Ах, Арбат, мой Арбат,
Ты — мое призвание.
Ты — и радость моя, и моя беда.
Булат ОКУДЖАВА.
Пройти по заповедной улице меня побудило недавнее сенсационное сообщение главы муниципального образования Арбат: «Стены жилых домов на Арбате будут украшать разноцветным мохом из Скандинавии»... Вертикальное озеленение в качестве эксперимента сделают на глухих стенах трех жилых домов. Неужели все проблемы дорогой моему сердцу улицы, которой я посвятил книгу, решены? Чтобы ответить на этот вопрос, я пошел от станции «Смоленской» к Арбатским воротам.
Начало пути не предвещало ничего неожиданного. Нерушим гастроном «Смоленский». Ему под стать Концертный зал Центра Павла Слободкина. За АТС следует особняк ХVIII века с вывеской на английском Hard Rock café. То, что открылось в Москве, было 116-е в мире и второе по величине в Европе, способное принять пятьсот гостей. Но если бы на фасаде появилась мемориальная доска, то на ней бы значились фамилии прадеда Ивана Тургенева и бабушки Федора Тютчева, владевших здесь усадьбой. В особняке бывал Александр Пушкин, в нем собирались члены тайных обществ «Организации» и «Ада», готовивших покушение на императора. В ХIХ веке в доме жили известные русские врачи и ученые.
А ближе к нам на Арбате, 44, в явочной квартире НКВД перед вылетом в тыл врага жил великий разведчик Дмитрий Медведев, командир отряда «Победитель», он же писатель, рассказавший о подвигах друга легендарного Николая Кузнецова. Оба они стали Героями Советского Союза.
Почти в каждом доме на Арбате жили поэты. Не стал исключением и дом 44.
Живу в своей квартире
Тем, что пилю дрова,
Арбат, 44,
Квартира 22.
Так писал Николай Глазков, пивший с горя, сочинявший незабываемые стихи. Годами их не публиковали, и ему приходилось зарабатывать на жизнь пилой. Захожу во двор помянутого в стихах дома и больше ничего хорошего сказать не могу. Над старинными строениями громоздится кирпичный короб без крыши, межэтажных перекрытий, с проемами без оконных рам. Это давняя руина, первая на моем пути по четной стороне. Может быть, и ее собираются прикрыть мхом?
В соседнем владении, 42, я давно бывал. Застал в живых арбатских старушек. В обезлюдевшем особняке жила Суворочка, как называл дочь Александр Васильевич Суворов. Отец выдал ее замуж за генерал-поручика графа Николая Зубова, отличавшегося богатырской силой. Он первый нанес удар императору Павлу I, убитому заговорщиками.
Принадлежал особняк Елизавете Ушаковой, в которую влюблялся Пушкин, предлагавший ей руку и сердце. Их она не приняла. Письма Пушкина перед смертью сожгла. А стихи, вписанные ей в альбом с «донжуанским списком», сохранила:
Вы избалованы природой,
Она пристрастна к вам была,
И наша вечная хвала
Вам кажется докучной одой.
Вы сами знаете давно,
Что вас любить немудрено…
Владение с двумя строениями служило со времен СССР культурным центром Грузии под названием «Мзиури». Декорировал особняк Зураб Церетели. Но увидеть его фрески невозможно. Заперты двери. Не светят фонари. Наглухо закрыт вход в подземный этаж. Владение продано компании, которая ликвидирована в 2011 году. Как видим, солнце над «Мзиури», что значит — «Солнечный», давно зашло и когда засияет снова — никто не знает.
