Трехэтажный особняк по Гагаринскому переулку 9/5, что рядом с Храмом Христа Спасителя, стал местом дислокации стаи, иначе не скажешь, кавказских гостей.
Если кто мне скажет, что этой заметкой я разжигаю национальную рознь, так как упоминаю всуе национальность ее персонажей... Я была там, где все это происходит — а вы нет. Потому что жить так, как мы живем — скотство. Потому что история, о которой я сейчас поведаю — давняя и ни один из тех, кто должен был ею заниматься по своей работе, даже и пальцем не пошевелил, чтобы прекратить этот беспредел.. И хотя творят его сегодня в Гагаринском переулке 9/5 именно кавказцы, в том, что это стало возможным, есть и наша вина. Тех чиновников и работников следственных органов, кто готов за деньги маму родную продать... Уж извините за прямоту.
Два месяца назад я писала уже об этом («Вишневый сад у Кремля» № 26176 от 1 марта 2013 г.) Одинокая пожилая москвичка волею судьбы осталась последней законной обитательницей большей части коммунальной квартиры в трехэтажном пустом особняке. Остальные ее соседи умерли, были похищены, убиты, запуганы — уехали отсюда навсегда.
А Татьяне Ивановне Куликовой — православной художнице, иконописице, чьи хоругви украшают сирийские христианские монастыри и атомные подлодки Северного морского флота, уезжать просто некуда. Жилье ей осталось после мужа, участника Великой Отечественной войны, чей дед, известный при Николае Втором инженер, создатель московского водопровода и почетный гражданин столицы Иван Бирюков, сто лет назад, собственно говоря, и купил всю эту квартиру для своей большой семьи. Потом революция, уплотнения, раскулачивания... Сейчас за Куликовой числятся только две большие комнаты на третьем этаже.
Остальные квадратные метры, не мытьем так катаньем, тайно и подчас — что выявило следствие — незаконно, вероятно, через подставных лиц скупил сын бывшего дворника особняка, Эдуард Бархо. Парень выбился в люди и решил, что отныне ему — хозяину жизни — все позволено. Вряд ли он хотел стать полноправным владельцем дома, его содержание он бы просто не потянул, скорее, выступал посредником.
Разумеется, особняк в районе «Золотой мили» - самой дорогой земли в центре столицы — тянет на десятки миллионов долларов. Но это если его продать. Но, увы, продать его вместе с Татьяной Ивановной Куликовой невозможно — она его последнее досадное обременение. И не то, чтобы бабушка не хотела уезжать при условии, если будущий владелец хором купит ей нормальную квартиру, она очень даже не против. Проблема в том, что покупать старушке жилье Эдуард Бархо не считает нужным. Может, денег у человека нет — а, скорее всего, просто не хочет. Зачем еще тратиться? Что такое одинокая старушка в Москве? Десять старушек — десять рублей. Одна старушка — всего рупь.
И вот в соседнюю с Татьяной Ивановной комнату Эдуард Бархо подселяет как бы «жильцов», которые должны бабушку срочно закошмарить. Еще в декабре Бархо взломал дверь без предварительного звонка и договоренностей. Он насильно проник внутрь и привел с собой посторонних граждан, которым якобы сдал в аренду принадлежащие ему комнаты.
Квартирантов сперва было двое, - рассказывает Куликова. - Они приходили и жили у меня посменно, Бархо обставил все основательно, он их даже у себя зарегистрировал. Чтобы не было проблем с законом.
Оба парня были славяне. И вели они себя вполне прилично. Видно было, что просто зарабатывать на хлеб ребятам нужно, но издеваться над хозяйкой за здорово живешь они не станут.
Один из жильцов, Алексей, приехал из Тулы, говорил, что зарабатывает так на семью — ему платят деньги за то, что он сидит в квартире и потихоньку меня отсюда выживает, - продолжает Татьяна Ивановна. - Я не могла никуда выйти, так как все остальные квартиры дома уже принадлежат Бархо, и я очень боялась, что, когда я вернусь, меня обратно не впустят. На Рождество я принесла Алексею кусок пирога, жалко его стало — сидит, одинокий, заброшенный, играет в свои компьютерные стрелялки. Я его кормила... А через несколько недель Леша не выдержал — сбежал, наорал еще на Бархо, что больше не может здесь находиться, что у него нет на это сил, что это подло и гадко...
Бархо, вероятно, понял — тихим измором старушку не возьмешь. И вот пару дней назад в квартиру №8 по Гагаринскому переулку 9/5 ворвалась группа дагестанцев. «Мы теперь тут будем, а ты вообще никто, убирайся, если хочешь жить», - пальцанул старший из них по имени Магомед, усатый мужик лет сорока.
Бабушку оттеснили в ее комнату. Запретили входить в кухню и места общего пользования, обрубили городской телефон. И начался ад. Татьяна Ивановна позвонила мне с мобильного в два часа ночи, плача: «Катя, я вызываю полицию. Мне страшно. Они врываются ко мне, один уселся на кровати и орет, остальные либо танцуют лезгинку, либо кричат: «Аллах акбар! Нам никто не указ! У нас есть регистрация...» На своих двадцать квадратных метрах Бархо «прописал» десять человек. Как такое может быть?!»
