— Боремся за сохранение храма в деревне Уборы и полей вокруг него, — поясняет монахиня матушка Варвара. — Не даем их застраивать. Пишем письма, жители проводят митинги. Пока национальный парк «Московия» в правительстве области не утвердят, люди не успокоятся...
Мы стоим в открытом поле в пойме Москвы-реки. В 41-м здесь, в окрестностях деревень Палицы, Грязь, Аксинино, Ивановка, гремели кровопролитные бои, сдерживая фашистов на ближних подступах к Москве, полегли сотни бойцов Красной Армии. В центре поля возвышается монумент славы — православный крест, воздвигнутый деревенской общиной. Рядом на стеле фамилии тех, кто отдал жизнь за Родину. Когда вечером в деревне зажигаются уличные фонари, сияет и подсветка христианского символа. Фамилии и имена бойцов разные, в том числе мусульманские. Ахмед, Ильдар, Саид…
— По решению прихода, на всех поминальных службах мы называем павших героев, независимо от национальности и вероисповедания, — добавляет местная жительница Ксения Мушко. — Их подвиг омыт кровью, ею они окрестились в наших полях. Так будет и на нынешний день Победы.
***
Еще не так давно окрестности маленькой деревушки Дунино, что в самом конце знаменитого Рублево-Успенского шоссе Одинцовского района, местные власти хотели застроить многоэтажными домами. Красота здесь неописуемая: лес, в двух шагах Москва-река, да еще и знаменитая роза ветров. Охотников «освоить» здешние земельные участки, закатать территорию в асфальт немало.
Воспротивились местные жители. И на то у них есть особые причины. Когда поздней осенью 1941 г. при наступлении немцев жители Звенигорода по льду через Москву-реку эвакуировались сюда, в Дунино, местные подростки, брат и сестра Панфиловы, стали помогать им взбираться на крутой овраг, скрыться от обстрела немецких минометчиков. Людей спасли, а вот сами 4 декабря погибли, за день до наступления Красной Армии. Память о Боре и Шурочке Панфиловых в деревне до сих пор жива.
Вот этот факт из истории своей деревни вспомнили дунинцы и решили, что не отдадут под застройку поля, политые кровью. В том месте, где погибли брат и сестра, посажена березка, а не так давно воздвигнут и деревянный храм.
В совсем маленькой деревушке, рассказывают мне, никогда не было своей церкви. На религиозные праздники люди ходили на противоположный берег Москвы-реки, в Аксинино. В начале 2000-х годов жители решили построить часовенку Михаила Архангела, предводителя небесного воинства. И построили! Как мемориал памяти всем погибших в годы Великой Отечественной войны.
— Фундамент под нее оказался очень большим, и вскоре мы решили поставить здесь церковь, — вспоминает 80-летний житель деревни Николай Николаевич Залогин. — Средства для нее собирали по дворам…
Конечно, в наше время крестьянам трудно рассчитывать на собственные финансовые силы. В копилку бросали кто сколько сможет: 100 рублей, 1000... Активно подключились к строительству и московские дачники — все-таки Рублево-Успенское шоссе! Кто-то пожертвовал машину камня, другие предприниматели привезли сруб. Верхняя площадка перед часовней получилась как смотровая, с нее хорошо видны Звенигород, линия обороны Москвы, пойменные поля — пока еще не застроенные. Так, с миру по нитке, и появился в Дунине свой храм, где батюшка отец Георгий регулярно совершает молитвенные службы.
В деревне осталось всего два старика, которые помнят декабрь 41-го, начало массового контрнаступления Красной Армии. По их рассказам, в нынешнем доме-музее Пришвина был госпиталь. А по всей деревне на заборах сушились окровавленные бинты. Умирающих солдат относили в сарай, при сильных морозах он был как холодильник. А затем наспех захоранивали на местном погосте.
