— Марк Анатольевич, как вы относитесь к современному российскому искусству? Переживает ли оно, на ваш взгляд, второе рождение?
— Второе рождение российского искусства, на мой взгляд, слишком громкая формулировка. Честно говоря, я не чувствую, что сейчас происходит что-то более важное, чем то, что происходило в XIX веке.
Когда возникает вопрос: «Какими произведениями искусства можно сегодня гордиться?» — обычно приводятся примеры из нашего классического наследия. Чаще всего мы с гордостью вспоминаем великие имена XIX столетия, отчасти первой половины XX века. Но есть одно обстоятельство, о котором я всегда помню. Современники чаще всего не умеют по достоинству оценить то, что рождается на их глазах. И все-таки при тщательном изучении современного искусства следует отметить, что в наши дни возникают значительные произведения искусства, могущие быть причисленными к шедеврам российской культуры. Я бы назвал несколько знаковых имен: Э.Неизвестный, Л.Додин, Н.Михалков, А.Балабанов, М.Таривердиев, А.Рыбников, А.Вознесенский, М.Жванецкий, Ю.Григорович, О.Табаков. Впрочем, к этому во многом произвольному списку можно присовокупить еще немало имен. Например, писателя Владимира Сорокина я причисляю к живым классикам. Московский театр «Ленком» в скором времени выпустит спектакль по мотивам его романов «День опричника» и «Теллурия». Это моя ближайшая режиссерская работа.
— Вы являетесь приверженцем идеи классического игрового театра. Какие новые театральные тенденции вы можете отметить?
— Мне давно не дает покоя пространство, где играется спектакль. Однажды я, собрав весь данный мне Богом сарказм, сказал, что самый интересный спектакль может получиться в грузовом лифте. Если артист с особой нервной системой при подъеме будет биться в эпилепсии, а когда лифт поедет вниз — он ее победит, то впечатление, которое он произведет на остальных людей в лифте, будет ошеломляющим. Но это не будет тем театральным искусством, которое я исповедую и в которое я верю. Сейчас есть увлечение малыми формами, и любой заумный режиссерский ребус может найти своих поклонников. Малая сцена и малое пространство могут дать какие-то интересные плоды, но относиться к этому нужно осторожно, с определенной долей скепсиса.
На мой взгляд, осторожно следует относиться и к телевизионным версиям спектаклей. Современная техника может многое, но не передает ту особую атмосферу или энергетику, которая идет от артистов на сцене. А это иногда и составляет всю «соль» театра.
— Как по-вашему, в чем «соль» России? В чем заключается наша национальная идея?
— Сложно об этом говорить. Идея должна заключаться в развитии социально ориентированного государства. Чтобы жители этого государства жили в достатке и не чувствовали себя несчастными. У нас наблюдаются некоторые перекосы — большой разрыв между доходами населения. Также стоит упомянуть бережное отношение к российской истории как к науке, которая способна развиваться, как развиваются, например, современная физика, космология, кибернетика…
— Патриотизм является нашей национальной идеей?
— Патриотизм — очень важная для нас составляющая. Но это не означает выходить на улицу и кричать, что ты патриот. Что же получается, остальные — не патриоты? У нас есть осознание, что мы — великая страна. Но также есть и осознание, что мы в чем-то уступаем некоторым странам. У нас очень много изобретений — мозги у людей хорошо работают. Но не так много идей, получивших промышленное развитие. Поэтому я считаю: необходимо вкладывать деньги в развитие науки и промышленности, актуализировать импортозамещение, тогда будет безоговорочная вера в нашу страну и внутреннее, неискоренимое чувство патриотизма.
— Затронем щекотливые темы. Какова ваша политическая позиция?
— Безусловно, я поддерживаю курс, заданный президентом. Мне импонирует его позиция в отношении Крыма и другие движения во внешней политике. Я считаю Владимира Путина человеком архиодаренным. Кроме того, мне очень дорог тот факт, что у него все благополучно с чувством юмора.
А что касается партий, то «Единая Россия», по моему мнению, безальтернативная партия сегодня. И, наверное, здесь стоит добавить слово «к сожалению», потому что конкуренция и разнообразие идей — это очень важно и хорошо для страны. Ведь именно в здоровом противодействии, конструктивных спорах рождается необходимая истина. Но сегодня нет какого-то авторитетного оппозиционного движения, которое можно было бы противопоставить «Единой России». Пока что вокруг одни наброски. Но подчеркну: это сугубо мое личное мнение.
— Вы наблюдали Москву в самые разные периоды. И сейчас Москва постоянно меняется и обновляется. Как вы оцениваете происходящие изменения?
— Во-первых, я искренне поддерживаю программу «Моя улица». Полагаю, что ее стремительная реализация в целом себя оправдала, несмотря на временные неудобства, о которых мы вскоре забудем.
А во-вторых, мне очень нравится стремление руководства Москвы превратить некоторые центральные улицы в череду открытых кафе. Это будет напоминать очарование парижских бульваров. Главный камень преткновения здесь — наш климат. Я бы осмелился предложить руководству Москвы обратить внимание на появившиеся за рубежом уличные обогреватели, которые делают комфортным пребывание посетителей в уличных кафе в любую погоду. Понимаю, что это дополнительные расходы, но в данном случае игра стоит свеч!
— Есть ли у вас «места силы» в Москве? Такие, которые вдохновляют вас на новые свершения и дарят новые идеи?
— Я коренной москвич и больше всего люблю старые арбатские переулки и улицы в районе Воздвиженки. Не могу скрыть своего восхищения районом Москва-Сити. Однако самым сильным местом на теле московского мегаполиса, по утверждению знатоков (разумеется, после Кремля), является Пушкинская площадь.
Лично мне очень дорог храм Рождества Богородицы в Путинках, в самом начале Малой Дмитровки. Может быть, потому, что по моей инициативе в его реставрации принимали участие артисты московского «Ленкома» во главе с незабвенным Александром Абдуловым. Это была долгая эпопея. Свердловский райком КПСС соглашался только на краеведческий музей. Но время работало на нас, и мы победили. Бывший зверинец Госцирка вновь превратился в православный храм, каким и был задуман нашими предками.
