Тот еще кадр!

  Его задача — уговорить человека сделать то, чего он делать не хочет: найти корову, чтобы ее “утопить”, доставить самолет, чтобы его сжечь. Он был свидетелем землетрясений, пожаров, наводнений, революционных переворотов и даже убийства царя. Он искал летом снег, объездил весь мир, хорошо знал великих актеров: Леонова, Буркова, Милляра, Шукшина. Вы скажете, что такого не может быть? И ошибетесь. Потому что в кино может быть все.
     Борис Иосифович Криштул всю жизнь проработал на киностудии “Мосфильм”. Был директором 14 картин, среди них “В августе 44-го”, “Экипаж”, “О бедном гусаре замолвите слово”, “Рецепт ее молодости” и другие. А еще он — прекрасный рассказчик.
    
     — Борис Иосифович, что главное в профессии директора фильма?
     — Самое главное — дело. Чтобы добиться поставленной цели, все средства хороши. Как уговорить человека? Главное — не выпендриваться. Плюс здоровое нахальство. Если выгоняют в дверь, надо войти в окно. Нельзя выйти из кабинета, не услышав согласия. Обаять, постращать, пригрозить, ну а если не получилось, отправиться в вышестоящие инстанции.
     Когда мы с режиссером Жалакявичюсом снимали “В августе 44-го” (фильм не вышел на экраны, потому что не понравился Владимиру Богомолову), меня принял настоящий генерал. Боевой, серьезный такой. Я объясняю: “Дожди идут, не можем снимать, дайте время, не выгоняйте со съемочной площадки”. — “А мы воевали в любую погоду”. — “Но это ведь кино, оператор не может снимать под дождем”. — “А мы могли воевать”.
     Короче, ни в какую. Правда, когда я вернулся в группу, узнал, что он все-таки дал нам время.
     — Ваша первая картина — “Ночь перед Рождеством” Александра Роу. В фильме много трюков, как их выполняли в те годы?
     — Что вам рассказать? Вот, допустим, сцена “полета”. Черта, которого изображал Милляр, прикрепили к тросу, подвесили и так снимали “полет”. Трос обмотали черным бархатом, чтобы не был заметен. По-моему, получилось убедительно для картины тех лет...
     Георгий Францевич был удивительным человеком, веселым, знал кучу баек. Ни один дубль не повторял, всегда что-то придумывал. Он и в жизни был таким же вертлявым, разговаривал тонким голосом. Ходили слухи о его нетрадиционной ориентации, но я думаю, это неправда.
     А галушки, которые сами прыгали в рот к актерам, — это обратная съемка. Ничего сверхсложного, как видите.
     Мой первый трюк был на фильме “Софья Перовская”, когда убивали царя. Как в жизни — в карету подбросили бомбу, так снимали и мы. Стржельчик играл царя, а кучера — каскадер Петя Тимофеев. Великий мастер. Взрывной волной его подбрасывало, он группировался и падал прямо под копыта лошадей. Это было очень опасно.
     Мне часто доставались фильмы с катастрофами или опасными трюками. Не всегда они оказывались удачными. Например, на съемках фильма “Если хочешь быть счастливым” режиссер Губенко, выполняя трюк, сильно обгорел.
     Во время съемок “Экипажа” снимали селевой поток. Пригласили каскадеров, сель приготовили из разбавленного комбикорма. Людей разместили на склоне горы и спустили на них поток. Каскадеров волокло по склону, и, несмотря на все предосторожности, они получили серьезные ранения. С некоторых даже стащило одежду...
     — До того как стать директором, вы работали шумовиком, озвучивали фильмы...
     — Это была интересная работа. Я познакомился со многими актерами, которые приходили на озвучку. Узнал, что дубляж очень полезен для кино, потому что помогает избежать скандалов.
