Москва не сразу ширилась

Идея основательной реконструкции старой столицы, с отказом от ее «ветхозаветной» радиально-кольцевой системы и созданием новых районов «образцовой социалистической» застройки, возникла буквально через считанные месяцы после октября 1917-го. Уже в октябре 1918 г. инженеры-строители В.Дубровский и В.Воейков подготовили доклад о возможности постройки нового периферийного московского района на 100 тысяч жителей (заказчиком такой разработки выступил Главный комиссариат по делам страхования и борьбы с огнем!). Авторы дали весьма заманчивое название своему проекту: «пригород-сад Приволье». Предлагалось разместить его километрах в пятнадцати к западу от Москвы (хотя упоминали и другие «точки привязки»: Рублево, Измайлово, территории южнее Серпуховской заставы). Дубровский и Воейков дали волю романтическим фантазиям. Их пригород-сад помимо жилых кварталов насыщен объектами общественной и культурной жизни. Упоминаются народные дома, залы массовых собраний, Дворец искусств, зимние и летние театры, музей, школа музыки и даже институт нового города, который должен заниматься изучением вопросов городского строительства.

Проект «Приволье» рассматривался на заседании Комитета государственных сооружений. Авторитетные специалисты-градостроители, одобрив в целом идею пригорода-сада, все-таки подчеркнули, что недостатком данной работы является отсутствие в ней «глобальности»: это попытка лишь частично разрешить жилищный вопрос в Москве, вне общего плана, находящегося в процессе разработки.

А план такой действительно разрабатывался — в полном соответствии с идеями «рационального расселения трудящихся», которые включены были в тогдашний главный документ эпохи — программу РКП(б). Возглавляли работу мэтры — архитекторы А.Щусев и И.Жолтовский. Предполагалось взять «старую Москву» в кольцо новых городских зон. С северо-востока, севера и северо-запада это могли быть города-«спальни», изобиловавшие парками и скверами, а с южных румбов в непосредственной близости от крупнейших промышленных территорий столицы — рабочие поселки (но тоже с поправкой на повышенную озелененность: «поселки-сады»). Каждая такая новая городская зона застраивалась двух- и трехэтажными домами и получала собственный общественно-культурный центр со школой, домом культуры, рынком, баней.

Позднее, в январе 1929 г., появилась еще одна градостроительная идея. На сей раз предлагалось создать под Москвой жилой «периферийный» поселок — Зеленый город. Инициатором такой новации выступил известный журналист и литератор Михаил Кольцов, чье предложение опубликовала «Правда». Был даже организован конкурс проектов Зеленого города, но дальше «бумажной стадии» дело и в этом случае не сдвинулось.

Первые конкретные шаги по созданию «города будущего» были предприняты в 1922-м, когда по заданию Моссовета объявили конкурс на проект комплексной застройки нескольких участков города показательными домами для рабочих. «В то время, когда рабочий класс должен обеспечить себе работоспособность, тесно связанную со здоровьем человека, внимание республики обращено на создание ему здорового жилища, — говорилось в программе конкурса. — В пригородах и отдельно стоящих фабричных центрах — это коттедж, в городах же, на их периферии, где расположены фабрики и заводы, — это тип корпусной постройки, удовлетворяющей всем гигиеническим и санитарным требованиям... обеспечивающий человеку здоровье в тяжелой обстановке города...» Конкурс вызвал небывалый интерес, на него было подано более полусотни проектов. А первым жилым районом, который полностью построили в послереволюционной Москве по единому плану, стал поселок Сокол на северной окраине столицы. Этот, как мы сейчас сказали бы, район малоэтажной коттеджной застройки оказался в итоге единственным воплощенным в реальность московским «городом-садом».

Разорвать кольцо

Сложившаяся веками «закольцованность» Москвы являлась, по мнению некоторых архитекторов, настоящим тормозом в ее развитии. Однако задача разорвать московские концентрические круги требовала смелого полета градостроительной фантазии. И такой смельчак нашелся. В 1932 г., после того как Моссовет организовал конкурс на лучшую идею схемы планировки Большой Москвы, свой вариант развития столицы предложил создатель общества архитекторов-урбанистов профессор Николай Ладовский.

