"Снести его пора, уже давно построили бы новое здание"
Новинский бульвар, дом 25. С виду – забытое богом здание: нехарактерная для центра тишина двора, удручающий фасад. Местами виднеется кирпичная кладка, забитые фанерой или вовсе разбитые окна. Последний штрих в общей картине – проросшие на верхних этажах деревца.
О том, что жизнь в Доме Наркомфина все-таки есть, можно понять по регулярным обновляющимся объявлениям в Интернете о сдающемся здесь жилье. Второй признак - студия йоги, которая в прошлом году заняла часть второго и третьего этажа дома. "На занятия йогой можно попасть исключительно по предварительной записи, - сказано в одном из рекламных объявлений, - вход в дом-коммуну строго ограничен".
Можно еще попасть в дом в качестве потенциального жильца. Такая возможность не заставила себя долго ждать. Примерно через пол-часа после нашего кружения вокруг дома, к дверям подъехал «Мерседес», из которого вышел человек с колоритным именем Толик. На вопрос "Вы здесь живете?" Толик неубедительно говорит:
– Живу. А вообще снести его пора, уже давно построили бы новое здание – лучше и современнее. А вы хотите снять здесь жилье?
– Да, посмотрела бы, – я стараюсь говорить более убедительно. – А как это можно сделать?
– Сейчас скажу охраннику, чтоб дал номер, по которому можно договориться.
По полученному телефону менеджер Виктория подтвердила, что квартиры сдает инвестгруппа, владелец которой, бизнесмен Александр Сенаторов, начал скупать жилье в Доме Наркомфина с 2006 года: "Сейчас в некоторых квартирах ведется ремонт, в них можно будет заехать позже. Но есть те, где можно жить уже сейчас".
(Немаловажно: мы говорили через несколько дней после заявления главы Мосгорнаследия Александра Кибовского о том, что незаконные работы в доме Наркомфина остановлены. Остановлены на бумаге. Результаты "ремонта" видны даже снаружи – на третьем этаже два рабочих, несмотря на запрет, демонтируют старинную оконную раму. Стекла выбитых окон, фрагменты подлинныхз оконных рам лежат прямо на земле).
Тем не менее, в доведенном до аварийного состояния здании компания сдает квартиры площадью 35 кв.м. за 60 тысяч рублей ежемесячно. Более просторное жилье (80 кв. метров) обойдется желающим жить в погибающем шедевре конструктивизма в 140 тысяч рублей.
Договариваюсь о просмотре и на следующий день вновь отправляюсь к многострадальному зданию.
Дом Наркомфина и его обитатели
Подхожу к дому. Впереди идущий парень по-дружески приветствует вышедшего на перекур охранника и объясняет, что приехал забрать оставшиеся вещи.
– Был приказ сегодня ничего не вывозить, – сочувственно пожимает плечами чоповец. – Я и сам ничего сейчас не понимаю и уже не пытаюсь понять. Ты ж сам знаешь, тут черт ногу сломит…
Парень не удивлен. Видно, действительно привык к странностям местных порядков. Объясняю, что приехала смотреть квартиры по договоренности с Викторией. Начинаются поиски ключей, которые именно сегодня «забрал хозяин, чтобы показать квартиры знакомым».
– На вашем месте я бы тысячу раз подумал, прежде, чем сюда въезжать, - говорит приехавший за вещами Виталий. - Я жил здесь два года. Съехал полгода назад. А перед выездом компания предъявила счет за воду – в 120 тысяч рублей. На слова "ребят, имейте совесть, такого не может быть", попытались найти оправдание "ну к вам же гости приходили?".
Из-за металлической двери появляется охранник и приглашает пройти в дом.
Второй этаж. Длинный просторный коридор, озаренный светом непрерывных ленточных окон, проходит вдоль всего здания. Слева - двери в квартиры. Заходим в квартиру № 9. Здесь и понимаешь, что самым ценным в Доме Наркомфина является его внутренняя организация. Абсолютно пустая двухуровневая жилая ячейка площадью 80 кв. метров. На первом этаже – одна комната и крошечная кухня, на втором – холл, три комнаты и совмещенный санузел. На белых стенах – граффити и рисунки, сделанные прошлыми жильцами.