     Например, в фильме “Бриллиантовая рука” управдом Мордюкова говорит фразу “Я не удивлюсь, если он тайно посещает любовницу”. На самом деле Нонна Викторовна произносит другие слова: “Я не удивлюсь, если он тайно посещает... синагогу”. Цензура этот вариант категорически отвергла, и на озвучании синагогу исправили на любовницу. Таким образом спасли сцену. Митта приехал на пепелище и впал в состояние шока      — Картина “Экипаж” сделала знаменитым не только актеров, которые там снимались, но и вас.
     — Когда я прочитал сценарий, то ужаснулся: взрывы, пожары, землетрясение, авиакатастрофа, — как все это снимать? В “Экипаже” “участвовало” три самолета. В одном снимали сцену “поломки”, во втором полет, а третий приготовили для эффектного пожара. Пиротехники зарядили самолет соляркой, съемочная группа предвкушала эффектную сцену, все ждали режиссера и не сразу заметили, как самолет загорелся. Режиссера нет, камеры не включены, что делать? Один из операторов схватил камеру, стал снимать, но самолет уже догорал. Оказалось, произошло замыкание... Когда Александр Митта приехал на пепелище, он впал в состояние шока, даже кричать не сразу начал.
     — Правда, что в этом фильме должны были сниматься другие актеры, но по разным причинам все они отказались?
     — Да, Караченцов должен был исполнить роль “второго пилота”, но из-за его занятости роль отдали Васильеву. Олег Даль должен был играть “ловеласа”, но уже тогда его болезнь дала о себе знать, и Олег отказался. Его заменил Филатов, а через год Даля не стало... На роль стюардессы пригласили Лену Проклову, но она не смогла участвовать из-за чрезмерной занятости в театре. В последний момент мы нашли Александру Иванес, которую только что выгнали из театрального за прогулы. Это нас не насторожило, а зря. Иванес постоянно устраивала истерики, опаздывала и вообще вела себя отвратительно. Так что я поклялся, что никогда не буду иметь с ней дела. Даже отговорил Рязанова, который хотел пригласить ее в картину “О бедном гусаре замолвите слово”.
     — На создателей “Экипажа” после выхода картины обрушился шквал обвинений в непрофессионализме, мол, в жизни такого не бывает. Как вы отбивались от нападок?
     — Режиссерам нужна реакция. Не важно, плачет зритель или смеется, главное, чтобы не был равнодушным. После “Экипажа” летчики говорили: “Вот знаю, что такого не бывает, а все равно руки мокрые”. Картину надо делать не по законам аэродинамики, а по законам драматургии. То, что в авиации нельзя, в кино можно. Это, конечно, метафора, на самом деле, если в маленькую дырочку в обшивке самолета высунуть палец, его просто срежет.
     С “Экипажем” связана еще одна история. По сценарию герой Жженова умирает от сердечного приступа. На просмотре министр Ермаш говорит Митте: “Саша, я тебя умоляю, пусть он не умирает”. Митта взорвался: “Это же преемственность поколений, я ради этого снимал картину, разве в жизни летчики не умирают?”. Дальше — больше: “Вы думаете, и вы не умрете?” И тут же исправился: “И я умру. Все умрут”. Ермаш категорично: “Не буду подписывать акт! Исправь конец, картина только выиграет от этого”. Месяц Митта держал оборону, потом сдался. Два секрета хорошего кино      — В чем секрет хорошего кино?
     — В Голливуде говорят: “Чтобы сделать хорошее кино, нужно три условия. Первое — сценарий, второе — сценарий, третье — сценарий”. Иногда требуются годы, чтобы создать хорошую историю. При этом никто не даст гарантии, что фильм ждет успех, но на него всегда нужно надеяться. Уверен, когда человек увлечен идеей, он заражает ею окружающих.
     — А разве секрет не в директоре картины? Ведь только он может достать летом снег...