Далее вижу на пятиэтажном доме вывески «Антиквариат», «Шашлык», «Золото»... А фотостудии «Идеал», появившейся здесь в годы мировой войны, больше нет, пала под напором рынка. Я видел установленный на треножник громоздкий аппарат с большим объективом и камерой, похожей на гармошку. На нем выполняли обычные снимки. На аппарате в деревянном футляре, похожем на баян, делали портреты. В этой исторической студии работал до 80 лет легендарный фотохудожник Моисей Наппельбаум. Ему позировали великие современники — Александр Блок, Сергей Есенин, Федор Шаляпин. В январе 1918 года мастера попросили сделать портрет «председателя Ленина», которого тогда мало кто знал в лицо. Что он и сделал, поразившись простотой клиента и «красиво посаженной головой с большим открытым лбом». Тот, ставший официальным, портрет с автографом, размноженный в миллионах экземпляров, был первым камнем в основании пирамиды Ленина. Снимал Наппельбаум Сталина, всех известных политиков и действительных членов Академии наук СССР.
Захожу в ворота дома 40 и вижу соседей заброшенных домов и руин, в дворовом строении, не имеющем выхода на улицу. В нем сосредоточены все органы власти района и их руководители. Один из них, глава муниципального образования «Арбат», сообщил СМИ: «Так как северные мхи цветные, ими можно даже делать рисунки. У нас есть такое предположение, что из мхов сделаем карту Арбата». Хорошо бы на этой карте обозначить все руины и пустыри района…
Два ресторана занимают дом 38, ставший после революции 1905 года четырехэтажным. Андрей Белый писал: «Дом угловой двухэтажный кирпичный, здесь сиживал я, разговаривая с Леонидом Андреевым, с Борисом Зайцевым: даже не знали, что можем на воздух взлететь, бомбы делали под полом. Это открылось позднее…». Писатель Борис Зайцев снимал квартиру в этом доме. Его, эмигранта, при советской власти не издавали и не упоминали даже на филологических факультетах. Вернулся он своими сочинениями в Россию вместе с прозой и стихами русских классиков зарубежья. Его книга о Москва вышла под названием «Улица святого Николая». Назвал он так Арбат, потому что на нем и в переулках шла служба в пяти храмах Николая Мирликийского, народом названном Угодником. Все Николы стерты с лица земли.
В соседнем доме с мезонином, типичном для начала ХIХ века, двести лет назад находилась аптека Богдана Панке. Открывали здесь клинику для неизлечимых больных, то было учреждение, опередившее время, ныне распространившееся во многих странах под названием хоспис. Сюда из Петербурга переехало основанное Львом Толстым издательство «Посредник». Оно выпускало по доступной для народа цене литературу художественную и просветительную. Лев Толстой, автор «Посредника», часто бывал в своем издательстве. Что здесь сейчас? Все тот же ставший обязательным джентльменский набор для Арбата: «Антиквариат», «Яшма», «Золото» и им подобные учреждения, вытеснившие отсюда магазин «Букинист».
Далее возникает особняк с датой 1888. И это — пустующий дом, третий на нашем пути, не считая руин. Его последним арендовало некое ООО, след которого простыл.
В пятиэтажном доме под номером 30 сохранился с довоенных лет зоомагазин, воспетый Агнией Барто:
На Арбате в магазине
За окном устроен сад,
Там летает голубь синий,
Снегири в саду кричат.
Птички поют и сегодня за дверью дома, известного поколениям коренных москвичей.
Живший в нем писатель Юрий Казаков признавался: «Господи! Как я люблю Арбат. Когда я из своей коммуналки переехал в Бескудниково, то понял, что Арбат, это как бы особый город, даже население иное». Так точно считал и Иван Бунин: мы приближаемся к гостинице, где он жил. И этот «особый город» превратили в особую скупку. Я сбился со счета, пытаясь пересчитать все двери, за которыми предлагают оценить и купить золото, серебро, антиквариат. Туда призывают ходячие «бутерброды», на груди и на спине носящие рекламу.
Авиабомба, предназначенная наркомату обороны, на третью ночь налетов на Москву разрушила до основания Театр Вахтангова, куда вечером 22 июня, в день начала войны, намеревался приехать Сталин с соратниками, бывавший здесь и прежде. Театр восстановил в стиле «сталинского ампира» архитектор Павел Абросимов, удостоенный за проект Сталинской премии. В таком же стиле и Новая сцена театра, открывшаяся в соседнем четырехэтажном здании.
