В редакцию «МК» попало письмо руководителя приюта для животных, размещенное в одной из соцсетей. Изложенные в нем факты были настолько страшными, что трудно было дочитать его с первого раза до конца. Послание было помечено: «Читать всем любителям животных, и нелюбителям тоже».
Приводим письмо с сокращениями: «Мне кажется, что нашему обществу необходима серьезная встряска. Как менеджер приюта для животных, хочу поделиться внутренней информацией.
Прежде всего необходимо заставлять всех вас, заводчиков и продавцов, поработать в приюте для животных хотя бы один день. Возможно, тогда вы задумались бы о разведении и продаже животных людям, которых вы даже не знаете. Щенок, которого вы только что продали, вероятно, окажется в подобном моему приюте, когда перестанет быть милым щеночком.
И что бы вы почувствовали, узнав: вероятность того, что животное никогда не покинет приют, — около 90%? Чистокровное или нет — неважно. 50% собак отказников, попадающих в мой приют, — чистокровные. Наиболее распространенные причины отказа — «мы переезжаем и не можем взять собаку/кошку». Правда? Интересно, куда это вы переезжаете, где нельзя иметь домашних животных?
Позвольте сказать вам, что у вашего питомца есть всего 72 часа на поиск новой семьи с того момента, как вы его сдали. Иногда чуть больше, если приют не забит и ваша собака сможет остаться полностью здоровой. Если она хотя бы чихнет, то умрет. Тогда вашего питомца поместят в маленькую конуру в комнате с 25 такими же лающими или воющими животными. Он будет облегчаться там же, где ест и спит.
Впадет в депрессию, скучая по семье, которая его бросила, и будет постоянно выть. Если вашему питомцу повезет, у меня будет достаточно волонтеров в этот день, чтобы выгулять его. Если нет, то он не получит никакого внимания, кроме миски с едой, просунутой в будку, и смывания отходов жизнедеятельности водой из шланга под большим напором.
Если ваша собака большая, черная или принадлежит к бойцовским породам (питбуль, ротвейлер, мастиф и другие), считайте ее мертвой, когда она переступила порог приюта. Этих собак не берут новые хозяева, не важно, насколько они «милые» и «хорошо воспитанные». Если вашу собаку не взяли в течение 72 часов и приют полон, то ее уничтожат. Если приют не переполнен, то возможна отсрочка приговора, но ненадолго.
А вот что такое эвтаназия — для тех, кто никогда не видел, как уничтожаются абсолютно здоровые животные.
Во-первых, ваше животное будет выведено из будки на поводке. Они всегда выглядят довольными, виляют хвостами, словно их ведут погулять. Но еще прежде чем их приведут в «комнату», каждый пугается и врубает тормоза перед дверью. Вероятно, они чувствуют запах смерти, странно, но это случается со всеми.
Вашу собаку или кота ограничат в движении один или два человека, в зависимости от размера и угрозы для ветеринаров. Затем специалист по эвтаназии или ветеринар начнет процедуру. Найдут вену на передней ноге и введут смертельную дозу «розовой субстанции». В лучшем случае ваш питомец не запаникует и не дернется. Они не просто засыпают, иногда у них случаются судороги, они пытаются дышать, хватая воздух ртом, и испражняются на себя.
Когда все заканчивается, труп ваших питомцев как дрова сбрасывают в большой морозильник на задворках. Что дальше? Кремация? Свалка? Переработка на корм животных? Вы никогда не узнаете и даже не задумаетесь об этом.
Я ненавижу свою работу, я ненавижу то, что она вообще существует, и я ненавижу, что она всегда будет, если только вы, люди, измените что-то и поймете, что жизни, на которые вы влияете, простираются гораздо дальше жизней тех животных, которых вы сдаете в приют.
От 9 до 11 миллионов животных умирает каждый год в приютах, и только вы можете это остановить. Я стараюсь по максимуму, чтобы спасти каждую жизнь, но спасать всегда нужно больше, чем получается, каждый день приходит больше животных, чем есть для них домов.
Не разводите и не покупайте животных, пока они умирают в приютах! Можете меня ненавидеть, если хотите. Я просто надеюсь, что изменил мнение хотя бы одного человека относительно разведения собак, отправки любящего животного в приют или покупки собаки. Я надеюсь, что кто-то войдет ко мне в приют и скажет: «Я только что прочел это и решил взять у вас питомца». Тогда писать это имело смысл».