     — Это любимая тема у сатириков, но для киношников самое большое несчастье снимать зиму летом, а лето зимой. Чтобы летом сделать пар, в рот в специальной оболочке кладут сухой лед. А снег — это особая смесь, с большим количеством нафталина. Зимой лето снимать сложнее. Нужны теплые вещи, водка, чтобы актеры согрелись, лекарства, одеяла. Вместо асфальта на снег кладут ковер под цвет асфальта. На организацию подобной съемки уходит много времени. Но в эпоху СССР маститый режиссер мог позволить себе съемочный период любой длительности.
     На “Сибирском цирюльнике” сцену проводов тюремного поезда на вокзале снимали летом. Тогда тоже привозили хлорку или нафталин. Чтобы заставить ребенка плакать, надо убить птичку      Я делал только две детские картины. Одна из них — “Поджигатели”. О малолетних преступницах. Мы жили в настоящей колонии для малолетних. Если бы мы не приехали в эту колонию, никогда не узнали бы, что туалет — для девочек самое родное место, потому что только там можно спрятать сигареты. Именно там ведутся самые задушевные беседы. Не узнали бы, что в столовую идут строем и с песней, что наказывают себя едой: “Дай сюда свою порцию, ты мне проиграла”.
     Шесть девочек для этой картины мы нашли в обычных московских школах. Это неимоверная работа, из тысяч детей нужно отобрать одного-двух. А снимать детей — адский труд. Для того чтобы добиться нужной реакции, режиссеры идут на жестокие приемы.
     — Например?
     — Фамилию этого человека я вам не назову. Однажды он никак не мог заставить мальчика плакать. Тогда режиссер взял птичку и на глазах мальчика сжал так, что у той кишки полезли наружу. Мальчик зарыдал, а режиссер крикнул: “Снято, отлично!”
     Обычно на детских фильмах за детьми приглядывают специально нанятые воспитатели по схеме “один взрослый на четверых детей”. Но это очень мало. Однажды на съемках мальчик попал в ветродув (устройство, имитирующее ветер в кино), лопастью ему оторвало руку. Почему так случилось? Ветродув не удосужились оградить решеткой, просто протянули веревочку, а мальчик поскользнулся... Главный враг съемочной площадки      — Большая беда для кино — это так называемый человеческий рефлекс. Снимаем взятие деревни партизанами. Набрали массовку (ее всегда берут из населения — не важно, кого надо играть — царскую армию, фашистов или революционеров). Режиссер берет микрофон: “Товарищи участники массовки, задание ваше такое: видите деревню? Это наша декорация, охренеть, сколько стоит. Вы — партизаны. По команде “Ура!” берете деревню штурмом, немцы убегают. К вам одна просьба — на репетиции не стреляйте. Картина у нас дешевая, денег нет, экономьте патроны”.
     Первая репетиция. Нормально, пробежали. Вторая репетиция. Опять предупреждение: “Только не стреляйте!”. Хорошо. Третья репетиция. Просьба повторяется. Наконец репетиция генеральная. Режиссера все устраивает, хотя он заметно волнуется. Дело в том, что деревню подожгут, и всю сцену требуется отснять с одного дубля.
     Съемка. Подожгли деревню. По рации передали: “Давайте массовку, деревня горит!”. Массовка устремляется к деревне, и тут режиссер рвет на себе рубашку и кричит оператору: “Коля, они же, б..., не стреляют, они же портят дубль! Оператор был молодой, флегматичный парень. Он спокойно смотрит в камеру, и отвечает: “Они нас живьем хотят взять...”.
     Или другая история о человеческих рефлексах.
     Снимается сцена с поездом. Поезд проходит по конкретному маршруту всего раз в день, так что нужно успеть снять сцену, пока поезд проходит мимо. Режиссер дает указание оператору: “Включишь камеру по команде “Начали!”. Тот: “Хорошо...”. В кино же на самом деле оператор включает камеру по команде “Мотор!”. Команда “Начали!” существует для актеров.
