Что ж, старый порядок не нарушен. За особое жалованье и в надежной маске эти невидимые труженики разрушают нашу жизнь и точно знают, что им можно все.
■ ■ ■
В октябре 2011 года Елена Вячеславовна Абрамова купила у супругов Барыбиных однокомнатную квартиру в Москве в доме 12, корпус 2, на Елецкой улице.
Елена Вячеславовна работает финансовым менеджером в вагоностроительной компании. Человек она грамотный, скрупулезный, и, приняв решение купить маленькую однокомнатную квартиру взамен двухкомнатной квартиры в провинциальном городе, решила все проверить лично и досконально.
Вот в результате кропотливых поисков она и нашла квартиру на Елецкой улице, в которой три года прожили супруги Барыбины, их дочь Анна и внук Артем.
Абрамова не поленилась встретиться с соседями Барыбиных и навести о них справки. Выяснилось, что Барыбины — хорошая, спокойная семья без вредных привычек. Елена сама заказала выписку из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество (ЕГРП), заглянула во все уголки квартиры. Квартира была обжитая, в хорошем состоянии. И было очевидно, что это не имущество для купли-продажи, а место проживания семьи с ребенком.
Что еще нужно? Деньги. Половина суммы у нее была (помните, она продала свою «двушку»), а на вторую половину суммы пришлось оформить кредит в Сбербанке. Сбербанк, естественно, тоже изучил юридическую историю квартиры, документы продавцов и покупателя. И поскольку сомнений документы не вызвали, Сбербанк выдал Абрамовой кредит.
В ноябре 2011 года Елена Абрамова переехала в свою квартиру на Елецкой улице.
А через 9 месяцев — ну догадайтесь, что произошло?
Да-да, то самое: в своем почтовом ящике Елена обнаружила письмо из Росреестра. Там было написано, что на квартиру Абрамовой наложен арест в связи с расследованием уголовного дела, которое находится в производстве следователя 3-го отдела СЧ СУ УВД по САО ГУ МВД России по Москве Д.С.Гордеева.
На следующий день Елена Вячеславовна поехала к следователю. И он рассказал ей, что задержана банда мошенников, которая занималась присвоением квартир. Гордеев сказал Елене, что ей волноваться нечего, так как она добросовестный приобретатель, и, как только суд вынесет приговор мошенникам, арест с квартиры будет снят. То есть арест, наложенный на ее квартиру, по сути дела всего лишь формальность.
Выяснилось, что арест был наложен на 17 квартир, а всего в поле зрения следствия попало 30 квартир в разных округах Москвы.
Занималась квартирным промыслом инициативная группа граждан. По версии следствия, в нее вошли: Константин Валерьевич Тюгай, 1977 года рождения, несудимый безработный с высшим образованием, Марина Олеговна Фурсова, 1976 года рождения, род занятий неизвестен, Владимир Олегович Фурсов, 1986 года рождения, похоже, брат Марины Фурсовой, слесарь с высшим образованием, Игорь Владимирович Артюх, 1956 года рождения, московский нотариус (похоже, он уже был героем моих судебных очерков), Максим Владимирович Аристархов, 1977 года рождения, по профессии менеджер, Руслан Салаватович Салимгареев, 1976 года рождения, лепщик, Андрей Юрьевич Цымбал, 1987 года рождения, механик, Светлана Алексеевна Романова, 1971 года рождения, род занятий неизвестен, Александр Владимирович Синичкин, 1983 года рождения, род занятий неизвестен.
В шайку входили и другие граждане, которые своевременно исчезли и следствием не установлены.
■ ■ ■
Согласно приговору Московского городского суда от 10 июня 2013 года, вышеупомянутые деятели с 2005 по 2008 год занимались присвоением квартир умерших москвичей. В их послужном списке есть и фортели с живыми гражданами, но специализировалась шайка по большей части на квартирах умерших: покойники — народ покладистый, делают что им говорят и претензий не предъявляют.
Работали трудяги не покладая рук, поскольку квартиры умерших москвичей надо было срочно сбывать, чтобы замести следы. Для этого подделывались документы, в том числе паспорта на имена других лиц, не говоря уж о справках и прочей бумажной мелочи.
Квартира на Елецкой улице, которую купила Елена Абрамова, была похищена в апреле 2008 года. В мае 1993 года ее приватизировал некто Виктор Евгеньевич Спирин, через неделю он продал квартиру Сергею Юрьевичу Дышлевскому, а тот спустя две недели продал ее Олегу Вилисовичу Ирбе.