Главная его идея — «динамичный город», «город-парабола». Москве следует развиваться, разрастаться асимметрично, в какую-то одну сторону. Ладовский остановил свой выбор на северо-западном направлении. По замыслу автора, через некоторое время наша столица должна приобрести при взгляде сверху форму этакой кометы. Ее ядром станет исторический центр, от которого на северо-запад вдоль Тверской и Ленинградского шоссе протянется хвост, состоящий из нескольких ограниченных параболическими контурами зон: внутри жилая застройка, ее обрамляют промзоны, а снаружи от них — «агрономические» территории. Планировочная схема Ладовского была рассчитана на постоянный рост города, она давала хорошие возможности для осуществления последующих генеральных реконструкций. В самых смелых предположениях можно было даже утверждать, что, развиваясь по «параболе Ладовского» в эту сторону, Москва со временем сольется с Ленинградом-Петербургом в единый «супермегаполис».

Но власти не захотели отказываться от классических колец и радиусов Москвы и превращать главный город первого в мире государства рабочих и крестьян в комету, «летящую» с северо-запада. Хотя признанный авторитет в области градостроительства (и один из создателей сталинского генерального плана реконструкции Москвы 1935 г.) архитектор А.Щусев тоже «намекнул» на северо-западный вектор развития социалистической столицы. Пытаясь передать собственные представления о том, какой могла бы стать Белокаменная в будущем, он написал своеобразный «фантастический этюд», назвав свое сочинение «Полет над Москвой 1950 года». Вот какие изменения предполагал выдающийся русский и советский зодчий: Кремль полностью превращен в музей, а для правительства, партийного руководства страны построены специальные здания к северу от прежних «резиденций» — в Петровском парке, значительная часть которого превращена в общественный центр. Поблизости — на Ленинградском шоссе — сконцентрированы здания важнейших государственных учреждений. Благодаря такому переезду «верхов» из центра города должно начаться активное развитие, застройка северо-западной части Москвы...

Щусев «не угадал». В реальности предпочтение было отдано совсем иному вектору роста Златоглавой.

Столица шагнула через реку

Юго-западный приоритет появился отнюдь не сейчас. Это направление для наращивания московских территорий уже давно приглянулось градостроителям. Специалисты даже готовы объяснить причину именно такого приоритета: мол, так уж сложилось, что столица в старину росла-укреплялась на северном берегу Москвы-реки, а южные заречные земли осваивать стали значительно позже, с появлением надежных переправ. И в итоге город наш оказался «деформирован» в пространстве: вплоть до начала «социалистического этапа биографии» наиболее обустроенными его зонами были территории на севере, северо-востоке, юго-востоке, ну а до основательного освоения обширных площадей к юго-западу руки у москвичей все никак не доходили.

Зато уж после революции нашлось немало желающих восполнить этот пробел. Едва ли не самая ранняя в советский период попытка монументального строительства на юго-западе города — проект института библиотековедения им. Ленина, подготовленный в 1927 г. известным зодчим И.Леонидовым. В пояснительной записке он указал: «Тема: институт Ленина, коллективный научный центр Союза ССР. Место расположения: в условиях развития нового города. Ленинские горы. Москва...» Эта работа так и не была воплощена, хотя несколько лет спустя, в 1935-м, появился Генеральный план развития Москвы, который предполагал в том числе и самое активное освоение юго-западных территорий. Наступление новых городских кварталов предполагалось вести по широкой дуге — от Кунцева до Царицына. В частности, жилая застройка города должна была концентрироваться вдоль набережных Москвы-реки, Яузы и в новом Юго-Западном районе. Известный писатель Виктор Шкловский так отозвался об этом: «Сейчас мы застаем Москву в тот момент, когда она переходит через реку. Город в движении, он идет на юго-запад...» А один из создателей генплана архитектор С.Чернышев подчеркивал: «Новый Юго-Западный район занимает две трети всей присоединяемой [к Москве новой] территории... Отсутствие сложившейся системы улиц, промышленных и иных предприятий позволяет применить здесь систему планировки, полностью удовлетворяющую требованиям социалистического города...» Надо отметить, однако, что тот сталинский план реконструкции Первопрестольной не предполагал перенос главных административных, правительственных зданий куда-то из исторического центра города.