     Съемочная группа заранее приезжает на место, готовится, ждет. Наконец из-за поворота выныривает поезд, актеры бегут, что-то там делают, режиссер скомандовал “Начали!” Поезд скрывается за горизонтом, и выясняется, что оператор не включил камеру. На него вся группа накинулась!
     Делать нечего, на следующий день опять ехать. Появляется поезд, режиссер командует: “Начали!”. И оператор опять забывает включить камеру. Ну, заклинило человека. Двадцать лет он снимает по команде “Мотор!”, а тут “Начали!”.
     На третий день оператор камеру тоже не включил. Режиссер, не зная, что сказать, укусил его за ботинок... Режиссеры не могут без мата и рукоприкладства      — На главную роль в картине “О бедном гусаре замолвите слово” Рязанов долго не мог найти актера. Я посоветовал Филатова, он стал звездой после “Экипажа”. Даже втихаря дал Лене прочесть сценарий, он ему понравился. Но режиссеры не любят, когда им что-то советуют. Великое дело подстроить ситуацию так, чтобы все выглядело случайностью...
     У режиссеров — женский характер. Рязанов из тех режиссеров, с которыми работать трудно. Он любит лесть, а актеры этим пользуются. Если с утра не скажешь: “Эльдар Александрович, вы — Феллини!”, день потерян.
     — За что еще “ругают” режиссеров?
     — Иногда они просто исчезают. Знаете, как Никита Михалков стал режиссером “Рабы любви”? Изначально фильм снимал режиссер Хамдамов. А потом пропал, бросил съемочную группу. Оказалось, уехал во Львов к девушке. Позднее, через 20 лет, он также исчез со съемок картины “Анна Карамазофф”. Его нашли в Париже, где он рисовал картины.
     Режиссеры не могут без мата. Даже женщины. Порой до рукоприкладства доходит. Я, например, с Миттой подрался на “Экипаже”. Борислав Брондуков подрался с Жалакявичюсом. Мы сидели за столом, выпивали. После третьей рюмки режиссер стал ко мне придираться. Я, в свою очередь, оправдываться. И тут Брондуков как ему вмажет! Мы после этого инцидента с Бориславом подружились. Часто в карты играли. Три часа ночи, а мы играем на три бутылки шампанского. Брондуков проигрывает. Вокруг ни одного магазина, да и люди все спят. Борислав уходит в неизвестном направлении, через полчаса возвращается с шампанским. Где он только его взял?!
     А однажды я проиграл в карты актрису...
     — Кому?
     — Оператору. У них с актрисой был роман, но съемка закончилась, и она собиралась возвращаться домой. Влюбленный оператор меня уговаривал задержать ее на несколько дней. Как поступить? Я согласиться не могу, а отказать неудобно. Предложил в карты сыграть. Мол, кто выиграет, тот и примет решение. Проиграл я, и актриса сдала свой билет... Евгений Леонов учился ремеслу у пингвинов      — Вы работали с западной звездой Клаудией Кардинале на картине “Красная палатка”. Как итальянская дива переносила арктический холод?
     — С Клаудией работалось очень легко. Это был первый “доступ к телу” настоящей звезды, своеобразный шок для нас. Мужчины млели, входили в ступор. Между прочим, супруг Кардинале приставил к ней телохранителя-женщину, видимо, мужчинам не доверял. Клаудиа — редкой красоты женщина. Но работала, как настоящий профи. Помню, стоял жуткий холод, а она по колено в снегу. Режиссер предлагает: “Может, перерыв?” — “Световой день короткий, давайте снимать”.
     Вообще с актерами лучше не дружить, часто в них разочаровываешься. На редкость порядочным человеком был Евгений Павлович Леонов. Он не играл в актерство, он умел перевоплощаться. Леонов мне рассказывал, как лет в 30 ему в театре дали роль старика. И все бы ничего, только в гриме актер выглядел правдоподобно, а вот походка пожилого человека не удавалась.
