоцирует ли эта легализация новый вид заработка: наверняка появятся люди, которые будут торговать своими неродившимися детьми...
Президент медицинской академии называет этот метод не иначе как “осмысленным авантюризмом”. Он (и не только он) утверждает, что “клеточная терапия” несет громадную угрозу пациентам.
— Да, кратковременный эффект эти уколы дают. Но, во-первых, их надо повторять регулярно, то есть возникает эффект наркотика, и в результате это приведет к уничтожению иммунитета. А во-вторых, никто не в силах сказать, как, попав в чужой организм, будут развиваться молодые растущие клетки. Это может вызвать даже рак.
Перечень подобного рода опасностей можно продолжать бесконечно. В конце концов не надо забывать, кто чаще всего делает аборты: разумеется, женщины определенной профессии, потенциальные носители целого букета болезней — от гепатита до СПИДа. (О солях тяжелых металлов мы, слава богу, уже знаем.)
— Чем в таком случае мы отличаемся от дикарей, — подытоживает общее мнение Ренат Акчурин. — В Африке, в Юго-Восточной Азии до сих пор можно купить растолченные ногти тигра, уши носорога. Чем темнее человек, тем мудренее лекарство. Помню, на Маврикии я зашел в одну лавчонку, увидел толченый рог носорога. “Для чего это?” — спрашиваю. “Для поднятия потенции”, — отвечает продавец. “А в чем причина его целебности?”. Он подумал-подумал, а потом показал мне неприличный жест. “Член, — говорит, — должен быть таким же твердым, как рог”.
“Сегодня днем весь переулок был полон какими-то бездельниками и старухами. Зеваки стоят и сейчас еще под окнами. В утренних газетах появилась удивительная заметка:
“Слухи о марсианине в Обуховом переулке ни на чем не основаны. Они распущены торговцами с Сухаревки и будут строго наказаны”.
Еще лучше в вечерней — написали, что родился ребенок, который играет на скрипке. Тут же рисунок — скрипка и фотографическая карточка, под ней подпись: “Проф. Преображенский, делавший кесарево сечение у матери”. (...)
Такой кабак мы сделали с этим гипофизом, что хоть вон беги из квартиры”.
...Произойди нечто подобное в любой из цивилизованных стран, трудно даже себе представить, какой скандал разразился бы. Глава государства, которого пользуют знахари... Неродившиеся младенцы для нужд Кремля...
Ельцин мало чем отличается от знаменитой Клеопатры, которая, как известно, пыталась продлить свою молодость, принимая ванны из человеческой крови.
История человечества вообще полна аналогий. В начале прошлого века малограмотный старец Григорий Распутин за счет сомнительных знахарских приемов тоже сумел приблизиться к телу: никто, кроме него, не умел избавлять от боли наследника престола, цесаревича Алексея.
Конечно, Сухих — не Распутин. Но влияние, которое благодаря августейшим уколам получил этот человек, не стоит недооценивать.
Слишком дорого может обойтись России благодарность Первого пациента.
