Число коммуналок в Москве не убавляется, а наоборот, растет. Корреспондент «МК» выяснила: изменились ли нравы в современных квартирах с общей кухней?
Хотите прогуляться по старой Москве? Причем не музейной, а самой что ни на есть живой? Пожалуйста! На сайтах недвижимости можно легко вычислить коммуналку среди прочих объявлений. Зайдите в раздел «комнаты в аренду», выбирайте исторический центр (в пределах Садового, а лучше даже Бульварного кольца). Дальше смотрите на общую площадь квартиры (от 100 метров и выше, есть даже по 190 и 200) и количество комнат. И вы увидите, например, такое: «Сдаю две смежные комнаты в коммунальной квартире. Рядом метро «Тургеневская», «Сретенский бульвар». Дом — памятник культуры федерального значения. В самом центре Москвы. Фасады оформлены в духе позднего итальянского Ренессанса. Холодильник в комнате есть, стиральной машины нет. Потолки 4 метра, дубовый паркет, интернет Wi-Fi».
Я отправилась в самый центр Москвы на просмотр комнаты. Действительно центр: до Кремля — 10 минут, до Арбата и того меньше. Никитский бульвар ярко и празднично украшен новогодней иллюминацией — веселые огоньки, которыми опутаны зимние деревья, фонари и уютные кафешки. Жизнь в этом районе престижная и сытая.
Однако под самой крышей в 100-летнем доме расположена обычная старая и неопрятная коммунальная квартира. Там в небольших комнатах ютятся пенсионеры, мамочки с детьми, приезжие няньки-филиппинки, клопы и тараканы.
Подъезд, который я еле нашла, оказался соседним со входом в знаменитое кафе, которое любят посещать богема и прогрессивная молодежь. Как только за моей спиной защелкнулся электронный замок подъезда, наступила звенящая тишина. Старенький лифт везет меня на 6-й этаж. У обшарпанной двери сгрудились коляски, санки, снегокаты. Так же кучно расположены и звонки — их у двери оказалось восемь.
— А, это вы комнату посмотреть? — спрашивает меня миловидная пенсионерка. За ее спиной — длинный темный коридор, заваленный всяческим хламом. Я реально оказалась в прошлом веке!
Алла Леонидовна — так представилась пенсионерка, провела мне экскурсию по коммуналке, где сама живет уже больше сорока лет.
— Вот тут у нас туалет. Вообще-то их два. Но мы распределили их на «своих» — кто живет здесь давно и прописан — и «чужих» — кто арендует комнаты. Та, которую вы пришли смотреть, у нас относится к «чужой», вы уж извините.
— Да ничего. А много тут временных жильцов?
— Всего в нашей квартире восемь комнат. Две занимает Саша с мужем и детьми — это наша девушка. Я — одну, и еще одну — Лариса Ивановна. А остальные хозяева сдают. Вот с той, которую вы пришли смотреть, только что выехали две иностранки с Филиппин. Тихие, скромные девочки, утром они уходили на работу в дома, где присматривают за детьми, а вечером поздно возвращались. Тихие как мышки, мы их и не замечали даже. Пообщаться тоже особо не могли, так как английским не владеем. Но сейчас агентство, что снимало для них квартиру, разорилось — кризис, и филиппинки съехали. А вы для себя ищете?
Говорю, что для родственника.
— А он не буйный? Молодой парень? О, значит, будет таскать сюда подружек и устраивать вечеринки. Был у нас тут один такой. Снимал самую маленькую комнату и торговался с хозяином за каждый рубль. А сам — я часто его телефонные разговоры слышала, так как жил он через стенку, — все время хвалился, что «ой, я в центре живу, не то что вы в своем замкадье». Водил сюда девушек, спать мне ночами не давал. Или дружка своего — пили тут, гуляли и музыку слушали на всю громкость. Еще у меня еду воровал. Мой-то холодильник в общем коридоре стоит, у всех остальных — в комнатах.
— Нет, мой родственник тихий. Он работать в Москву едет, ему не до гулянок.
— Ну, не знаю... лучше бы девушку, чтобы за порядком следила. От одиноких мужчин один мусор и грязь.
Коридор крайне колоритный. Какие-то старые, забитые двери. «Это черные ходы, но мы ими не пользуемся давно», — объясняет по ходу дела пенсионерка. Старые шкафы, диваны, зеркала, коробки с обувью. Стены выкрашены в темно-зеленый цвет. На них белые полоски мелом.
— Это от тараканов? — несмело предполагаю я.
— Да, но их давно уже нет. Полоскам этим уже лет 7 или 10.
— А это что?
— У нас тут был общий телефон. Но его уже давно убрали, так как теперь у всех есть сотовые.
Вижу исписанную карандашом вокруг этого места стену — давно забытые и никому не нужные номера. Какие-то «Гриша», «Катя»... А вот номер участкового Александра Поветкина.
Комната оказалась крайне задрипанной. На окошке грязные черные шторы, продавленный диван, дешевая этажерка. В углу отковырян кусок штукатурки — это недавно коммунальщики меняли старые батареи на новые.
