Сообщение о том, что в воздухе Капотни вновь запахло чем-то неправильным — запах сероводорода жители сравнивают с тухлыми яйцами, — появилось в ночь на 17 мая. По данным специалистов Мосэкомониторинга, ПДК сероводорода была превышена в 51 раз. Однако направленные на место мобильные лаборатории МЧС и Росгидромета никакого превышения не зафиксировали. Позднее было выдвинуто предположение, что датчик Мосэкомониторинга неисправен.
— Наши бригады выехали туда. Превышение уровня сероводорода не было зафиксировано нашей передвижной лабораторией, которая делала замеры, — сообщили «МК» в пресс-службе городского управления МЧС.
Нефтеперерабатывающий завод построили в 1938 году, и уже через десять-пятнадцать лет стало понятно: существовать сам по себе, без соответствующего рабочего поселка, завод не может никак. Поэтому находившаяся рядом Капотня — кстати, свое название, ассоциирующееся с дымом, местность получила много веков назад, еще при Иване Калите, в честь коптильщиков рыбы — в 1954 году официально стала местом жительства для тех, кто трудился на НПЗ-1. А еще через шесть лет — в 1960 году — рабочий поселок вместе с нефтеперерабатывающим заводом вошел в состав Москвы, когда ее административной границей стала МКАД.
С тех пор местные жители привыкли, что чуть что — и приходится дышать выбросами; но на сей раз в пресс-службе НПЗ представителям столичных СМИ сообщили, что превышения вредных веществ в воздухе не зафиксировано.
— Данные об уровне сероводорода могут быть напрямую связаны с тем, где именно проводили измерение, — рассказал «МК» президент гильдии экологов Николай Пальбунов. — Известно, что станция Мосэкомониторинга стоит в Марьине, в парке, а даже не в самой Капотне. Соответственно, ближе к НПЗ наверняка уровень был еще выше. Все зависит от того, где именно измерять. Превышение сероводорода может заметить любой человек: если его чувствуешь носом, значит, уже точно больше нормы. Однако любые мероприятия здесь стоят денег.
Как объяснил Пальбунов, здесь необходимы комиссионное обследование предприятия, заключения специалистов. Среди возможных мер — вывод предприятия из города (напомним, что об этом начинал говорить еще Косыгин в 60-х годах). Однако в прежние времена жилось на юго-востоке лучше за счет того, что вокруг НПЗ, между ним и жилым фондом Москвы, были т.н. Курьяновские площадки аэрации — буферная санитарно-защитная зона, которая позволяла блокировать запах и не выпускать его даже в ближайшее Люблино.
