Мы попали в гости к озерским «лесным братьям», как раз когда после внезапной оттепели резко похолодало и выпал недолгий снежок.
Вместе с Юрой залезаем внутрь. В подземелье ведет короткий и очень низкий коридор, где хранятся различный инвентарь и припасы. Передвигаться в нем можно только на четвереньках. Жилое помещение отделено от коридора плотным ватным одеялом, которое прибито сверху, — это дверь.
— Наша землянка — это квадратная комната, обложенная бревнами, — показывает свой дом Ромашкин. — Бревна обшиты утепленным линолеумом — вместо обоев. Есть шкаф продуктовый, здесь (показывает рукой) висит зеркало, а внизу находится стол. Напротив стола стоит печь, где можно приготовить еду. Рядом с печкой находится кровать — это обычный пружинный диван, стоит на двух брусьях, под которым насыпан песок, чтобы не загнивал.
На закопченных стенах землянки развешен нехитрый скарб — вещи и различные ценности, найденные на городских мусорках и свалках. На дверце шкафчика белеет календарь с ликом подмосковного депутата-единоросса Мазурова и лозунгом «Знания, честность, ответственность!». Картину довершает светодиодный фонарик, служащий источником света, несколько радиоприемников, связывающие озерских могикан с внешним миром. На печи стоит пара неплохих туфель, а в глубине печи всегда находится запас сухих дров. Раньше вместо кирпичной печки, занимающей половину места, стояла буржуйка, но ее, по словам Виктора Афанасьева, сперли и, видимо, сдали на металлолом.
Пять минут разглядывания закоптелых стен и скарба — и пора выбираться.
Виктор медленно садится на поваленную березу и, порывшись в карманах, извлекает женский кошелек, в котором хранится сплющенная папироса. Закурив, охотно рассказывает о своей жизни:
— Сначала, с весны 2004 года, мы жили на краю леса, около скважины водоканала, но там народу много ходило, вот мы и решили переместиться подальше в лес. Тут тихо и спокойно.
И действительно, землянка находится в стороне от оживленных лесных троп, по которым озерчане любят ходить в лесу. Она практически невидима человеческому взгляду, и найти ее можно, пожалуй, лишь по запаху дыма печи. Размер землянки 2 на 2 метра, а в высоту около 1,8 м. Сверху наложены перекрытия из бревен, которые засыпаны землей, из-за чего образовался небольшой бугорок.
— Рядом колодец, который мы сами сделали, — добавляет Виктор. — Теперь у нас всю зиму своя чистая вода имеется. Дрова вокруг нас. До того как вырыли землянку, просто в лесу жили. Костер был, а как дождь шел, целлофаном накрывались.
Подземное жилище лесные жители рыли летом 2004 года около двух месяцев. Руководил работами более опытный Виктор, служивший в войсках ПВО в Алтайском крае. Во время службы он жил в палатках и вот в таких же землянках, так что в этом плане можно сказать, что армейский опыт пригодился.
Интересуюсь: зимой минус 25, а у вас? В ответ Виктор смеется, а Юрий отвечает: «Нормально, хорошая температура, плюс 30, топим печку». — «А угореть не страшно?» — «У нас все продумано. Как в русской печке...»
— Это гораздо лучше, чем жить в подъездах, на помойке, в подвалах. Для нас лучшего житья нет, не сомневайтесь в этом. Многие знают про нас — и ничего. С пониманием относятся», — объясняет Юра.
Быт или не быт?
День, по словам обитателей землянки, у них наступает в 6 часов утра — они растапливают печь, пьют чай и готовят еду. Юра заготавливает дрова на вечер, благо поваленных деревьев в округе немало. А Виктор готовится идти на работу — за 2,5 тысячи рублей вместе с Юрой сейчас делают ремонт в одной из озерских квартир: клеят обои, стелют линолеум, белят потолок, красят стены, меняют сантехнику и батареи.
Домой они возвращаются уже затемно — к 7–8 часам вечера. Растапливают печку, готовят ужин, смотрят телевизор в новомодном китайском мобильнике и ложатся спать.