— Обои тут еще со времен старых хозяев, — объясняет Алла Леонидовна. — Когда мне комнату дали, здесь жила семья: отец быстро умер, мать и сын спились. Потом за гроши буквально продали комнату вот этому Михаилу, который сейчас ее сдает.
За эту комнатенку Михаил хочет 25 000 в месяц. И спрос есть!
После комнаты идем смотреть места общего пользования. Потолок в общей ванной увешан бельем. Несколько стиральных машинок, облупившаяся плитка.
— Ванная у нас одна на всех, — рассказывает Алла Леонидовна. — Вечерами очередь, конечно. А раньше и ее не было, все мылись в бане. А вместо этой комнаты была кладовка. Сейчас общественных дешевых бань в Москве уж и не осталось.
Кран нещадно подтекает.
— Мы уже замучились его чинить, — вздыхает Алла Леонидовна. — Буквально каждые полгода ломается, а денег на новый сдавать никто не хочет. Раньше в такие квартиры, как наша, сантехники бесплатно приходили, теперь же за все надо платить. Да и краны все китайские, некачественные.
Общая кухня представляет собой еще более печальное зрелище: тусклая лампочка Ильича под потолком. Столы, столы, столы, две газовые плиты. Время вечернее, и все обитатели коммуналки стекаются сюда готовить ужин. На одной конфорке варится гречка, на другой суп, на третьей жарится картошка, все запахи смешиваются между собой, аромат тот еще. Посмотреть на меня очень быстро собрались все «свои».
— А дружно вы живете?
— Да как живем? — обычно, — разводит руками молодая мама двоих мальчишек, Александра. Чтобы как можно дольше задержаться на кухне и послушать наши с Аллой Леонидовной разговоры, она моет детскую бутылочку с особой тщательностью. — Но не так, как в фильмах показывают.
— Раньше, я помню, было дружно, — говорит пенсионерка. — И Новый год вместе встречали, и дни рождения гуляли. А сейчас народ не такой. У всех свои проблемы, заботы. Квартиранты вообще часто даже и не здороваются. Так, ходят сами по себе. Это вам не как в фильмах старых показывали.
— А что же вы не разъезжаетесь? Ведь за стоимость комнаты здесь, в центре, вполне можно купить отдельную квартиру где-нибудь в отдаленном районе.
— Ой, да у всех свои причины. Я вот тут с рождения живу, — говорит Саша. — Привыкла. В центре удобно — тут и поликлиники хорошие, и детские садики. Школы тоже в ЦАО одни из лучших. У меня две комнаты, нам не тесно, а как в отдельной квартире жить, я, честно, даже и не представляю.
— Я тоже, — вздыхает Алла Леонидовна. — Детей у меня нет, мужа тоже. Что я буду делать в одиночестве? Честно вам признаться, я дальше Садового кольца уже лет 10 не выезжала. У нас тут на Арбате есть недорогой супермаркет, у местных жителей — скидочные карты. В собесе выдавали еще несколько лет назад. Многое я в ларьках покупала. Но ларьки закрывают потихоньку... Мне много еды-то и не надо — крупа, курица, картошка.
— Да, наши любимые ларьки сносят. Но я приноровилась ездить по выходным в гипермаркет в Фили, — улыбается тучная Лариса в засаленном, вытянутом халате. — Там продукты дешевле, бывает, и Алле Леонидовне что-нибудь прихвачу по акции.
— Я недавно была в Музее истории Москвы, — это снова Алла Леонидовна, — там есть экспозиция, которая называется «Коммунальная квартира». И экскурсовод спрашивает: «Кто из вас догадается, сколько семей живет в этой нашей коммуналке?». Все начали наперебой называть неправильные цифры. А я посчитала, сколько столов на кухне, и говорю: шесть семей. Она: «Правильно, а как вы догадались?». Я говорю, что не догадалась, а знаю, потому что сама живу в такой коммуналке.
Провожать меня вышли все обитатели этой застрявшей во времени квартиры, чуть не обнимали на прощание, как родную.
— А кто ремонт-то в подъезде сделал? — спрашиваю я. — Шикарный-то у вас подъезд — модная плитка, кованые перила. Красота!
— Да это один богач со второго этажа. Он занимает квартиру такую, как у нас, расселил жильцов, и теперь там только он с женой. Долго пытался добиться ремонта, но в итоге сам сделал. Причем до нашего 6-го этажа. Вот чудак!
Обратно я выходила не на бульвар через парадный, а через двор на Калашный переулок. Сзади длиннющий дом соединен огромным двором. Тут ни блеска модных кафе, ни огоньков. Зато абсолютно ощутимо витает дух старой Москвы — у меня аж мурашки побежали по коже.
■ ■ ■
Точное число коммунальных квартир в Москве назвать сложно. Львиная доля таких пережитков советских жилищных реалий — около 90% от общего числа — была ликвидирована в 90-е годы. Еще около 9% расселили в 2000-е. Последние данные по таким квартирам власти города декларировали 5 лет назад, в 2011 году. Тогда говорили о 91 тысяче. При этом заявлялось, что это число уменьшается каждый год на три тысячи. Так ли это на самом деле?
