Василий Никифорович Петров, которому в начале этого года исполнилось 102 года, живет в старом 11-этажном доме на Университетском проспекте. Двухкомнатную квартиру здесь он со своей супругой получили более 60 лет назад, когда дом только-только построили. Ветерану Великой Отечественной войны тогда уже перевалило за 40.
Побеседовать со мной он согласился сразу же, правда, долго не мог придумать, в какое время, так как последние несколько лет в этой квартире врачи — практически ежедневные гости, а меня Василий Никифорович хотел встретить тет-а-тет.
Вручив пенсионеру торт, я сразу задала самый главный вопрос:
— Откройте, пожалуйста, ваш секрет долголетия?
— Секрет? Да какой тут секрет! — ответил Василий Никифорович. — Давайте начнем нашу беседу с другого. Я вам лучше расскажу, как я попал в столицу и как тяжело пытался тут прижиться. А потом уже и о секретах поговорим.
Родился я в небольшом селе между Самарой и Саратовом. Появился я за несколько недель до Нового года в 1915-м, но из-за того, что были праздники, в документах у меня дата рождения значится 2 января 1916 года. О годах революции почти ничего не помню, лет тогда мне было совсем мало, да и страшные события в столицах до нашей глубинки не дошли, поэтому жизнь шла своим чередом, что при царе, что после. Закончил я сельскохозяйственный техникум, и когда появились первые призывные комиссии, получил отсрочку. Правда, ненадолго. В 38-м году меня призвали в эшелон льготников. Были там молодые люди из разных отраслей: бухгалтера, агрономы, водители. Тогда я еще не знал, что в итоге отдам службе почти 9 лет, а после еще 40 посвящу оборонной промышленности.
Первое время я строил укрепрайоны под Читой — на границе России, Манчжурии (Китай) и Монголии. Мы делали доты и занимали оборонительные позиции, чтобы война между соседними странами и Японией не коснулась нашей территории. А уже ближе к победе меня перевели в Польшу в составе авиационного полка. События в этой стране оставили в моей памяти самый яркий отпечаток, так как были одновременно и самыми страшными, и самыми счастливыми.
— Получается, что демобилизовались вы в 46-м, а ведь война закончилась раньше. Чем вы занимались в Польше? И как в итоге оказались в Москве?
— В Москву я переехал после войны из-за нее. Видите портрет, — Василий Никифорович указал на большую фотографию на стене, откуда он, совсем юный, смотрит вместе с женщиной в погонах. — Это моя жена — Лидия Григорьевна, в Польше нас и свела судьба. Передовые части уже прошли, но вся Варшава была заминирована, на улицах то тут, то там вспыхивали беспорядки. Центр города превратился в руины — при отступлении фашистские войска пытались взорвать все стратегические и исторические здания. Ходить по таким улицам — все равно что по минному полю. А вдруг кто-то из саперов закладку не заметил? Дома рушились по нескольку каждый день — подвалы взрывались. И вот под этот грохот я впервые и увидел Лидию в нашем полку. Я тогда работал в штабе, а она служила военным медиком, поэтому мы часто виделись. Не скажу, что это была любовь с первого взгляда, но Лида мне как-то сразу понравилась своей добротой и той отзывчивостью, которую она проявляла к нашим раненым солдатам.
По выходным военные устраивали небольшие посиделки с танцами. Выпивка, конечно, там тоже присутствовала, но я туда не ходил. А вот остальные собирались постоянно: летчики, механики и, естественно, медсестрички. Однажды вечером что-то дернуло, и я решил присоединиться. Пришел я как раз на том моменте, когда к Лиде пристал один из моих подчиненных. Выпил он изрядно, храбрости, наверное, набирался, поэтому и ухаживал, мягко говоря, по-хамски. Я к нему подошел и одернул, сказал, что отправлю на гауптвахту. Думаю, тогда она меня и заприметила, но я быстро ушел. После встретились мы с Лидией на даче маршала Юзефа Пилсудского в пригороде Варшавы. Там был сквер, а дело уже было весной, через несколько месяцев после того случая. Вот и иду я по нему, все цветет вокруг, и она навстречу. В этот же день мы все поняли и сразу же договорились жить вместе, правда, расписаться мы еще долго не могли — было некому наш брак зарегистрировать.
Потом вышел приказ Сталина: все работники сельского хозяйства должны быть уволены из армии и отправиться поднимать колхозы. Но она договорилась, и вместе мы отправились сразу же в Москву. Это 1946 год был.
— Как вас, героев войны, встретила столица?
— Плохо. Таких, как мы, было тогда очень много, а вот жилья не было. Мы скитались по квартирам. На работу устроились, а жить толком было негде. Поэтому и дочь у нас всего одна — весь день работаешь, а вечером в комнатушке в 22 квадрата не до любви уже, тем более в соседях у нас была старушка, которая «дело молодое» не особо понимала. Так что квартирный вопрос в городе стоял остро всегда. Кстати, и пожениться нам удалось лишь спустя два года после переезда в столицу.
Все остальное время я проработал в научно-производственном центре автоматики и приборостроения им. Пилюгина, сдавал готовые детали в приемку военным. Даже видел, как Сергей Королев приходил и смотрел цеха, образцы аппаратов и систем, сделанные на заводе. Тогда шла ожесточенная война за космос, так что наша продукция, а через нее и я, участвовала в запуске Юрия Гагарина. Правда, с ним мне познакомиться так и не удалось.
— Какие места в городе ваши любимые? Как, на ваш взгляд, изменилась столица за последние годы?
— Хотя я уже 17 лет прикован к коляске, до сих пор детально помню старый Арбат. Каждый магазин, дом. Мы с семьей очень любили гулять там, да и на этой улице наши друзья жили. Но, когда начали строить Новый Арбат, все поменялось, старинный шарм пропал. Еще очень нравилось мне на лыжах в Зюзино кататься и гулять на Воробьевых горах.
Изменилась Москва сильно, не перечесть всего. Из того, что мне больше всего бросается в глаза, — пробки. Помню, раньше я на своей «копейке» минут за пятнадцать до центра из дома доезжал, но это было очень давно.
— И все-таки в чем ваш секрет?
— Я потому про него сразу не начал говорить, что его попросту нет. Разве что режим соблюдать нужно, да много не есть. Я, например, и сейчас встаю в районе 7 утра, делаю зарядку по мере сил, но каждый день в 9 утра завтракаю, а в восемь вечера — уже спать. Летом на все теплые месяцы уезжаю на дачу в Подмосковье, там сосны, речка. Дочку свою люблю, внучку, правнучек обеих. В общем, никакого секрета тут нет. (Смеется.)