— Летом мы грибы собираем и травы сушим. Малину, бруснику, чернику, смородину для чая. Ягоды собираем, продаем. В общем, прожить можно, если подумать. Тут в лесу мы надеемся только на себя, на двоих. Одному, понятное дело, не выжить. Одному надо денежки зарабатывать, а второму и есть приготовить, и дрова поколоть. Вдвоем, конечно же, проще, — рассказывает о своих буднях Афанасьев.
Однако заметим, что Виктор лукавит, на самом деле его часто можно летом встретить в городе не с грибами и ягодами, а роющимся в мусорках в поисках чего-нибудь ценного. Если повезет, можно найти металл, который Виктор сдает в пункты приема. Не бывает дня, когда он ничего не зарабатывает, — его средний суточный доход 100 рублей, а бывает, что получает и 300, и 500. На эти деньги Виктор покупает продукты, всякую ерунду и не забывает, конечно, и о самогоне:
— Каждое утро я беру коляску и иду по помойкам, — легко признается он. — Где как, в общем. Я знаю, что куда продать можно. Но не воровать! И каждый день по немножко денег получается.
Юрий не пьет и любовь отчима к зеленому змию не одобряет. Совсем не развитый умственно, он постоянно напоминает подростка, которого кто-то обидел. Возможно, отпечаток наложила его семья — мать была лишена родительских прав и умерла, когда ему было 12 лет, а отец, тоже лишенный родительских прав за пьянство, отдал его в приют «Гнездышко», чьим первым выпускником стал как раз Ромашкин.
Юра — пятый ребенок в большой семье Ромашкиных, которая распалась после лишения родителей прав, — двоих старших (Владимира и Ольгу) усыновила Анна Воронцова, бабушка, а Павла и Елену — неизвестная семья из Подмосковья. Старший брат Юры Владимир Ромашкин, владеющий магазином игрушек, который находится в центре города у здания администрации, его своим родственником не признает, возможно, потому, что мать родила Юрия в колонии, где отбывала заключение. Но это, впрочем, не помешало Владимиру и другим детям Бориса Ромашкина, по делам, связанным с наследством, получить в 2011 году справку о том, что Юрий погиб и похоронен на Озерском кладбище в начале нулевых.
Поэтому понятно, что о своей семье, которая оттолкнула его сразу после его совершеннолетия, Юра говорит с горечью и недоумением:
— У меня были родственники — бабушка, к которой иногда я приходил в гости, умерла. Я знаю, что у меня есть родные братья и сестры, но где они все? У нас в семье 5 человек. Они со мной не хотят знаться — если бы я нужен был им, то они бы меня нашли. Мой родной брат Владимир в Озерах живет, но он со мной не здоровается и проходит мимо. Когда он вернулся из армии, приходил на утренник в приют ко мне. А когда вырос, я стал им не нужен.
Как и Виктор, Юрий не хочет что-либо менять в своей жизни. В 2012 году добрые люди приняли участие в его судьбе — нашли через загс его родных, восстановили паспорт и сходили в комнату, где он до сих пор прописан.
Однако после целого потока продуктовой помощи доброжелателей, когда «сидельцы» оказались сыты и одеты, Юра в апреле 2012 года вдруг взял и оставил Виктора одного в лесу:
— Он пришел за своими вещами ко мне с Мишей, который раньше работал в детском лагере «Лесная поляна», — рассказывает Виктор и добавляет, что Михаил нетрадиционной ориентации, «голубой, другими словами».
— Юра с 12 до 18 лет был в приюте, и их на лето отправляли в пионерский лагерь. А этот Михаил пристроился туда работать — понятно, по какой причине ему это надо было. А Юре деваться было некуда, он с ним познакомился — и туда-сюда. Так вот поначалу как суббота, так Юра сразу к нему уходил.
У «нетрадиционного» Михаила Юра прожил около двух недель, а потом, по словам Виктора, переселился в другой подъезд к милиционеру, который служит в районном ОВД. У милиционера Ромашкин прожил около года — за это время успел сделать ему ремонт квартиры. Но потом на необычного жильца обратила внимание дочь хозяина, возник скандал, и Юра вынужден был уйти назад в лес, к Виктору.
