У дома непростая судьба: в основе здания находятся палаты XVII века, принадлежавшие князю Дмитрию Ивановичу Пожарскому. В Петровскую эпоху палаты расширили и облагородили уникальным белокаменным декором. Во время войны с французами именно отсюда граф Ростопчин, хозяин усадьбы, распорядился о сожжении столицы, а во дворе усадьбы устроили самосуд над Верещагиным — эта сцена есть в романе «Война и мир». Во всех реестрах здание фигурирует как владение генерала Орлова-Денисова, его следующего хозяина.
В двадцатом веке здесь гнездился КГБ, позже ФСБ, а в 1990-х памятник и вовсе приватизировали. С тех пор уже 20 лет усадьба медленно разрушается.
«Осторожно, опасная зона» — именно эта надпись теперь встречает посетителей при входе в здание. Идти нужно осторожно: на крыльце из обнажившейся кладки может выпасть кирпич, а уже в коридоре на одном хлипком проводе повисла офисная лампа освещения — отпечаток XX века. Под ногами то и дело хрустит штукатурка, а к старинным ажурным перилам лучше не прислоняться — осевшую пыль можно и не оттереть. В старинных залах второго этажа теперь вряд ли получится потанцевать — рискуешь споткнуться о кирпичи и каменные балюстрады, рухнувшие с почерневшего местами потолка.
До такого состояния здание довело юридическое жонглирование. С 1995 года усадьба сменила трех хозяев, ни один из которых так и не начал его реконструкцию.
В итоге по решению суда здание должны были вернуть государству, а именно Росимуществу. Но оказалось, что организации этот некогда шикарный особняк в центре вовсе не нужен.
— Мы обратились в Росимущество в 2012 году, чтобы они наконец выполнили свои обязательства и приняли здание, — рассказывает представитель Москомнаследия Михаил Голубев. — Но никакого ответа не получили. Обратились повторно в декабре прошлого года, в апреле этого — тишина. Только вот в этом сентябре пришла копия их обращения в арбитражный суд с просьбой изменить решение суда и выставить здание на торги. Суд им отказал. Здание висит в воздухе, и мы больше ничего не можем сделать.
До окончания юридических перипетий здание может попросту не дожить. Дом повис в воздухе — у него прогнивает крыша, нет отопления. Еще два года назад компания-владелец обогревала помещение, поэтому усадьба еще держалась. Редким гостям усадьбы приходится перебираться через груды теперь уже мусора, который когда-то был редкой красоты лепниной.
О лихих 90-х теперь напоминают разбросанная в небольших комнатках мебель, пузатые мониторы, старые кресла да пожелтевшая страница календаря на старинном камине — «23 ноября 1998 года».
— Усадьба может не пережить этот год, — вздыхает реставратор Лидия Шитова. — Нужно срочно менять потолок, балки прогнили. А чтобы спасти прекрасную лепнину, нужно ставить большие подпорки, делать по технологии. А как их ставить, если фундамент тоже нужно укреплять, по стенам идут трещины. Надо спасать балкон, он может рухнуть. Чтобы провести реставрацию, нужно сделать исследование, чертежи, проекты. А это не год и даже не два.