«По сути это живодерня или дешевая передержка»
Мы решили провести собственное расследование.
Отклики волонтеров на письмо разнились: «Ситуация еще более плачевная». «Это откровения менеджера американского приюта, которые гуляют в Сети не первый год. В США ежегодно в приюты попадают 6–8 млн собак и кошек, из которых половина усыпляется».
А что же у нас? Бездомных собак отлавливали в России еще с царских времен. Журналист Владимир Гиляровский писал о живодерне, где животных убивали при помощи дубины или петли.
В советское время бродячие кошки и собаки умирали в герметичном кузове грузовика, куда пускали газ, или с помощью инъекции дитилина, в результате которого собака задыхалась. Также для отстрела собак привлекались охотники.
В 1999 году после неоднократных обращений защитников животных к властям отлов собак с последующим уничтожением в Москве был прекращен. В 2001 году в столице была введена альтернативная программа, предусматривающая стерилизацию бездомных собак с возвращением их на прежнее местообитание.
В 2008 году из-за лавинообразно возросшего числа собак программа была свернута. Отловленных животных после стерилизации стали оставлять в муниципальных приютах. Они стали «безвозвратными».
— Цель муниципальных приютов — зарабатывание денег, животные для них — «собакоголовы», по сути это живодерни или дешевые передержки, — говорит Дарья Тараскина, которая на собственные средства открыла благотворительный фонд защиты животных «БИМ» и несколько частных приютов.
По словам Дарьи Сергеевны, в советское время была только одна точка на всю Москву, куда свозили со всех районов животных, как живых, так и мертвых. И если человек потерял свою собаку, все знали, куда надо ехать. Хозяин мог вытащить своего питомца, заплатив штраф.
— Сейчас вам вашу собаку могут не показывать месяц по причине карантина. Через месяц она оттуда живая уже не выходит. Хозяева не находят своих собак в Москве. Это можно отследить по объявлениям. Не обязательно животных усыплять. Можно просто посадить собак в зараженные инфекцией клетки. Будет умирать без помощи врача, двое, трое суток. Потом выгрести трупы и посадить новых животных.
Дарья Тараскина в свое время «работала с городом», принимала от населения заявки на отлов собак.
— Я помогала государству, семь лет бесплатно стерилизовала в управе «Западное Дегунино» бездомных собак. У меня было одно условие: чтобы ни один из ловцов не совался на мою территорию. Я знала территориальную принадлежность собак. Если собаку можно было оставить во дворе, она милая и добрая — нехай с ней, пусть живет. Если собаки жили на территории детского учреждения или были злобными — ехали в приют. Мы их стерилизовали, прививали, здоровеньких выпускали на руки опекунам — тем, кто кормит собак. Все, ничего больше делать не надо было. Никаких скандалов не было.
Частные собачьи приюты, понятное дело, отличаются от муниципальных. Изначально в Москве планировалось построить на бюджетные деньги 22 приюта, рассчитанных на 30–32 тысячи животных. Реально же было создано только 11, в которых содержатся 15 тыс. собак и кошек. Только два приюта, в Кожухове и Зеленограде, сданы в эксплуатацию. Остальные не достроены и работают по временной схеме: без канализации, электричества, с привозной водой. При этом получая финансирование только на 180 дней в году.
В недостроенных приютах, которых большинство, по рассказам зоозащитников, зимой собакам дают снег, а летом вызывают поливальную машину, чтобы напоить псов.
По словам председателя президиума Московского общества защиты животных Кирилла Горячева, «у нас финансируются не цели, а процесс»: «Деньги выделяются на собако-отловы, собако-стерилизацию, а затем на собако-дни, которых всего 180. Спустя полгода городская власть забывает о существовании этих собак. А подрядная организация должна делать с ними что хочет».
И что же делают дальше с собаками подрядные организации?
«Когда мы кормим бездомную собаку, мы кормим свою совесть»
Чтобы воочию убедиться, каково животным обитать в казенном зарешеченном доме, мы отправились в район Косино-Ухтомский, где в промзоне Руднево располагается муниципальный приют для бездомных кошек и собак ВАО.