Обратите внимание: за месяц квартира сменила трех собственников. Очевидно, что уже тогда, 23 года назад, с квартирой было не все гладко, но следствие на такую глубину не погружалось.
Олег Ирбе прожил на Елецкой улице 14 лет и умер в октябре 2007 года.
Как следует из приговора, в феврале 2008 года Тюгай и Цымбал в группе с неизвестными лицами положили глаз на квартиру умершего Ирбе.
Вызывает восхищение осведомленность «специалистов по недвижимости» об освободившихся квартирах. Мы должны отдавать себе отчет в том, что бесценная информация о квартирах продается, причем очень оперативно.
Продается или передается? Это очень интересный вопрос, поскольку есть все основания полагать, что обладатели этой информации — участковые, сотрудники загсов, паспортных столов и работники бывших ЖЭКов, а ныне управляющих компаний, принимают участие в «постановках» с квартирами отнюдь не в качестве статистов. Да и глупо было бы предполагать, что деловые люди рискнут обратиться за такими интимными сведениями к постороннему человеку. А вдруг он где-нибудь сболтнет? А вот заинтересованные, напротив, будет работать усердно, но молча.
Кроме того, в послужном списке шайки оказалось три десятка квартир в разных районах Москвы. Из чего следует, что либо у них была разветвленная сеть осведомителей, либо информация поступала, извините за каламбур, из «службы одного окна». Я имею в виду чиновников, к которым подобные сведения централизованно поступали по роду их деятельности. Так или иначе, нужно понимать, что, когда мы идем за какой-нибудь справкой в паспортный стол или бывший ЖЭК, информация о наших неосторожных поступках тут же оседает где надо. А уж когда человек выбывает в лучший мир — тут-то и закипает работа.
Итак, в августе 2007 года Ирбе умер, а через 8 месяцев покойник решил продать квартиру. Я уже имела удовольствие описывать такие аномальные явления в последних судебных очерках, но из песни слова не выкинешь: усопшие прямо как с цепи срываются и наперегонки продают уже ненужное им жилье. Считай, в каждом втором деле о квартирном мошенничестве попадается покладистый покойник, готовый восстать из гроба и похлопотать по инстанциям. Кто-то ходит сам (тут мошенникам приходится потратиться на поддельный паспорт), а кто-то оформляет доверенность у нотариуса. Нотариусы же храбрые, они покойников не боятся — судя по количеству доверенностей, оформленных от имени умерших, нотариусы их просто обожают.
Как поступил покойный Ирбе, точно сказать не могу. Знаю только, что его квартира в апреле 2008 года была продана некоему Максиму Павловичу Каминскому. Спустя три месяца квартира перешла в собственность Ольги Владмировны Баум. А спустя еще два месяца собственниками квартиры стала семья Барыбиных.
Я понятия не имею, кто такие Каминский и Баум, ясно только, что Барыбины купили квартиру с богатой биографией и прожили в ней три года. А в 2011 году она становится собственностью нашей героини Елены Абрамовой.
Вот видите, Елена Вячеславовна проверяла-проверяла документы, а мало что узнала. Нет в нашей стране такой библиотеки приключений, в которой бы содержалась вся исчерпывающая информация о квартирах и их владельцах с момента строительства дома.
Дело шайки «специалистов по недвижимости» слушалось в Московском городском суде с участием присяжных. Основных фигурантов приговорили к лишению свободы от 5 до 10 лет, двое отделались условными сроками, а вот нотариуса Артюха присяжные оправдали. Небось, сейчас трудится в поте лица.
Чуть не забыла. Одним из защитников членов шайки был адвокат Ф.Х.Садретдинов. Возможно, это совпадение, но немедленно выплыла из памяти история московского нотариуса Фаиля Хусяиновича Садретдинова, который в 2003 году подозревался в организации покушения на риелтора Алексея Пичугина, в 2004 году — в причастности к убийству журналиста Пола Хлебникова (был оправдан), а в 2007 году был осужден за квартирные мошенничества (освободился в 2011 году).
Если это тот самый Садретдинов, у него богатый жизненный опыт, и, что немаловажно, он здорово разбирается в торговле квартирами…
■ ■ ■
Однако вернемся к истории Елены Абрамовой.
Приговор шайке вступил в законную силу в ноябре 2013 года, но обещанное следователем снятие ареста с квартиры так и не состоялось.
