В 1969 году образовавшийся проезд на окраине назвали именем маршала. В 2015 году в «Бульвар Рокоссовского» переименовали конечную станцию метро Сокольнической линии, носившую имя наркома почт и телеграфа РСФСР Подбельского. Выходы со станции к бульвару не указаны, потому что находится он в десяти минутах ходьбы от метро. Общественный транспорт туда не ходит. Почему переименовали бульвар, понять можно — в силу охлаждения симпатий к соратникам Ленина. Но почему конной статуе выдающегося полководца не нашлось места в центре столицы, которую он мужественно защищал в 1941 году, командуя легендарной 16-й армией на самом опасном Волоколамском направлении?
Российское военно-историческое общество установило долгожданный монумент, воздав должное герою Московской, Сталинградской, Курской битв, освободителю Белоруссии и Европы. Эта новость обрадовала многих ветеранов — всех, кто пережил и помнил войну, знает историю и цену Победы. Но то, что памятник национальному герою оказался на краю города, где маршал никогда не жил и не бывал, оправдать трудно.
Великолепная статуя, достойная украшать самую значимую площадь, оказалась между хрущоб. Автор монумента Александр Рукавишников создал в Москве памятники Александру II, Достоевскому, Шолохову, Высоцкому, Ростроповичу… Но принципиальное решение — где быть памятнику Рокоссовскому — состоялось без автора.
Жил Константин Константинович в Романовом переулке, на бывшей улице Грановского, у Воздвиженки, в «генеральском доме», увешанном мемориальными досками. Соседствовал с маршалом Жуковым. Ему, принимавшему Парад Победы на Красной площади, конную статую установили у стен Кремля, маршал, командовавший Парадом Победы, оказался на отшибе. Соратников и прославленных героев Отечественной войны развели далеко-далеко друг от друга. В прошлом году другое творение Александра Рукавишникова — конную статую генерала Скобелева — торжественно открыли перед воротами Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил России. Ее адрес — проспект Вернадского, 100. Это юго-западная окраина Москвы, невдалеке от МКАДа.
Как писали в газетном отчете, «памятник полководцу, равному Суворову, будет хорошо виден из окон аудиторий слушателям академии». Это явная выдумка. Памятник Скобелеву установили вдали от окон академии в пустынном сквере, и увидеть его за деревьями ни слушателям, ни пешеходам не удастся. Машины по проспекту Вернадского проносятся метрах в двухстах от сквера. Пешеходы в этом месте не ходят. Как поступить тем, кто хотел бы возложить цветы к памятнику непобедимому «Белому генералу»? Для этого нужно ехать полчаса из центра на метро и далее добираться на общественном транспорте или машине, потому что академия расположена вдали от «Юго-Западной», до недавних дней конечной станции Сокольнической линии метро.
При всем глубоком уважении к замечательной академии и к ее воспитанникам, в числе которых был Михаил Дмитриевич Скобелев, памятник ему полагалось установить на виду у всего народа, как было прежде.
Московская городская дума в 1912 году так и поступила: переименовала в честь генерала Скобелева Тверскую площадь перед резиденцией генерал-губернатора на главной улице — Тверской. И на ней определила место памятнику в многолюдном месте, в окружении стильных зданий. Эта композиция простояла шесть лет, и в 1918 году по декрету Ленина «О памятниках царям и их слугам» была снесена безработными. На ее месте появился обелиск в честь первой Конституции РСФСР и памятник Свободы. Композицию перед войной снесли. В итоге по случаю 800-летия Москвы перед зданием исполкома Моссовета, где сейчас мэрия, установили конную статую князя Юрия Долгорукого. Подобного видного места для генерала Скобелева в современной Москва не нашли.
А оно есть там, где народ прощался с молодым генералом в церкви Трех Святителей, заложенной дедом Скобелева у Красных Ворот на Садовой-Самотечной. Как это происходило, видел писатель Александр Куприн: «Как вся Москва провожала его тело! Вся Москва! Этого невозможно описать. Вся Москва с утра на ногах. В домах остались лишь трехлетние дети и ненужные старики. Ни певчих, ни погребального звона не было слышно за рыданиями. Все плакали: офицеры, солдаты, старики и дети, студенты, мужики, барышни, мясники, разносчики, извозчики, слуги и господа. Белого генерала хоронит Москва». Под залпы орудий и ружей гроб пронесли на руках от церкви до вокзала на Каланчевской площади. На месте сломанного в 1928 году храма Трех Святителей образовался сквер. Здесь памятник хорошо бы видели сотни тысяч пассажиров станции метро «Красные Ворота», многочисленные пешеходы Мясницкой и водители на запруженном машинами Садовом кольце.