Начавшаяся вскоре война помешала Москве по-настоящему шагнуть через реку. Лишь четверть века спустя после леонидовской попытки на знаковом московском месте — Воробьевых-Ленинских горах — поднялся главный корпус МГУ. Возведение университетской высотки фактически дало старт неоднократным попыткам «сместить центр Москвы на юго-запад». Особую активность создание подобных проектов приобрело уже в хрущевские времена, во второй половине 1950-х, когда было принято постановление о строительстве грандиозного Дворца Советов к югу от МГУ (на этом месте сейчас расположено здание университетской научной библиотеки). Наступившая в стране оттепель всколыхнула революционные фантазии даже в самых верхах. Одной из популярных идей того периода, которая увлекла самого Хрущева, стал перенос правительственного «ядра» из старых зданий в центре города в новый, куда более масштабный и представительный комплекс построек на юго-западе. Вокруг будущего исполина — Дворца Советов — должны были на обширных, доселе не застроенных площадях подняться помпезные корпуса комплекса зданий ЦК КПСС, союзных министерств, пантеон выдающихся людей страны, залы для многотысячных форумов... И все это в окружении обширных парковых массивов.

Вдохновившись идеей децентрализации столицы, советские зодчие разработали несколько вариантов нового «правительственного» квартала за Ленинскими горами. Однако этим проектам не суждено было воплотиться в кирпич-камень-стекло. Никита Сергеевич так и не смог окончательно утвердиться в мысли о переводе главных партийных и правительственных «офисов» из Кремля в район Ленинских гор. Последовательностью этот вождь никогда не отличался, вот и в данном случае он быстро сменил коней на переправе: в 1957 г. дал «добро» на объявление конкурса на возведение Дворца Советов в районе МГУ и фактически привязал к нему создание будущей «правительственной эспланады» на юго-западе города, но уже пару лет спустя, в 1959-м, одобрил начало строительства на территории Кремля огромного Дворца съездов, появление которого означало сохранение за историческим центром столицы статуса «места прописки верховной власти». Лидер страны окончательно охладел к «юго-западному проекту» после того, как в 1962 г. умер главный его вдохновитель — А.Власов, бывший на протяжении нескольких лет главным архитектором Москвы. (Своеобразным памятником той «хрущевско-власовской» затее стал юго-западный парадный въезд в столицу — Ленинский проспект, где успели построить представительные комплексы зданий.)

И все-таки джинн вылетел из бутылки. Мода на «вырост» московской территории во второй половине 1950-х стала очевидной: у большинства архитекторов представление о Москве будущего связывалось именно с разрастанием города вширь, с массовой застройкой новых районов на присоединенной к городу дальней периферии. Образ этой новой столицы передал в своем сочинении один из поэтов: «Асфальт врывается в траву, / Лес как бы надвое распорот. / Стараясь повторить Москву, / В лесу внезапно вырос город».

Масштабные градостроительные планы предусматривали современный подход и к созданию жилых районов на вновь осваиваемых территориях. «Юго-Западный район — крупнейшая стройка Москвы», — писал журнал «Советская архитектура». Именно юго-запад надолго превратился в этакую огромную экспериментальную площадку для строительства. Один из таких экспериментов прославился на всю страну: 9-й квартал Новых Черемушек стал в Союзе своеобразным символом новой городской застройки. По радио часто крутили популярную песенку «Я влюблен, я влюблен в Юго-Западный район», но постепенно абсолютная похожесть штампуемых десятками одинаковых пятиэтажек, расставленных в абсолютно одинаковых дворах с одинаковым набором скамеечек и детских площадок, стала раздражать горожан — жителей этих мест.

Юго-западные «предпочтения» сохранялись в планах развития Москвы (такая своеобразная градостроительная инерция!) вплоть до 1971 г., когда был принят новый Генеральный план развития и реконструкции столицы. Его создатели провозгласили уже иные приоритеты: Москва должна развиваться звездообразно — то есть одновременно в нескольких направлениях, но при этом государственно-административные функции сохраняются за историческим центром Белокаменной.

...С тех брежневских времен прошло четыре десятилетия. И снова сделалась актуальна «юго-западная тема» — прямо птица Феникс какая-то! Чем закончится нынешний «заход»? Неужели действительно на юго-запад сдвинется не только географическое «пятно» нашего города, но и главные правительственные здания? Недалекое будущее покажет.

А взглянув, наоборот, в прошлое, можно обнаружить, что за предыдущие восемь веков было лишь три попытки вывести «верховную власть» из центра Москвы: таким «эксклюзивом» отметились в истории русской Иван Грозный, Петр Первый и Никита Хрущев. «Обезвластить» Московский Кремль удалось лишь государю Петру Алексеевичу, основавшему новую столицу на берегах Невы. Но это так, к слову.