Она много раз обращалась в суд с заявлением о снятии ареста и каждый раз ей отказывали. Делалось это в ожидании исков Департамента жилищной политики и жилищного фонда Москвы (далее — ДГИ), который был признан потерпевшим по уголовному делу. Квартиры умерших москвичей, у которых не было наследников, по закону переходят в городскую собственность — вот почему департамент жилья был признан потерпевшим. Поэтому арест и не сняли.
5 марта 2015 года ДГИ обратился в суд с иском. Но не к мошенникам, от которых, как известно, можно дождаться только воздушных поцелуев, а не денег, которые им самим нужны. Гнев ДГИ пал на голову Елены Абрамовой. В суде представители ДГИ и не подумали оспаривать добросовестность Абрамовой и Барыбиных. Все было предельно очевидно. Ну и что? Отбирать-то квартиру проще у добросовестных покупателей. Логика такая: квартиру украли, ДГИ согласие на ее продажу не давал, значит, квартира выбыла из городской собственности помимо воли администрации города. В этой ситуации ДГИ сослался на статью 302 Гражданского кодекса РФ, которая прямо предусматривает возможность изъятия у добросовестных приобретателей имущества, которое выбыло из владения собственника помимо его воли.
А собственник у нас кто?
Москва.
Вот и все.
Спрашивается: что же в такой ситуации может в наших судах спасти добросовестного покупателя квартиры? Пропущенный истцом срок исковой давности.
Это счастье случилось с владельцами трех из без малого тридцати похищенных мошенниками квартир.
В истории с пропущенным сроком есть свои юридические особенности.
Во-первых, отказ в иске в связи с пропуском срока исковой давности возможен только по заявлению ответчика, то есть добросовестный приобретатель должен заявить суду, что этот срок истцом пропущен. Если такого заявления нет, то суд по собственной инициативе отказать в иске по этой причине не может.
Во-вторых, срок исковой давности по искам об истребовании имущества от добросовестных приобретателей составляет три года, и нужно определить с какого времени следует исчислять начало этого срока.
Здесь возникает другая проблема. По закону, этот срок начинается либо с момента, когда истец узнал о нарушении своего права, либо когда должен был узнать об этом в силу неких объективных обстоятельств.
ДГИ узнал о нарушении своего права с момента вынесения постановления о признании его потерпевшим по уголовному делу.
А не был ли он должен узнать об этом раньше? Некоторые судьи считают, что должен. Например, в трех случаях из нашего сюжета суд указал, что ДГИ должен был узнать о нарушении своего права, осуществляя полноценный контроль за использованием жилищного фонда. То есть сразу после смерти владельцев квартир, у которых не было наследников.
А Елене Абрамовой просто не повезло. Судья начало срока исковой давности посчитал по-своему. И получилось, что ДГИ срок не пропустил.
■ ■ ■
12 сентября 2016 года Нагатинский суд вынес решение об истребовании квартиры у Елены Абрамовой и ее выселении без предоставления другого жилья. А так как запасного аэродрома у нее нет, выходит, что решением суда добросовестный приобретатель Елена Абрамова выселена на улицу.
То есть вся мощь государства, а именно власти города, прокуратура и суд, обрушилась на ни в чем не виноватого человека. Вся его вина состоит в том, что выцарапать потерянное по халатности жилье у него оказалось проще, чем у мошенников.
Как быть выброшенному на улицу человеку? Ведь с мошенником проще справиться, чем с трехглавым орлом.
Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств никаких перспектив у Елены Абрамовой в российских судах нет. Она в этом не виновата, она вообще ни в чем не виновата, и получается, что подлинная ее вина состоит в ее добросовестности. Мошенники всегда найдут выход, а законопослушный человек совершенно беззащитен именно потому, что действует по закону.
Вот такая правда жизни.
По закону при потере жилья добросовестный приобретатель имеет право обратиться с иском к тому, кто продал ему это жилье. Вся судебная российская система толкает добросовестных приобретателей в эту сторону. То есть добросовестный приобретатель Елена Абрамова должна подать иск к добросовестным приобретателям, пожилым супругам Барыбиным. Такова логика государства.
Но по-человечески это совершенно невозможно: сбивается прицел и тебя вынуждают стрелять по своим. Можно так жить? Да нет же!
И получается, что в этой подлой ситуации остается единственный выход: обращение в Европейский суд по правам человека.
Если честно, осознать это сразу невозможно. Все мы надеемся на родину. Ведь нас так учили и сейчас учат. А выходит, родина только и может, что отобрать твой дом и выгнать тебя на улицу. Да еще бьет и плакать не дает.