На четвертом этаже вовсю работают рабочие-гастарбайтеры. Квартира №25 гораздо меньше (всего 35 кв. метров). На одном уровне гостиная-кухня, на втором – комната и ванная.
Как пояснили «МК» в Мосгорнаследии, всего в доме 46 квартир, больше 30 из них – принадлежат компании Сенаторова. Квартиры охотно снимала творческая молодежь, которая кроме удобного расположения ценит дом как памятник архитектуры. "В руках отдельных собственников осталось пять-шесть квартир, – рассказал источник "МК". – В остальных живут арендаторы, но большая их часть была выселена буквально за несколько дней в апреле, чтобы можно было без помех вести ремонт".
Оставшиеся жильцы не могут открыто помешать незаконным работам, боятся выселения. Поэтому узнав о ремонте, полицию в дом Наркомфина вызывали градозащитники.
Кто виноват?
В договоре, который заключают арендаторы с представителем компании-арендодателя много любопытных нюансов. Например – прописаны правила приема гостей. Запрещено проводить их, предварительно не отметив приход в журнале на охране. Регламентировано и время пребывания посетителей в квартире – с 7 до 23. Ответственность за "своевременный уход приглашенных" возлагается на жильца. Так же как и ремонт квартиры и сантехнического оборудования — это жилец обязан делать за свой счет.
Есть и более интересные пункты. Точнее – их отсутствие. С 1987 года здание является объектом культурного наследия регионального значения, при этом в договоре ни слова не сказано о предмете охраны. "В этом договоре найма не хватает ссылки на предмет охраны, который должен заключать собственник с Мосгорнаследием, – комментирует документ юрист Мария Пономарёва. – Необходимо сделать ссылку на сведения об особенностях, составляющих предмет охраны данного дома, сведения о выданном охранном обязательстве и требования к сохранению объекта культурного наследия. А для защиты прав нанимателя предпочтительно указать, что все бремя содержания имущества (помещения как объекта культурного наследия) лежит на компании".
Собственно, почему в документе игнорируется особый статус дома ясно. Как нам сообщили в Мосгорнаследии, предмет охраны дома Наркомфина был утвержден в 2011 году. А вот охранное обязательство по сохранению памятника конструктивизма инвестгруппа не оформила до сих пор. "Охранное свидетельство должно быть оформлено, а сведения о нем внесены в договор. Иначе существуют большие риски, что договор аренды квартир может быть признан не заключенным”, – комментирует Мария Пономарёва.
Мосгорнаследие сообщило, что готовится возбудить дела об административном правонарушении по факту несанкционированного ремонта. Но кто будет нести ответственность нам так и не пояснили, сославшись на то, что у здания несколько собственников и работы могло вести местное ТСЖ.
В компании незаконный ремонт нам объяснили таким образом: «Решения с окнами и ремонтом временные, все оригинальные объекты сохранены и будут восстановлены при реставрации, которую мы планируем начать через полтора года».
Что делать?
Что делать с разрушающимся шедевром конструктивизма, который Всемирный фонд памятников уже трижды включал в список «100 главных зданий мира, которым грозит уничтожение»?
Чтобы узнать ответ на него обеспокоенные градозащитники обсудили будущее дома Наркомфина на закрытой встрече. О ее результатах «МК» рассказал историк архитектуры Николай Васильев: «Нам сообщили, что компания собирается делать реставрацию. Александр Сенаторов, вроде бы, согласился прислушиваться к мнению общественности. Но есть опасность, что нам в очередной раз пообещают, что все будет хорошо, а на практике работы по-прежнему будут вестись неквалифицированными людьми и вообще не реставраторами».
Заявления о проекте научной реставрации дома Наркомфина звучали еще 6 лет назад. По заявлению Сенаторова, восстановить дом планировалось к 2011 году. К реставрации привлекались авторитетнейшие эксперты, в том числе — внук создателя знаменитого здания, Моисея Гинзбурга, архитектор Алексей Гинзбург. В 2007 году Могорнаследие даже согласовало предпроектное предложение, признав, что проект Гинзбурга-внука позволяет максимально сохранить объект культурного наследия.