Эксперты рынка недвижимости приводят цифры: порядка 4% всех сделок купли-продажи приходится на коммунальные квартиры с общей кухней. Что касается аренды, то тут популярность коммуналок существенно выше — около 35%.
— Да, я регулярно встречаю в Москве старые коммуналки, — рассказал мне риелтор Дмитрий Назаров. — Чего я только не видел! По 25 человек в одной квартире, тараканы, крысы. Иногда кажется, что и не в Москве даже нахожусь. Люди собачатся, судятся, терпеть друг друга не могут, но все равно живут вместе. Слышал от самих жильцов истории, когда только мировой суд смог решить проблему с попугаем, которого одна женщина решила поселить на общей кухне. Всем это категорически не нравилось — перья же от него, грязь, но она отказывалась его убирать. А в одной квартире я видел стиральные машины на замках, потому что соседи повадились пользоваться чужой, чтобы свою не изнашивать. Используют в борьбе друг с другом и современные технологии — устанавливают видеокамеры в местах общего пользования, жучки подкладывают. Есть в нашей среде и свои «герои». Одна квартира на Остоженке еще хлеще той, что ты видела. Там шесть комнат. Тремя владеет мужчина, который свои апартаменты постоянно выставляет на сдачу. Про него байки уже гуляют, что он типа «синяя борода», своих жильцов куда-то девает. А я знаю, что просто в той обстановке мало кто выдерживает. В одной комнате сумасшедшая старуха, которая везде гадит и плюет в чужие кастрюли, в другой комнате, 20 метров, помещаются аж две семьи. Мама с мужем и дочка с мужем. Так они разделили свою комнату перегородкой гипсокартонной, как бы сделав из нее две. Стенка эта идет прямо посередине окна. И дочка с мужем в своем закутке еще и душевую умудрились установить. Я им говорю: что вы не разъезжаетесь-то, ведь ваша квартира миллионы стоит, хватит вам всем на отдельную жилплощадь. А они ругаются, дерутся, полиция к ним уже даже не приезжает, — но все равно вместе живут.
— А почему?
— У всех разные ситуации. Но в целом из-за упертости и невозможности договориться. Я одно время пытался заниматься расселением таких квартир — это очень сложно. Дело в том, что у каждого соседа есть право преимущественной покупки. Вот они друг с другом и торгуются. «Ты мне мало предложил, на рынке вон какая цена» — и так далее. Сколько ни объясняй, что им выгоднее всего целиком свою квартиру продать, — не понимают. Каждый сидит в своей комнате и все думает, что вот сейчас придут и его обманут. Самый упертый контингент — бабушки-пенсионерки. Их из родных стен буквально клещами не вытащить. Причем дети у многих отселились — была такая программа в Москве по расселению коммуналок, когда давали квартиру меньшей площади при условии, что за семьей сохраняется право пользоваться и комнатой в коммуналке. Вот бабушки все и остались. Сейчас программа по расселению коммуналок практически приостановилась, те, кто стоит в очереди на расселение, так и стоят, никуда не двигаясь.
— Как считаешь, коммунальные квартиры в Москве когда-нибудь исчезнут?
— Нет, никогда этого не будет. Наоборот, потихоньку их число растет. Например, муж с женой после развода не смогли поделить имущество. И жена взяла и подарила — продать сложнее из-за преимущественной покупки — свою половину чужим людям. То есть по факту она деньги-то получила, но оформила все это как дарственную. Заехали новые жильцы, и вот пожалуйста — коммуналка.
Как оказалось, сам Дима тоже штампует коммунальные квартиры, но как бы на новый лад.
— У меня бизнес так построен: я арендую большую квартиру в центре, делаю косметический ремонт и сдаю по комнатам. Такие комнаты пользуются спросом у молодых ребят, приехавших в Москву. И иностранцы часто арендуют; они, как я понял, вообще боятся жить где-то на окраинах. И знаешь, в моих квартирах атмосфера совсем другая — знаю, так как сам в одной такой живу. Люди вроде бы вместе, но почти не общаются: привет — привет, пока — пока. Часто даже по имени друг друга не знают. А все потому, что это не их собственность, и никто права не качает. Тут все не их, все временно. Плюс я нанимаю уборщицу, так что не приходится спорить о том, чья очередь мыть туалеты.
Дима признался, что в последние года два его бизнес пошел в гору. Ведь те, кто раньше мог себе позволить отдельную квартиру, теперь арендную плату не тянут.
— Да, плохо у народа с деньгами, — говорит предприимчивый риелтор. — Теперь и в комнате по двое-трое не брезгуют селиться. За два года число моих коммуналок выросло с 10 до 15. И народу в них сильно прибавилось. Я вот думаю еще один бизнес организовать — экскурсии по старым московским коммуналкам. Уверен, от желающих отбоя не будет.
