Сквер рядом с академией (он является частью ее территории — официальный адрес: 2-я Фрунзенская, вл. 5, стр. 1) давно известен жителям района. Он всегда полон — молодые мамы с колясками, просто гуляющие. Поэтому планы расширения академии за его счет вызвали, мягко говоря, недовольство.
— В нашем районе осталось совсем немного зеленых уголков, где можно погулять и подышать свежим воздухом, — говорит муниципальный депутат района Хамовники Александра Парушина. — Сквер у академии хореографии — это территория трех природных комплексов. Строить по закону ничего нельзя. Здесь в условиях очень плохих грунтов сумели отстроить трехэтажное здание на 600 учеников. По праву оно должно было стать памятником. И то, что оно не стало, это большое упущение властей. Около года назад жители увидели здесь бурильные машины. Стали интересоваться, что это. Им сказали, что планируется строительство на территории академии, в сквере. Мы стали собирать подписи против строительства. Получили ответ: академии выдан ГПЗУ по параметрам существующего положения, то есть никакого строительства в этих параметрах быть не может. Но через 4–5 месяцев приходит в совет депутатов новый проект ГПЗУ: 11 этажей, 15 тысяч кв. м — почти вдвое больше площади существующей академии.
«Планируемое строительство незаконно, нарушает права жителей и учащихся академии, катастрофически отразится на экологической обстановке в районе, на его инфраструктуре, на состоянии жилой застройки и самого здания академии (имеется заключение эксперта Ростехнадзора РФ)», — говорится в обращении жителей близлежащих домов.
— Мы боимся, что дома сползут в реку, — считает Александра Парушина. — А в каком состоянии будут сооружения гражданской обороны? Для здания академии новое строительство — страшный вред, она этого не переживет.
У работников академии — своя правда.
— На месте нынешнего здания раньше был пустырь и свалка мусора, — рассказала педагог академии Мария Георгиевна. — Тогда мы были училищем. Потом на его базе создали институт, теперь же у нас полноценная академия. Все разрослось, мы задыхаемся. И аспиранты, и студенты, и десятилетние малышки — где нам поместиться? Нам не хватает ни залов, ни помещений. Я сама до конца не знаю, что здесь построят. Но то, что нам это необходимо как воздух, это точно. Нам нужно новое здание. Мы хотим для детей лучшего будущего.
Словом, неудивительно, что вечер перестал быть томным еще задолго до начала слушаний. «Вы как раз вовремя! Мы идем на разведку», — за полтора часа до открытия актового зала общественники темными вечерними кварталами пробираются к зданию Московской государственной академии хореографии. Они предельно серьезны: «Говорят, организаторы подвезли ко входу автобус с людьми, которые уже занимают места в зале. Уже начали свои игры».
Вместо автобуса у крыльца академии припаркована малолитражка доставщика пиццы. Он перегородил проезд, создав пробку в узком переулке. Противников нового строительства не пускают в здание через главный вход и отправляют в обход, но нужные ворота опять закрыты. Градус народного недовольства растет.
«Все должны понимать очень простую вещь, — напутствует москвичей Парушина. — Если сегодня будем обсуждать достоинства и недостатки предложенного проекта, мы фактически даем добро на то, чтобы он в каком-то виде был принят. Запомните! Мы категорически против любого строительства, поскольку оно незаконно!»
До начала слушаний остается сорок минут. Несколько десятков человек возвращаются к главному входу и буквально врываются в вестибюль академии. «Это просто безобразие! — пытаются сдержать натиск ее сотрудники. — У нас же еще занятия идут!» Совсем юные балерины шарахаются от толпы и протискиваются в гардероб по стеночке.
Следующий акт балета прошел в зале. Сперва собравшимся попытались показать фильм об истории академии, но в первых рядах появился небезызвестный политик и по совместительству местный житель Сергей Митрохин и стал кричать в микрофон: «Жители района Хамовники! Прошу вас, не гипнотизируйтесь этим фильмом!» Кино остановили, в зале включили свет, а вот звук микрофона куда-то пропал. У бывалого политика нашелся мегафон. «Прошу покинуть зал тех, кто не имеет отношения к слушаниям!» — обратился он к собравшимся.
Не имеющих отношения не нашлось. Пока в шумящий зал прибывали все новые и новые потоки граждан, посадочные места прочно заняли родственники учащихся и персонал академии.
За ненадобностью подняли белый экран, и за ним обнаружился накрытый скатертью стол, за которым сидело не меньше дюжины человек, — представление началось. «Процедура публичных слушаний включает в себя несколько этапов. Первый этап...» — начал было заместитель главы управы района Хамовники Вадим Федоров.
«Жулье! Жулье самое настоящее!» — к «матюгальнику» стали прикладываться все кому не лень. Из того, что кричали в рупор седовласые старики, почти ничего нельзя было разобрать, да никто и не пытался.
Из-за кулис на сцену неторопливо прошагал Иосиф Кобзон. Зал взорвался аплодисментами, присутствующие доставали телефоны и начали снимать видео. «Давайте по-человечески, по-людски поговорим, — сказал народный артист. — Вы можете не в мегафон кричать, а выйти сюда, на сцену?»
Сказано — сделано. Народ ринулся к Иосифу Давыдовичу и обступил его со всех сторон. В толпе желающих перенять микрофон у мэтра были и молодые политики, и местные депутаты, и бабушки с котомками из супермаркета неподалеку. Жители района поочередно отнимали у него микрофон. Ректор академии Марина Леонова в это время стояла на заднем плане, уверенно, но с опаской озираясь по сторонам. В этот вечер она не вымолвила ни слова.
Спустя четверть часа поступило компромиссное предложение: слушаний не проводить и перенести их на месяц. «Чтобы у нас была возможность цивилизованно пригласить в зал, — пояснил политик, который, по сути, и сорвал слушания. — А также цивилизованно и аргументированно обсудить вопрос».
Зам. главы управы вроде бы был согласен, но еще надеялся убедить собравшихся в том, что слушания состоялись — мол, обмен мнениями так или иначе произошел. Но в завершение обреченно заключает: «Придется нам все же заканчивать — боюсь, как бы кто не свалился в оркестровую яму». «Мирно разойдитесь, пожалуйста, — призывает Иосиф Кобзон. — Я бы напоследок спел, но ситуация не располагает».