За эти почти 10 лет Юра бросал отчима несколько раз. Виктор объясняет такое поведение своего пасынка тем, что тот не чувствует привязанности к людям:
— За 10 лет он меня несколько раз кидал. У него это как привычка, еще с приюта. Вот, допустим, мы друзья, так как же я тебя брошу? А у него такой привязанности к людям нет. Он сегодня здесь — ему хорошо. Завтра нашел что-то получше — значит, пойдет туда.
Не верь, не бойся, не проси
Оба раза, когда Юра уходил накануне зимы из землянки в город, Виктор изменял своим же принципам, о которых любит постоянно повторять: «Не верь. Не бойся. Не проси». Видимо, не выносил одиночества. Зимой 2010 года Афанасьев попросился в реабилитационный центр христианской церкви Божия, отделение которой вот уже несколько лет существует в Озерах. Центр располагается в соседней Калужской области и представляет собой обычную ферму, где разводят мраморных бычков. Собранные со всей Центральной России люди, потерявшие по каким-то причинам свое жилье, работали там за крышу и кормежку.
— В принципе, мы были как рабы. Там деньги не получают, магазинов нет, только кормежка. Всего 40 человек со всей Московской области, из разных городов трудятся. Кто, например, много отсидел, вернулся, а дома и семьи нет. Кто как.
Работал Виктор истопником в угольных котельных, еще советского образца, ненормированный рабочий день в режиме сутки через сутки:
— У меня было 3 котельных. Там целый жилой комплекс, одно помещение, где господа живут, в другом женщины — там еще и женщины есть, а в третьем — мы. Вот надо уголь завезти — котлы угольные, старого образца — еще довоенные. Уголь долбить надо, когда он зимой смерзся. Все сделал, уголь засыпал, сутки протопил, идешь на следующий котел — а тот, первый, уже прогорел, и надо все по новой.
Прошлой зимой Виктор от этой же церкви уехал зимовать в Бежецкий район Брянской области. Там он убирал автозаправочную станцию и за 1000 рублей в неделю работал уборщиком в придорожном кафе. Распорядок дня был похож на калужский: рано утром подъем — и на молитву, потом работа и вечерняя молитва:
— На службу нас каждое утро возили. Храм не чета нашему, Троицкому, земля и небо. Там в храме есть и аудио, и видео. В один день можно провести 15 служений. Есть детское, общее, юношеское, есть «золотой век» — для бабушек. И ансамбль церковный есть. В церкви денежки крутятся-вертятся!.. Нас там было 30 человек, больше просто не влезает. Кормили хорошо — церковь богатая.
По словам Виктора, в реабилитационных центрах кто-то остается и живет годами, а кто-то, как он, зимует и весной возвращается домой.
— Как такового желания жить тут постоянно у меня нет, — говорит он и вдруг спрашивает немного удивленно: «От чего реабилитироваться-то? От чего? Вот этого я не пойму».
В качестве какой-то духовной отдушины или даже скорее всего по привычке Виктор вместе с Юрием посещают церковные служения, которые проходят по воскресеньям. И даже иногда приходят на бесплатную раздачу еды бездомным и малоимущим.
Впрочем, как отметил пастор озерского отделения церкви Сергей Корзун, в Викторе нет стабильности. Он уйдет и придет — жизнь прихожанина не изменилась за долгие годы, потому что в ней нет того, что есть у других людей, — смысла и цели.
Вася Окорочек и другие мошенники
История потери ими жилья одинакова для обоих — за бесценок, практически бесплатно, они продали риелторам доставшийся от родных и государства свой единственный капитал — жилплощадь. В случае с Юрием Ромашкиным это была комната в коммуналке в литерном доме на ул. Воровского, которую он получил от государства к своему 18-летию в 2001 году как полный сирота. Педагоги приюта «Гнездышко», где он воспитывался, собрали своему первому выпускнику кое-какое имущество и проводили его во взрослый мир, к которому он был абсолютно не готов — не знал, к примеру, как заварить чай и заплатить за квартиру.