Сам писатель в послевоенные годы летом жил и работал в Дунине. В годы войны его произведения о природе были особенно востребованы на фронте. «Это то, что питало душу солдат», — говорит матушка. В творчестве Пришвина встречается и немало дунинских рассказов о военном лихолетье.
— Поисковый отряд «Китеж», работающий в наших местах с 2006 года, нередко находит останки советских солдат, — говорит деревенский староста, она же звонарь церкви, Татьяна Экономова. — В районе высоковольтной линии удалось поднять и захоронить 8 человек. Иногда находим тела погибших и на кладбище — на них еще сохранилась военная форма образца 1940 г. Здесь каждый метр полит кровью.
Поисковики восстанавливают окопы, блиндажи, наблюдательные пункты, «землянки наши в три наката». Сегодня в пойме Москвы-реки, где полки Красной армии остановили фашистов, получилась настоящая мемориальная зона. Заметим: без какой-то губернаторской программы на сей счет, а уж тем более финансирования. Все делается по «инициативе снизу» — и это в наше непростое время, когда люди не знают, что будет завтра!..
— Наступление Красной армии под Москвой началось 5 декабря 1941 г., — продолжает староста. — В первое воскресенье декабря и на 9 мая мы ежегодно устраиваем поминальные трапезы. Прямо к храму бабушки несут огурцы и помидоры, распределяемся среди жителей кому что купить. Кому-то — сала, кому-то — 10 буханок хлеба. Сюда съезжаются люди со всей округи!
Именно церковь Михаила Архангела в Дунине, как и в стародавние времена, стала центром общественной жизни. Прямо в храме прихожане всю ночь готовят бутерброды. В огороде Татьяны Экономовой стоит большая чугунная полевая кухня — подарок от воинской части. Ее к церкви доставляют 8 здоровенных мужиков, варят солдатскую кашу с тушенкой из расчета на 300 человек.
В декабрьские дни православные христиане держат Рождественский пост. Как увязать поминки героев с тушенкой и бутербродами с салом? В этот день с благословения батюшки жители отступают от поста, это тот самый случай, когда исключение подтверждает правило.
В минувшем году в Москве на 9 Мая прошла массовая акция «Бессмертный полк», собравшая десятки и даже сотни тысяч людей. Получается, что такую же акцию одинцовская деревня Дунино проводит уже более 10 лет! Без всякой телефонограммы из района, административного ресурса и сметы расходов. Каждый житель помогает чем может.
За проводимую военно-патриотическую работу губернатор области Андрей Воробьев наградил дунинский фонд «Спасения берега Москва-реки» дипломом 1-й степени, присвоив этим местам статус музея-заповедника. Хотя давно пора узаконить территорию статусом государственного заповедника.
Конечно, дело не в том, есть у территории охранная грамота от властей или нет. В любом случае она работает, сюда откуда только не едут школьники — из Одинцова, Звенигорода, Москвы. Укрепрайон линии обороны обозначен табличками и подробными схемами — откуда велся огонь, где стояли подразделения Красной Армии. Посещают туристы дом-музей Пришвина — их тоже обязательно проведут по местам, так сказать, боевой славы — сохранившимся с 41-го года окопам, блиндажам, дотам — долговременным огневым точкам.
***
Может, таким размеренным ритмом и жила бы деревенская община в своем отдельно взятом мирке. Поминая павших героев, сохраняя давние православные традиции, Дунино хоть и находится на Рублевке, но далеко от Москвы.
Конечно, и здесь хватает 3-метровых заборов новых русских, навороченных особняков. Но в целом еще сохраняется плавный деревенский уклад. От Горок-10 до Звенигорода это, по сути дела, единственное сохранившееся место отдыха, доступа к Москве-реке. Все остальное уже частное и за заборами.
Просто иногда создается впечатление, что кто-то в нашей стране пытается забыть про Великую Отечественную войну, вычеркнуть ее из народной памяти. Когда патриотическое движение в Дунине только зарождалось, Успенский сельсовет, в состав которого входят окрестные деревни, запросил военные архивы: что было на его территории в годы войны?