Вот так двум великим сынам русского народа не нашлось достойного места. Почему? Хочу ответить на давно назревший вопрос и рассказать, какому принципу в прошлом следовали, когда устанавливали памятники национального значения. И по какой причине давнее правило часто нарушается в наши дни.
Как известно, сотни лет в России в отличие от Европы памятники воздвигались в образе храмов в честь церковных праздников и святых. Им приписывалось заступничество в битвах и благодеяниях. Так поступил Иван Грозный, построив после победы над Казанью храм Покрова Пресвятой Богородицы на Красной площади. Так поступил Александр I после разгрома Наполеона, основав храм Христа Спасителя. Первый не религиозный, светский памятник в Москве открыли на Красной площади в 1818 году Минину и Пожарскому. Это произошло в присутствии императора Александра I, гвардии, «при бесчисленном скоплении народа», спустя двести лет после их подвига в 1612 году. После изгнания французов пришло полное осознание того, чем обязана Россия Минину и Пожарскому.
С тех пор за сто лет до Октябрьской революции светские памятники в Москве устанавливались крайне редко. Пальцев одной руки хватит, чтобы их сосчитать. За это время увековечили в бронзе императоров Александра II и Александра III, Пушкина и Гоголя. Пятый и последний в этом ряду — генерал Скобелев. Для каждого из них выбор места оказывался безукоризненным, поскольку неукоснительно соблюдался неписаный закон: монументы возводились в самых людных и почитаемых частях города. Пять памятников открыли в Кремле, вблизи него и на площадях. Так, Пушкина поместили не там, где он родился и жил, а на популярном Тверском бульваре перед Страстной площадью. Гоголю отвели столь же важную и архитектурно-привлекательную Арбатскую площадь, какой она была, пока ее не разрушили, сломав храмы и окружающие здания.
Большевики, взяв власть, придавали исключительно важное значение, как выразился Ленин, «монументальной пропаганде». По указанию главы правительства составили список тех, кого большевики собирались увековечить в «Красной Москве». В первую годовщину Октябрьской революции, в 1918 году, одномоментно открыли 12 памятников! «Разин с ватагой» появился у Лобного места на Красной площади. Остальным изваяниям выделили Театральную площадь, площадь Революции, площади Садового кольца, ворота бульваров и центральные улицы. Изваяния при наступившей разрухе выполнили из непрочных материалов, они не сохранились, за редким исключением, но выбор места для них был идеальный. Памятник Тимирязеву у Никитских ворот — тому доказательство. В советской Москве памятники ваяли из вечных материалов, но крайне редко, как в царской России. Но и тогда выбор местоположения подчинялся давней традиции. Напомню, в Кремле появился Ленин, на Театральной площади — Маркс, на площади Революции — глава государства Свердлов… На площадях Садового кольца с тех пор установлены Лермонтов, Маяковский и Ленин, это самый последний памятник советской власти, открытый Михаилом Горбачевым. У ворот бульваров — Гоголь, Грибоедов, Крупская, Чернышевский. Все они возводились по решению советского правительства на деньги государства. Средств постоянно не хватало. Закладной камень на Поклонной горе пылился с 1958 по 1987 год. Камень на Манежной площади в честь 50-летия Октябрьской революции заложили в 1967 году. Советской власти не хватило четверти века, чтобы его создать. Москва при демократии впервые в истории получила право без повеления царя в Зимнем дворце, без решения Кремля и Старой площади заниматься «монументальной пропагандой» без казны. Все пошло в «режиме горения», по выражению мэра Москвы Юрия Лужкова. Как в первые годы революции, памятники открывались один за другим. За несколько лет появились десятки. Но давнее правило — выбирать для них пространство наиболее престижное — постоянно нарушалось. В результате Чехов, его чтят в мире, как Льва Толстого и Достоевского, забился в угол Камергерского переулка на месте общественного туалета. Цветаева и Мандельштам оказались в малолюдных переулках, где они жили.
В искусстве есть понятие садово-парковой скульптуры. Это, по определению искусствоведов, «разновидность пластики, которая предназначена для отделки садов и парков». Такие произведения искусства имеют чисто декоративный характер. В Летнем саду Санкт-Петербурга аллеи украшают копии античных статуй. Но фигуры императоров водружены на Невском проспекте и главных площадях. Самой известной статуей в парках СССР была размноженная по всей стране «Девушка с веслом».
В результате несоблюдения непреложного принципа в садово-парковую скульптуру превращены в Москве многие памятники национального значения. Когда прощались с Сергеем Есениным, его три раза обнесли вокруг пьедестала памятника Пушкину, где покойный поэт читал на Тверском бульваре посвященные ему стихи. Это место освободилось, когда памятник Пушкину перенесли с бульвара на Пушкинскую площадь. Казалось бы, появилось возможность воздать должное Сергею Есенину. Но его поместили между аллей посреди бульвара, превратив в садово-парковую скульптуру и по размеру, и по характеру образа.