К ожидающему арендаторов дому 22 начала ХIХ века сделали стеклянную пристройку, нечто вроде будки с надписями — «Тату», с образом оскалившегося дракона и образцами татуировок, одна другой страшнее. Второе подобное заведение встретится впереди, о чем, конечно, не мечтали авторы проекта «Пешеходная улица Арбат».
Далее стоит «простой, как правда» высокий, в 6 этажей, дом, построенный архитектором Владимиром Маятом в годы нэпа для жилого кооператива «Красный уголок». До революции архитектор исповедовал модерн, выполнял заказы братьев Рябушинских, самых богатых жителей Москвы. Самое известное его творение «Спасо-хаус», резиденция посла США на Арбате. После революции мастер перешел на рельсы конструктивизма: в устье Арбата его дом с гастрономом, не сроднившийся с ампирными особняками. Это еще один редкий случай, когда здание после потрясений 1991–1993 годов сохранило прежнюю функцию.
На первом этаже этого дома между сувенирами и антиквариатом дверь ведет в единственный книжный магазин, собравший в своих стенах всю подвергнувшуюся на Арбате гонению букинистическую литературу. А было «Букинистов» три — на Арбате, 11, 21, 36. Четвертый книжный магазин помещался в здании «Праги». Всех больше нет.
Лестница от букинистов ведет в редакцию журнала «Москва», которому я обязан первой публикацией о найденных рукописях «Тихого Дона». У «Москвы» 300 квадратных метров площади. С этой лакомой недвижимости те самые управители, что сдали Арбат на откуп скупкам, под торговлю золотом и антиквариатом, пытались выдворить редакцию журнала. И если бы не вмешательство мэра Москвы Сергея Собянина, писателей бы здесь тоже не осталось.
Что бы я декорировал разноцветным мхом, так это дом 16, где на фасаде не осталось живого места, все покрыто зеленой и красной краской развлекательного центра. Нет и намека, что это старый дом. Над входом мелькает электронная реклама с ценой за вход — 500 рублей стоит билет в «Музей эротики». Дешевле в «Музей смерти», «Лабиринт страха», аттракцион «Бей посуду» и так далее, всего с десяток таких развлечений, куда зазывают расхаживающие по Арбату люди, раздающие рекламу «Лучших музеев и аттракционов Арбата». Кроме того, что на улице есть еще два поблизости.
В соседнем двухэтажном доме под тем же номером 16 жил в ХIХ веке много лет Петр Бартенев, известный всем архивистам, библиографам, всей читающей и пишущей России. То был издатель журнала «Русская старина», выходившего полвека. Бартенев уделял внимание не только документам, но и устным воспоминаниям современников, он заложил краеугольные камни пушкиноведения. Последнее высказанное им желание состояло в просьбе поднести его со смертного одра ближе к столу, где лежала рукопись 600-го номера журнала. В нем он выступал автором, составителем, редактором, корректором, директором, один выполнял то, что в наши дни под силу институтам.
Другой великий архивист и библиограф князь Михаил Оболенский владел по соседству с Бартеневым на Арбате, 14, особняком с колоннадой, единственным сохранившим свой ампирный облик со времен Пушкина. В нем князь жил и служил директором Московского главного архива Министерства иностранных дел, где под его началом были помянутые в «Евгении Онегине» молодые аристократы:
Архивны юноши толпою
На Таню чопорно глядят,
И про нее между собою
Неблагосклонно говорят.
Князь собирал и описывал рукописи, издавал «Сборники князя Оболенского». Он нашел и купил в антикварной лавке портрет Пушкина, написанный с натуры Тропининым, когда поэт в ореоле славы вернулся из ссылки в Москву. Некогда украденный, признанный самым лучшим портрет князь подарил музею.