Однако к будущей реставрации этот проект уже не имеет отношения. Как сообщил источник «МК», сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы передать работы по дому Наркомфина другому архитектурному бюро. Возглавляет его бывший советник руководителя Мосгорнаследия Николай Переслегин.
«Проблема в том, что органы охраны памятников не выполняют свои прямые обязанности, - говорит историк архитектуры Наталья Душкина. - Необходимо создать наблюдательный совет, провести прокурорские проверки по факту незаконного ремонта, Мосгорнаследие должно активизироваться и не ограничивать свое участие письменным предписанием на запрет работ».
С 1930-х годов конструктивизм старались не замечать - на передовые позиции в архитектуре вышел «сталинский ампир». Видимо, эту «традицию» унаследовали и нынешние власти - недооцененное в России наследие эпохи советского авангарда находится на грани исчезновения.
МЕЖДУ ТЕМ
«Реставрация памятников авангарда — всегда непростой вопрос...»
О прошлом и будущем дома Наркомфина корреспондент "МК поговорил с внуком создателя Дом Наркомфина, архитектором Алексеем Гинзбургом.
– Изначально комплекс Дома Наркомфина включал жилой, коммунальный и хозяйственный корпуса. Идея Моисея Гинзбурга о создании более комфортной жилой среды для человека, которая лежит в основе Дома Наркомфина, по сути предопределила развитие современного жилья с коммунальной инфраструктурой. Часто дом называют «дом-коммуна», что неверно. Это коммунальный дом. Пространство дома полностью подчинено одной цели – обеспечить максимальное удобство для жителей. Плоская кровля, как и коммунальный корпус, являются общим рекреационным пространством На крыше в помещении вентиляционной камеры (дорогостоящее оборудование не было закуплено) устроил свою квартиру заказчик здания, нарком финансов Милютин. В коммунальном корпусе размещались кафе и детский сад. Жители не только дома Наркомфина, но и соседних домов приходили в это кафе и покупали еду на дом. Также был построен хозяйственный корпус с прачечной, снабженной самым современным для того времени оборудованием.
– В 1937 году знаменитые жильцы дома были репрессированы. Что было с домом?
– Исходное состояние было изменено. В 1950-60е гг. был застроен открытый первый этаж, кровля коммунального корпуса, пристроен лифт, изменены некоторые квартиры. Нынешнее состояние дома ужасно. Ведутся незаконные ремонты, в ходе которых уничтожается историческая среда. Украдено большое количество оригинальных металлических элементов интерьера.
За последние 20 лет нами было сделано много попыток найти способ спасти дом, и вместе с Мосгорнаследием прийти к пониманию того, как это можно сделать. К сожалению, до сих пор результата нет. Наше постоянное предложение по реставрации дома Наркомфина – это полное сохранение задуманного Моисеем Гинзбургом функционального назначения. Дом может и должен использоваться по своему первоначальному замыслу, как жилой дом с кафе и многофункциональным залом в коммунальном корпусе.
- Осенью прошлого года Мосгорнаследие утвердило ваш проект реставрации корпуса прачечной, которая входит в знаменитый комплекс дома Наркомфина. Когда начнутся работы?
- Сейчас проект проходит государственную историко-культурную экспертизу. А реставрационные работы начнутся в во второй половине 2014 году.
– На что нужно обратить внимание при реставрации Дома Наркомфина и корпуса прачечной?
– Работа с очень сильно поврежденными материалами затруднена и требует индивидуального подхода к разным участкам. Но до начала незаконного ремонта дом сохранял исходное состояние. Появившиеся в послевоенные года перегородки легко ликвидировать, а уникальные окна можно восстановить по авторскому проекту. И только при таким подходе можно сохранить подлинность памятника. Реставрация памятников авангарда — всегда непростой вопрос. А дом Наркомфина — не только архитектурный, но и технологический эксперимент. Необходимость консервации этих строительных технологий, предвестников современного строительства, отличает эти работы от реставрации других архитектурных памятников. Концепция реставрации прачечной – это в первую очередь эксперимент по технологии реставрации и консервации плохо сохранившегося (из-за отсутствия нормальной эксплуатации) монолитного железобетона и изготавливавшихся на стройплощадке бетонных блоков, из которых сложены стены.