Она пыталась молиться — а у кого, кроме как у Бога, еще искать спасения одинокой старухе? «Заткнись! Достали твои причитания!» - приехавший наряд забрал дебоширов на пару часов за мелкое хулиганство, но наутро их отпустили и они снова с полным комфортом обосновались в квартире Куликовой. Продолжили пить, колоться...
Ночью ехать к Татьяне Ивановне я побоялась. Несмотря на дружбу народов, разговаривать с явно невменяемыми кавказцами — выше моих сил, да, считайте меня трусихой. К тому же я искренне полагала, что все-таки пенсионерка несколько преувеличивает, не может же быть — чтобы в центре Москвы ночью дагестанцы устраивали оргии, а полиция на это так вяло реагировала. «Участковый вообще сказал, что он ушел в отпуск и чтобы до среды я его не беспокоила!» - плакала Татьяна Ивановна. Как так?
Участковый Васильченко, вам звонят из газеты Московский комсомолец, - излагаю по телефону «отпускнику» вкратце ситуацию.
А что я могу сделать? - казалось, что капитан полиции Дмитрий Витальевич Васильченко меня не слышит. - Они — полноправные граждане нашей страны, хозяин жилья их у себя зарегистрировал, и они и еще ничего не совершили противозаконного, чтобы я их привлекал. Ну пьют, ну танцуют ночью — это да, нехорошо, согласен. Ну и что? Не может быть, чтобы они были такие уж обкуренные... Может, вы преувеличиваете? - и представитель власти в радушном настроении хотел повесить трубку.
Тут мои нервы не выдержали.
Но ведь когда эти люди кого-то убьют — поздно уже будет. На каком основании они сюда вселились? На двадцати метрах жилья по закону невозможно прописать десять человек, как такое может быть? Такое, помню, произошло как-то в Подмосковье, где на квадратный метр зарегистрировали под сто человек, так один из «квартирантов» потом взял и взорвал станцию метро Рижская... Если эти милые люди из Гагаринского переулка устроят вам в центре Москвы Бостон, они лично мне пообещали устроить всем кошмар, не говорите потом, что я вас не предупреждала!
Не прошло и десяти минут как капитан Васильченко досрочно вышел из отпуска и явился к нам в полном облечении. «Ну и где ваши гости?» - придержал он кобуру пистолета. Проходим в их комнату. Дверь не заперта. Гости вповалку спят на двухэтажных — как в тюрьме, нарах, которые сами для себя накануне и соорудили. Вся комната состоит из этих нар. На наше появление они никак не реагируют. Один из пришельцев, сидя перед включенным телевизором, вращает головой из стороны в сторону и пускает слюну. Глаза у него закатаны к небу, видны только одни окровавленные белки. Проверяем регистрацию у более-менее вменяемых. Их главный Магомед (только он один оказывается прописанным здесь законно) говорит тихо: «Я тут жил, живу и жить буду. И кошмарить буду. Пусть уезжает. Она здесь больше не хозяйка». «Ладно, пишите заявление о хулиганке, - наконец, резюмирует капитан. - Но учтите, что это не решение проблемы, завтра они выйдут и начнут все сначала. Повторяю, они находятся здесь на вполне законных основаниях. А уж каким образом их прописал в квартиру ее второй владелец и кто ему в этом поспособствовал — не моя проблема».
А кто должен решать эту проблему? - интересуюсь я. Татьяна Ивановна держится за сердце. Скорая от нее только уехала. Но вопрос риторический. Ответа на него от представителя власти я так и не получаю.
На следующее утро дагестанцы снова были на своих боевых позициях. Свеженькие. Выспавшиеся. Только что из обезьянника. Жрали, пили и по-прежнему чихать на всех хотели. Их хозяин Эдуард Бархо вышел по телефону на связь, опять пригрозил Татьяне Ивановне, что, если она не станет сговорчивее (читай: не уберется жить на улицу) то дом внезапно и загореться может. Он его для этого, вероятно, уже и застраховал. Лестничную клетку «гости с Кавказа» тем утром превратили в свинарник — специально загородили проход к единственному выходу строительным мусором и постоянно курят, бросая окурки, где придется. Подготавливают, видимо, почву для пожара. Разговаривать же со мной сын дворника, а ныне — если сбросить со счетов пенсионерку Куликову — еще и долларовый миллионер Эдуард Бархо, на эту тему не пожелал.
Я не знаю, к кому еще обратиться за помощью. В Управу, которая до этого молча наблюдала как скупаются комнаты особняка и исчезают в неизвестном направлении его прежние жильцы? В представительство Дагестана, чтобы повлияли на это быдло?
К Собянину? К Колокольцеву? К Путину? К Аллаху? Потому что те, кто непосредственно должны заниматься этой работой — в отпуске, им не до нас.
...Уважаемая московская полиция, я понимаю, что ловить террористов и преступников вы начинаете не раньше, чем они чего-нибудь страшного натворят, а вести профилактику — дело зряшное, и вам за это не доплачивают, но все-таки будьте людьми, защитите одинокую и никому не нужную бабушку. Это если смотреть на вопрос с точки нравственности и морали.
А чисто практически... Рядом с оккупированным особняком стоят посольства Австрии, Дании, Марроко, другие шикарные усадьбы — и если завтра дом 9/5 вдруг запылает, то «из отпуска» выйдут все.