Высокий зеленый забор. По условному сигналу отъезжают вбок ворота. Мы попадаем в другой мир, по сути — изолятор, где на территории в два гектара в вольерах обитает 2500 собак и 90 кошек.
Зеленый забор отсекает не только бездомных животных, но и людей. За хвостатыми здесь ухаживают 65 наемных рабочих и 160 гражданских активистов. Волонтеры успели сообщить: «В этом году поменялась управляющая компания приюта. Среди учредителей — зоозащитники. Собаки теперь живут, а не выживают».
— Я знаю всех своих собак, — говорит исполнительный директор приюта Наталья Курмилева, сама из волонтеров. Перед тем как занять эту должность, Наталья 15 лет проработала в банке экономистом.
Снаружи приют напоминает большой гаражный кооператив. Территория делится на четыре сектора, в каждом — по 200 вольеров.
Перед тем как пройти к собакам, наступаем на мягкий коврик, пропитанный дезинфицирующим раствором. Мы чужаки. Обитатели приюта чувствуют нас на расстоянии. К вольерам идем уже под оглушительный лай.
Стоя на задних лапах, уперев передние в металлическую сетку, на нас скалятся дворняги всевозможных мастей, метисы овчарок, кавказцев…
На каждом вольере висит табличка с именем: Стефан, Мани, Трикси, Тума, Сара, Локвуд, Клаус, Буря, Симон, Харт, Дора, Айдан… За каждым из обитателей приюта закреплен волонтер, кто выгуливает пса, ищет ему хозяина.
Чтобы судьба у бездомной собаки сложилась удачно, кто-то из волонтеров назвал свою подопечную Хэппи. У кого-то из псин двойные имена, как у Баромира-Бори или Греты-Душечки.
В вольере собаки сидят по двое и трое.
— Стараемся так рассадить собак, чтобы ни одна из них не доминировала, — говорит Наталья.
В углу отсека закреплено ведро, где дважды в день работники меняют воду. И если поилка одна на всех, то индивидуальная миска положена каждой собаке. Удивительно, но во многих тарелках мы видим остатки сухого корма.
— Когда мы кормим бездомную собаку, мы кормим свою совесть. Собаки у нас не голодают. Мы их кормим два раза в день из расчета 35 граммов корма на килограмм веса, — объясняет исполнительный директор. — Нередко волонтеры-новички, придя в приют, начинают усиленно пичкать своих подопечных. Скармливают порой по 2–3 банки консервов или упаковку сосисок в целлофановой упаковке. Потом врачам собак приходится буквально откачивать. У них бывает острое расширение желудка, непроходимость кишечника… Поэтому, инструктируя новичков, мы говорим: «Если хотите побаловать собачку — угостите ее лакомством из зоомагазина: кусочками сушеного легкого, говяжьими хвостами или ушами».
Наталья открывает один из вольеров. На площадку с достоинством выходит 6-летний красавец Томас. В родословную разноцветного великана явно вмешался кто-то из собак охотничьей породы. Пес, как пледом, покрыт пятнистой шерстью.
При виде свободно разгуливающего Томаса собаки в вольерах начинают скулить. Каждой псине, сидящей за решеткой, хочется рвануть на прогулочную площадку. Таких двориков с грудой песка и ванночками с водой в приюте 4, по числу секторов.
— Летом над площадками натягиваем от палящего солнца большие тенты, — говорит Наталья. — Во дворик на выгул стараемся выпускать не больше 30 собак, чтобы они не подрались. Всех собак за один день выгулять невозможно. Да и не все наши подопечные желают гулять. Иные из неконтактных собак в силу своих психических особенностей не хотят покидать вольер. Попросту боятся человека. Их социализацией и занимаются волонтеры. Девочки постепенно приучают собачек и к ошейнику, и к поводку, и к людям.
В питомнике кипит работа. Четверг, пятница в приюте — санитарные дни, когда рабочие отмывают собачьи чашки и ведра, проводят генеральную уборку вольеров.
— Рабочие все гастарбайтеры? — спрашиваю я у зама директора по хозяйственной части, бывшего военного юриста Рината Муртазина.
— У нас работают только россияне, жители Саратовской, Брянской, Костромской областей, которым мы предоставляем общежитие. Повар для всех готовит обед. Для приезжих они неплохо зарабатывают: от 25 до 35 тысяч рублей в месяц.