     Вечером Леонову позвонил друг и спросил: “Что делаешь?” — “Репетирую, никак не могу найти походку, а завтра премьера”. — “Ты в зоопарк сходи, на площадку молодняка. Там есть пингвины, они так смешно ходят”. Леонов пошел. После премьеры актеры, режиссер, все бросились к нему: “Какая гениальная находка! Как ты догадался так сыграть?”. Актеру было стыдно признаться, что свою походку он “подсмотрел” у пингвина. Сказал, что не спал ночь, пока не нашел такую “краску”. Михалков в роли белого медведя      — Однажды я сидел в какой-то компании, где был геолог. Он очень красочно рассказывал об Азии, Карелии, Алтае, Арктике. И вдруг я поймал себя на мысли, что мы с ним бывали в одних и тех же местах.
     Самые незабываемые впечатления остались, конечно, от Арктики, где снималась “Красная палатка”. Скучаю по этому краю. Помню, как мы наткнулись на полярников, которые два года жили вдали от цивилизации. Мы их угощали арбузом, а они плакали от счастья. Полярники были самыми богатыми людьми в то время. На Арбате стоял дом полярников, в таких сейчас живут олигархи. Официально они занимались в Арктике наукой. Неофициально — скорей всего это была военная разведка. Обычно в Арктику ехали несколько мужчин и женщина. Дама числилась поваром, но заодно обхаживала мужчин, потому что иначе два года в тех краях не продержишься.
     Вот одна история со съемок. Снимал, как медведь подходит к палатке. Медведей было полным-полно, но участвовать в съемках фильма ни один не соглашался, хотя мы готовы были заплатить три ставки за съемочный день — сгущенкой. Пришлось наряжать “дублера” в специально взятую с “Мосфильма” шкуру.
     Нелегкое это дело — бежать в двухпудовой жесткой шкуре белого медведя! Нужный по длине пробег не получался — падали в изнеможении тренированные каскадеры-альпинисты. Один попробовал, второй, третий... Режиссер Калатозов безжалостно браковал дубли. Все устали и приуныли — все, кроме Юрия Визбора. “Грубо делают, по-медвежьи”, — сострил он, но на этот раз никто не засмеялся.
     Неожиданно Никита Михалков (у него была небольшая роль в картине) вызвался добровольцем. Калатозов обреченно махнул рукой: ладно, давай, хотя это бесполезно. Влез Никита в шкуру и по команде режиссера бросился скакать “на четырех”. Калатозов сначала недоверчиво наблюдал за “медведем”, но вдруг оживился и в восхищении хлопнул себя по бокам. Михалков, как выяснялось, не праздно наблюдал повадки мишек. Протрусил с десяток метров, присел и поднял “морду”, очень похоже “принюхался”. Это особенно восхитило Калатозова, он понял, что так Никита давал себе передышку. Вот еще пробежал, сколько смог, и снова передохнул, “обнюхивая” что-то интересное на льду. “А сейчас медведица придет”, — прокомментировал Визбор. На сей раз засмеялись — снято!
     В титрах картины не было отмечено, что в роли медведя выступил Никита Михалков. А жаль! Миллионы зрителей смогли бы еще раз убедиться в многогранности его таланта.
     Однажды на нашем пароходе закончилась водка. На счастье, навстречу плыл туристический пароход “Вацлав Воровски”. Наш капитан связался с капитаном “Вацлава” и договорился о закупке спиртного. Когда мы увидели маленькую точку на горизонте, вся группа высыпала на палубу и, с нетерпением вглядываясь вдаль, приговаривала: “Что ж так медленно идем?”. Казалось, прошла вечность, прежде чем мы подошли к “Вацлаву”.
     Четверо наших казачков обошли все бары и рестораны, затарились выпивкой да еще двух девушек с собой прихватили. Утром с туристического парохода капитан объявил: “Товарищи киношники, теплоход не может двигаться дальше, пока вы не вернете двух наших пассажирок”. Надо было видеть лица женщин, встречающих этих двух “счастливиц”...