В подобном положении среди листвы деревьев оказались памятник Шолохову на Гоголевском бульваре, памятники Рахманинову и Твардовскому на Страстном бульваре. Посреди Поварской на пустыре напротив дома, где квартировал Бунин, установили ему памятник. Спросите у тех, кто не живет там, где эти памятники, никто не скажет. До революции монумент Александру II воздвигли на бровке Боровицкого холма в Кремле, на самом видном месте. Снесли в 1918 году. Второй раз возрожденный монумент императора поместили… в малолюдном сквере храма Христа, превратив в садово-парковую скульптуру, о которой мало кто знает. С набережной Москвы-реки памятник не виден. Нечто подобное произошло с открытыми недавно памятниками патриарху Гермогену и императору Александру I скульптора Салавата Шербакова. Обоим место определили в Александровском саду. При всем почтении к старинному саду, основанному при Александре I, это не самое подходящее пространство для принявшего мученическую смерть патриарха и государя, возглавившего поход русской армии в Европу со взятием Парижа. Оба монумента превратились в украшение сада. А мог Александр I стоять на Смоленской площади, вершине холма перед высотным зданием Министерства иностранных дел России, им учрежденным.
Появилась тенденция помещать памятники, не имеющие отношение к Отечественной войне, на Поклонной горе, предназначенной музею и обелиску Победе. Хотят того или не хотят власти, но такие новации среди аллей и фонтанов отвлекают внимание от главной темы, умаляют значение подвига армии и народа. А сами памятники, достойные украшать площади города, превращаются в садово-парковую скульптуру.
Наше замечательное Садовое кольцо, улица без конца и края, протянулось на 15 километров. Это, по-видимому, самая длинная столичная улица в Европе. Елисейские Поля Парижа тянутся на 2 километра. Длина Больших бульваров 4,5 километра. Они в три с лишним раза короче Садового кольца. Но сколько там обелисков, колонн, триумфальных ворот, памятников, статуй и фонтанов! На площади Согласия вокруг египетского обелиска два фонтана со статуями, повторяющие фонтаны площади Святого Петра в Риме. Вокруг обелиска 8 композиций, олицетворяющих исторические города Франции. На каждом из одиннадцати Больших бульваров — короли, полководцы, гении литературы и искусства. В Лондоне в центре Трафальгарской площади колонна Нельсона, по углам четыре памятника. На 15 площадях Садового кольца их всего три!
Неужели у нас меньше, чем во Франции, государей, фельдмаршалов и маршалов, героев, достойных памятников? Нет, конечно. Просто мы не так распоряжаемся тем, чем располагаем. Генерал де Голль вышагивает по Елисейским Полям, а не в предместье Парижа. На виду у всего мира могли быть все помянутые мной герои, упрятанные в скверах и на окраинах. Как бы преобразился израненный центр Москвы, если бы на площадях Садового кольца установили бы статуи Александра I и Александра II, патриарха Гермогена, маршала Рокоссовского и генерала Скобелева, Сергея Есенина и Сергея Рахманинова, Ивана Бунина, Михаила Шолохова и Александра Твардовского. Да места еще бы хватило всем других предкам, ждущим внимания потомков.
В дни, когда в Россию вернулся навсегда светоносный Крым, полностью пришло осознание, какое великое деяние произошло благодаря Екатерине II и ее «екатерининским орлам». После триумфов они стали Орловым-Чесменским, Румянцевым-Задунайским, Потемкиным-Таврическим, за победы в сражениях и Тавриду — Крым. Но где эти полководцы в Москве? Минувшим летом я отправил записку председателю Российского военно-исторического общества В.Р.Мединскому. Хочу ее воспроизвести в «МК», полагая, что она имеет общественное значение:
«Уважаемый Владимир Ростиславович!
Прошу увековечить в Москве память о генерале-фельдмаршале Григории Александровиче Потемкине, крупнейшем государственном и военном деятеле России царствования Екатерины II. Будучи губернатором Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний, он реализовал свой проект присоединения Крыма к России, получив за этот титул светлейшего князя Таврического. Им основаны Севастополь, Екатеринослав (Днепропетровск), Николаев, Херсон, где похоронен в церкви в 1791 году.
Потемкин родился и учился в Москве, завещал на принадлежавшей ему земле у Никитских Ворот построить храм Вознесения Господня, известный как Большое Вознесение. На Садовом кольце могли бы встать в полный рост «екатерининские орлы» и сама Екатерина II. Ей Москва обязана бульварами, Водоотводным каналом, первым «Прожектированным планом» Москвы» 1775 года.
Всем названным и не названным национальным героям хватит пространства на лучших площадях и улицах Москвы. А парки и скверы отдадим стройным «Девушкам с веслом» и без весла».
Увы, ответа на эту записку я не получил.