По словам Рината Муртазина, среди рабочих все сплошь мастера-универсалы, которые могут выполнять и строительные, и сварочные работы. Был среди рабочих даже бывший священник, который как никто другой находил общий язык с агрессивными собаками.
— Нам мало, чтобы рабочие тщательно убирали вольеры и кормили собак, — говорит Наталья. — У человека должно быть желание работать с животными, разговаривать с ними, сопереживать. От равнодушных людей мы стараемся избавляться.
Псы поступают в приют по отлову
— Жильцы, заметившие на территории своего района агрессивную бездомную собаку, приходят в управу и пишут заявление с просьбой отловить животное, — объясняет ведущий специалист дирекции управы ВАО Елена Петушкова. — На основании этого документа оформляется заказ-наряд и передается в подрядную организацию. У ловцов есть специальный пневматический пистолет, куда вставляется шприц с препаратом, который используется для анестезии при операциях. Животное просто засыпает.
— Что за люди эти ловцы, которых в народе именуют «шариковыми»?
— Они работают при приютах. У нас на этом месте трудится высококвалифицированный специалист Татьяна. Она тоже в свое время работала как волонтер, спасала животных и сейчас является зоозащитником. На место она выезжает с помощником, который является еще и водителем. Татьяна очень гуманно производит отлов — никаких удуший у собак не бывает. Никаких петель на их шеи она не накидывает. По 20 собак наши ловцы не грузят, перевозят максимум по три-четыре собаки. Татьяна — известный специалист в Москве, ее часто вызывают, когда надо отловить животное, не причинив ему вреда.
Все собаки в приюте получают прививки, проходят 30-дневный карантин, потом — стерилизацию. Под кожу на холке им вживляют чип размером с рисовое зернышко, где содержится вся информация о животном.
— Вам собак подбрасывают?
— Мы не частный приют, мы не имеем права принимать животных у населения. Зная об этом, нам кошек и собак подбрасывают. Поэтому мы особо не афишируем наше месторасположение. У нас люди почему-то считают, что самое большое, что они могут сделать для бездомной собаки, это сдать ее в приют. Чтобы там о ней заботились. Это проще всего — переложить ответственность на другие руки и плечи.
— А бывает, когда, отловив собаку, проведя стерилизацию, вы возвращаете ее на прежнее место обитания? — интересуюсь я у Натальи Курмилевой.
— Такие случаи бывают. Например, на закрытой территории завода живет собака, она там щенится, без конца плодится, собаки собираются в стаи. Дирекция завода подает соответствующее заявление. Наши специалисты приезжают, отлавливают, а когда собака пройдет реабилитационный период после операции, мы привозим ее обратно на завод и сдаем на руки опекуну. При этом ставим условие, чтобы у собаки была своя будка, чтобы она не разгуливала вне территории, в общем, чтобы за собакой следили.
«Здесь больше ответственности за животных»
Когда мы выходим к ветеринарной клинике, которая работает при приюте, к директору буквально прилипает рыжая собачка. За вечное ворчание ее прозвали Бухтюк. Псина только что «выписалась» из стационара, где за ней ухаживали, как за ребенком.
— У нас работают четыре ветеринара, из них два хирурга, один хирург-офтальмолог и терапевт, а также 10 фельдшеров, — говорит Наталья Курмилева, трепля за загривок любимицу. — Такой штат позволяет животных не только стерилизовать по регламенту, но и лечить.
— А также буквально спасать! — говорит Ринат Муртазин. — Однажды хирурги не выходили из операционной с восьми вечера до двух ночи, когда в приют привезли разодранного метиса дратхаара. Когда пожилая женщина — хозяйка собаки — умерла, пес оказался на улице, где его растерзали чужаки из стаи. Местные жители вызвали ловцов, метиса дратхаара в тяжелом состоянии доставили в приют. Врачи собирали пса буквально по кусочкам. Около трех недель собака лежала у нас под капельницей. Выжила! Мы назвали ее Дракулой. Это собачка была домашняя, не могла оправляться в вольере. Я над ней взял шефство. Дважды — утром и вечером — выводил ее на прогулку. У меня у самого дома две собаки, одну из которых, дворняжку Ричарда, я взял из приюта.