Спустя всего лишь неделю «взрослой жизни» у Юрия поселился еще один воспитанник приюта — Сергей Алейников, который стал часто приводить в гости двух братьев Александровых. Братья обработали Юрия так, что «сирота» враз подписал дарственную у озерского нотариуса, продав, таким образом, свое жилье всего за тысячу рублей.
Единственный человек, который хорошо запомнился Юре при продаже комнаты, был некий Вася Окорочок, который позднее договорился с Виктором Афанасьевым о том, что детдомовец переедет к нему жить. Этот Окорочок «за все брался — кого-то испугать, уговорить, уболтать, перевезти. У него ролей много. Он по квартирам и ездил», — вспоминает сейчас Юра.
Тот же Вася Окорочок засветился и при продаже «малосемейки» самого Афанасьева. Тогда, в марте 2003 года для оформления всех документов Виктора почему-то отвезли к нотариусу в Воскресенск, где он подписал, не читая документов, дарственную на Васю Окорочка, который обещал ему предоставить жилье, прописку и 4 тысячи долларов. Но свое обещание Окорочок так и не выполнил.
Пытаясь объяснить свой поступок, который невозможно понять нормальному человеку, Афанасьев поведал, что ему тогда угрожали жизнью Юры, поэтому он и подмахнул документ не глядя. На вопрос же, кто именно угрожал, Виктор отвечать не стал, лишь обреченно махнув рукой.
Чистота эксперимента
Как утверждает Виктор, о том, что в лесу в землянке живут люди, прекрасно знают власти и даже местный участковый, которого они встретили, когда тот собирал грибы. «Правда, это было не у землянки», — добавляет Виктор.
С особой гордостью Афанасьев рассказывает, что, когда горел лес в 2010 году, именно он вызвал пожарных:
— Однажды загорелся рядом торфяник. Юра тут остался, а я пошел в Водоканал вызывать пожарных. Встретил их у 19-го дома и с ними на машине подъехал к месту пожара. Они тут все лето тушили, и здесь расчет ночевал. Смены постоянно менялись, воду возили трактором.
— А местные не обижают?
— За все время никаких конфликтов у нас ни с кем не было, кроме одного, маленького. Несколько лет назад две молоденькие девчонки по 18 лет зашли к нам, видимо, они ходили за грибами, подпили где-то маленько, и с ними парень. И этот парень по пьяни на меня пошел. Но мы с ним решили вопрос культурно, — уклончиво заметил Виктор, намекая на свое неизбывное желание приложиться к чекушке. — И с тех пор ни разу ничего не было. Мы стараемся не афишировать, что мы тут живем. Но к нам заглядывают лыжники, и с собачками люди обязательно завернут сюда.
Приходит к обитателям землянки и зверье лесное. Однажды, по словам Виктора, к ним пришла целая стая кабанов.
— Белочки бегают, ежиков хватает, лисы приходят. И лосей видели. Мы с ними дружим.
Кроме зверей, к могиканам не раз наносили визиты и инопланетяне. Правда, на землю не высаживались, а летали прямо над землянкой:
— Я вот два раза наблюдал, как над нашей землянкой висела «тарелка». Весь лес переливался, светился. Это был точно не вертолет, хотя рядом проходит вертолетная трасса. Я служил в ПВО и знаю. Второй раз вместе с Юркой видели. Она над землянкой зависла. Такая круглая, плоская, метров 100 в диаметре, как нечего делать, и переливается — зеленый, желтый, красный, синий. И лучом вниз — прямо в нашу землянку. Мы с микрорайона с Юрой домой шли и прикинули, что самолеты так не летают.
Что же именно могло так заинтересовать представителей высшей цивилизации в жизни двух лесных человечков, свободных от многочисленных благ цивилизации, границ и привязанностей, от общественного и материального, живущих по наитию, как на духу? Наверное, исключительная чистота эксперимента…
P.S. Когда готовился этот материал, в лесу около другого квартала Озеры —Текстильщики — уже другие бездомные, как утверждает Афанасьев, поселились в лесу. Если это действительно так, то как-то не вяжется с заявлением Сергея Радонцева, главы города, сделанным им некоторое время назад о том, что в Озерах нет «черных риелторов».