Получили обескураживающий ответ: ничего, мол, не было. Никаких боев!
Крестьяне не успокоились: как это не было, если полдеревни погибло, если из уст в уста передаются воспоминания, как хоронили советских солдат в декабре 41-го? Обратились в Минобороны, вскоре из Центрального военного архива сюда пришло письмо. Его сотрудники извинились за своих коллег, которые «не смогли разобраться в характере и границах общевойскового боя». Сообщили крестьянам точные данные о дислокации войск по обоим берегам Москвы-реки.
Невольно напрашивается вопрос: но если в архиве специально обученные люди считают, что там, где под Москвой остановили врага, ничего не было — может, и впрямь все стерлось из народной памяти?
Да, это не Сталинград и не Курская дуга, которые вошли в историю Великой Отечественной войны. Однако именно в таких местах, у незнакомого поселка и на безымянной высоте, и ковались большие и малые победы! За что погибали солдаты? За березовые рощи, речушки, овраги, они олицетворяют в душе каждого защитника Родину. Об этом в своих рассказах писал и «дунинский» Михаил Пришвин.
— Нам говорят, ничего страшного, если дома закроют поле, — вздыхают старики. — Но что тогда останется? Каменные джунгли?! За что погибали наши отцы и деды?
Аналогичная ситуация с деревней Палицы на противоположном берегу Москвы-реки. Местные жители тоже борются за создание музея обороны Москвы. Но и им ответили, что ничего у вас не было, успокойтесь! «С точки зрения военных действий эпизоды незначительные, бои не носили кровопролитный характер. Фортификационных сооружений в окрестных полях не выявлено».
— На этих полях полегли солдаты 601-го стрелкового полка, — возмущаются в Палицах. — Останки 250 человек до сих пор не найдены и не захоронены! А окопов и землянок здесь действительно нет. В первые дни декабря 1941 г. морозы стояли под минус 50. Земля была как железная, солдатики даже не могли окопаться, лежали в открытом поле…
И в том (в Дунине), и в другом (в Палицах) случае жители видят, выражаясь современным языком, коррупционную составляющую. Чиновники просто пытаются застроить поля сражений, для этого им не нужны ни памятные места, ни мемориальные зоны.
Непонятная позиция и правительства региона. С одной стороны, минэкологии готовит документы под организацию здесь национального парка «Московия». С сохранением мест от застройки, туристическими маршрутами по линии обороны. С другой стороны, минстрой области собирает бумаги для того, чтобы отдать площади «на откуп» инвесторам. Как все это понимать, где в конечном итоге власти поставят запятую? Есть планы в Дунине по сохранившимся окопам и землянкам пустить трассу. Соединить порезанные на участки 20 гектаров земли, выделенной под застройку, с Рублево-Успенским шоссе.
В какие только тяжкие не пускаются подрядчики! Скажем, от Дунина до Звенигорода по реке 5 км, 400 природных родников с чистейшей валдайской водой. Настоятель храма в ней крестит деревенских детишек.
— Сколько на нашего батюшку написано жалоб! — возмущается 80-летняя Людмила Матвеевна Попова. — Что вода якобы грязная и опасная, ее необходимо забетонировать, заглушить. Проверяющие комиссии приезжают проверять «факты», целыми бидонами набирают нашу воду к себе домой! Берег хотят захватить любой ценой.
Аналогичная ситуация в Палицах. Ее поля входят в состав Новой Москвы, их, по заверениям деревенских, хотят застроить 8-этажными домами.
— Через несколько лет, — невесело шутят жители, — своим внукам мы будем показывать, что немцев Красная Армия в декабре 41-го остановила не у той вон березки, что возвышается у воды, а у того торгового комплекса, которая появится на поле.
— Божья благодать сильнее денег! — уверен батюшка отец Георгий. — Мы каждый день молимся: за сохранение иконного образа этих мест. Десять лет наших молитв. И что? Храм наш стоит, а дороги нет!..