— Этого полуторагодовалого метиса дратхаара привезли к нам в опарышах, с сильными покусами, — рассказывает ветеринар Марина Леонидовна Галогоц. — Общими усилиями выходили собачку. Это была наша общая победа.
Пес был необыкновенно терпеливым и стойким. Все болезненные процедуры переносит без единого стона. После того как Дракулу показали по телевизору в одной из передач, он обрел новый дом.
Ветеринар Марина Галогоц показывает нам стационар с УЗИ и аппаратом для вентиляции легких, лабораторию, операционную.
В клетках на мягких подстилках лежат на боку перевязанные собаки. Один из котов под капельницей натужно орет.
Работать ветеринаром в приюте непросто.
— Здесь больше ответственности за животных, потому что они бездомные, без хозяев, сироты, у них вся надежда только на нас, — говорит ветеринар.
— То есть никакой массовой эвтаназии, как нам написали, не проводится, в том числе и здоровых животных?
— У нас другая задача: вылечить животное и обеспечить ему достойное проживание. В клинике все строго: поступила собака или кошка — на нее заводится медицинская карточка. Эвтаназия у нас запрещена. Боремся за жизнь каждого животного до конца.
«Скрасьте им последние годы жизни!»
— Породистые собаки к вам попадают?
— К счастью, их немного. Если попадают, мы сразу ищем клеймо, находим заводчиков и, если удается, владельцев. Среди них есть и потеряшки, а также те, кого хозяева просто взяли и, как ненужную вещь, выбросили на улицу. Помню, как зимой мы забрали со стоянки американского стаффордширского терьера. Изначально он жил дома, потом его хозяин-наркоман пропал, собака стала жить в гараже. Мы стаффа по заявлению забрали, назвали Прохором, держали его в отдельном вольере. Собака была в легкой степени агрессивная, порода такая. Спустя два месяца к нам в приют приехала семья — выбирать для себя дворняжку. Мы разговорились, мужчина сказал, что у него всю жизнь жили стаффы. Я говорю: «Вы нам как раз и нужны — пойдемте, я покажу вам вашего стаффордширского терьера!» Они как увидели друг друга, давай целоваться, обниматься… О каком усыплении может идти речь? Прохор дождался своего хозяина!
О счастливых судьбах своих подопечных Наталья рассказывает с особой гордостью:
— В марте к нам прямо из подъезда поступили слепые щенки. Они только родились, и их кто-то выставил в коробке на лестничную площадку. Мы всех их выкормили, они все выжили. И самого хилого, последыша в 4-месячном возрасте забрала семья из Кожухова. Они были спортсменами, у них было двое детей. А первым другом для нашего щенка стал их кот. Сейчас все семейство вместе с домашними питомцами переехало жить в Киев. Надо сказать, что все щенки из этого помета нашли свой дом.
— А как складывается судьба собак-стариков?
— Живут, ждут, что обретут дом. Кто-то не дожидается, умирает по старости. У нас около 300 собак, которые живут в приюте со дня его основания, с 2008 года…
Наталья показывает нам одну из «пенсионерок». У Риты седая морда. Старожил приюта живет, как и Надюша, свободно разгуливая по сектору.
Волонтеры активно ищут старым и больным собакам хозяев, призывая скрасить животным последние годы жизни.
И такие сердобольные люди находятся.
— Одна женщина взяла у нас собаку Боню с раковой опухолью, при этом уверенно заявила: «Я ее вылечу!» Работала с ней какими-то нетрадиционными методами, лечила ее энергетически, и опухоль рассосалась. Через месяц она прислала нам рентгеновские снимки Бони — рака как не бывало! У этой женщины живет еще необыкновенная кошка Матрешка. Она подобрала ее на улице. Эта усатая — вся переломанная. Все кошки гибкие, а у этой спина как палка, прямая. Ее снимки отправляли в клинику за границу, специалисты по ней написали диссертацию. При этом признавались, что с такими переломами жить невозможно, у этой кошки травмы, несовместимые с жизнью, а Матрешка живет и здравствует у этой женщины…
Только за последний год удалось пристроить 212 собак. Но не все ответственно подходят к усыновлению собак-сирот.