Когда один из родственников князя Оболенского наложил на себя руки, семья выехала из дома, и его заселили «лихие люди», по ночам наводившие страх в округе. За особняком закрепилась дурная слава, его называли «Домом с привидениями». Его в разное время снимали фон Мекк, супруг Надежды Филаретовны фон Мекк, мецената Чайковского, много лет состоявшей в переписке с гением, избегавшим с ней встреч. Другим известным жителем «дома с привидениями» был легендарный князь Лев Голицын, основатель русского виноделия в Крыму.
Между особняками Бартенева и Оболенского сотни лет высилась шатровая колокольня церкви Николы Явленного. Воздвигли ее на изгибе улицы, и она бросалась в глаза с обеих сторон Арбата. «Наивысшим изяществом и изысканностью отличается колокольня церкви Николы Явленного на Арбате», — писал о ней путеводитель 1917 года «По Москве» под редакцией профессора Николая Гейнике. Храм и особняк с портиком часто фотографировали для открыток. Художник М.М.Гермашев написал известный городской пейзаж «Арбат», изобразив эти шедевры улицы. Их давным-давно обещали воссоздать.
У Николы Явленного произошло два победоносных сражения русских. Князь Дмитрий Пожарский разбил польское войско гетмана Яна Ходкевича, рвавшегося в Кремль. Через несколько лет та же участь постигла войско казачьего гетмана Петра Сагайдачного, на этот раз украинского, чьим именем националисты назвали доставшийся им после развала СССР военный корабль, мечтая изгнать русских с берегов Крыма.
Колокольню и церковь Николы Явленного снесли, когда прокладывали линию метро. «Дом с привидениями» разрушила авиабомба в дни налетов германской авиации. На их месте пустыри, неприглядные дворы, прикрываемые стенками и оградой. Перед ними брошенный «Синий троллейбус» и два вагончика туалетов. Картина безрадостная. За стенками в земле фундаменты церкви и палат, где жили родители Александра Суворова и, как полагают историки, родился великий полководец.
Это еще не самый худший вид на заповедной улице, куда африканцы зазывают на английском языке иностранцев в магазины. Он открывается, когда входишь в арку протянувшегося на сотни метров дома 4, где до революции в гостинице «Столица» жил Иван Бунин. И здесь набор магазинов с преобладанием тех, что скупают золото и торгуют золотом и антиквариатом. За аркой возникает картина разрухи и деградации, подобной той, что показывают по телевидению, демонстрируя депрессивные районы городов, где на Западе живут изгои.
Четырехэтажный дом с разбитыми окнами, такая же руина, что заполняет двор дома 44. В глубине владения еще один двор с безлюдной будкой. Надпись на двери гласит: «Объект находится в собственности города Москвы в рамках Государственного контракта N9 - К|3 – 2014 от 5 октября 2014 года» и охраняется частным предприятием, след которого простыл. Такую же надпись, более свежую, я видел на другой развалюхе с адресом Арбат,4, строение 3. Значит, чиновники, ведающие недвижимостью, знают дорогу в эти арки, заходят в глубь дворов и уходят, оставив все как есть. То есть в порухе. Не эти ли глухие стены некогда жилых домов намерены покрывать разноцветным мхом из Скандинавии?
Последнее потрясение ожидало меня в конце улицы, где высится многопалубным кораблем ресторан «Прага». Ни один путеводитель по Москве не обходится без его описания. Не буду пересказывать путеводители, скажу только, что в жизни многих москвичей «Прага» осталась в памяти. В ней устраивались не только дипломатические приемы, но и свадьбы, дружеские встречи, юбилеи... В «Праге» насчитывалось девять залов, напоминающих о стране, столицей которой была Прага. После того как ресторан перекупили, интерьер стал другим. Подойдя к входу, я увидел надпись — «Закрыто». Когда откроется легендарная «Прага»? Скажу под занавес, это еще один пустующий дом на четной стороне Арбата, где я не увидел ни одной гостиницы, ресторана русской кухни, магазина цветов, выставочного зала или музея, если не считать музей «Вверх дном» и ему подобных. Может быть, на нечетной стороне улицы картина другая, не столь тягостная? На этот вопрос отвечу в другой раз.