— Собака бесплатная, собака никому не нужная, собака из приюта. Могут как вещь взять, а потом за ненадобностью выкинуть, — горячится Наталья Курмилева. — Пришли, например, молоденькие девочки: «Ой, бедные собачки, хотим одну взять к себе». Взяли собаку, потом квартиру другую сняли, уехали, а животное выкинули на улицу. Еще пример. Взяли из приюта щеночка, а потом выяснилось, что он делает на ковре лужи! За ним надо ходить, убирать. Он провода грызет. Женщина звонит: «Он паспорт сгрыз моему мужу — забирайте назад».
«Это проблема не собак, а людей»
Красавица Айя с лохматыми ушами, забавный Коди с внимательными глазами, алабай Нана. А еще щенки Вася, Жуля, Ора… Более 2500 собак, в то время как приют рассчитан на 2200 животных. Как мы убедились, у них есть крыша над головой и миска с кормом. Никто старых псов не усыпляет. Породистые собаки, в том числе и бойцовских пород, порой находят хозяев. Но большинство дворняг так и остаются «заключенными». Жизнь их проходит в тесной клетке, которую при приближении они стараются яростно защищать. Приходящие волонтеры стараются вывести собак на прогулочную площадку, но гражданских активистов 160 человек, свободное время у них выпадает нечасто, а собак — больше 2500.
Те, кто ухаживает на добровольных началах за собаками, знают, как скулят-маются за решеткой их подопечные. На сайте волонтеры приюта разместили объявление: «Не отдавайте своих животных в муниципальный приют! У собак и кошек там нет будущего. Не будьте столь доверчивы к тому, что вам говорят чиновники через СМИ. Этот приют — жестокий конец для большинства туда попавших».
Осужденные на пожизненный срок, «безвозвратные» — так говорят о своих подопечных добровольцы. В соцсетях они ищут финансовых кураторов, чтобы организовать для собак-сирот платную, более комфортную загородную передержку. Но силы часто не равны. «Пристраиваем единицы — привозят сотнями», — говорят волонтеры.
Муниципальные приюты — необходимость или зло? — спор бесконечный.
Пока одни жители столицы призывают городские власти достроить запланированные приюты и пересмотреть финансовые расчеты на содержание животных, другие вопрошают: «Почему мы как налогоплательщики должны содержать тучи бродячих собак?» И слышатся призывы о гуманном усыплении.
Так что же надо сделать, чтобы решить проблему бездомных животных?
— Людей поменять! Настроение в обществе поменять, чтобы вспомнили слово «стыд», — говорит Дарья Тараскина. — Государство должно взять под жесткий контроль разведение животных. Должен работать экономический механизм: человека надо рублем наказывать за то, что он плодит, не стерилизует своих домашних питомцев. Как в Голландии, где введен десятилетний мораторий на разведение любых пород собак.
— Собака на улице — это человеческий фактор, это проблема не собак, а людей, — считает Елена Петушкова. — Должна быть единая база, животные должны регистрироваться и чипироваться. На владельцев, которые не следят за своими питомцами, надо накладывать штраф. Теперь о второй категории «разведенцев» — «заводчиках» — тех, кто занимается разведением породистых животных как бизнесом. Их выбракованные животные часто оказываются на улице. В западных странах эта категория облагается большими налогами, поэтому «заводчиков» там единицы. То же надо ввести и у нас. Надо запретить рыночную торговлю животными. Теперь — о стерилизации бездомных животных. Наибольший эффект программа будет иметь в случае единовременной стерилизации более 80% самок.
Согласна с Еленой и исполняющий директор муниципального приюта в Кожухове Наталья Курмилева:
— Налоги на животных в нашей стране люди не потянут. Но общая база животных, конечно, нужна. Она может быть создана, например, при Департаменте ветеринарии. Еще нужно ввести ответственность за жестокое обращение с животными.
Зоозащитники обращают внимание, что Россия продолжает переживать снобистский бум, в то время как в цивилизованных странах нормой стало брать животных в дом из чувства сострадания, а не ради престижа, комфорта или демонстрации своего достатка.
Из попавшего в редакцию письма менеджера приюта хочется повторить только финал: «Я надеюсь, что изменил мнение хотя бы одного человека относительно разведения собак, отправки любящего животного в приют или покупки собаки. Я надеюсь, что кто-то войдет ко мне в приют и скажет: «Я только что прочел это и решил взять у вас питомца». Тогда писать это имело смысл».
