Новый символ Кремля
Чуть забрезжил рассвет, а я уже в Тайницком саду. Охота начинается рано, а заканчивается к тому моменту, когда в Кремль войдут первые туристы. Не потому, что днем воронья нет, отнюдь. Просто зрелище, когда сокол или ястреб набрасывается на птицу-врага, не для слабонервных.
Где же у них тут «гнездо»? Соколиный двор с системой тросовых устройств стоит у самого подножия Тайницкого холма, скрытый от глаз посторонних. Есть еще зимний вольер для пернатых охранников Кремля — он почти встроен в участок Кремлевской стены между Набатной и Спасской башнями. Пока тепло, в этом домике живут всего три ястреба — это вновь поступившие бойцы, которые «на передержке». Кстати, попадают в Кремль совершенно неподготовленные птицы. Специальный курс обучения охоте они проходят уже здесь. Причем по уникальной методике, разработанной самими сотрудниками ФСО для пернатых сотрудников.
Я знакомлюсь со своими «напарниками» — боевыми кремлевскими ястребами. По мне так они все «на одно лицо», но кремлевские орнитологи уверяют, что отличия колоссальные и не только внешние. У каждого бойца свой собственный, не похожий на других нрав. Многие нашли «родственную душу» в одном из сотрудников ФСО. Что ж, охотно верю!
С именами многим соколам и ястребам явно повезло. Вот одного красавца зовут Альфа. «Альфа! Боевая готовность!» — отдает команду сотрудник. Ястреб реагирует гордым поворотом головы. Давая имена пернатым бойцам в 80-х (когда создавалась орнитологическая служба Кремля), особенно не заморачивались и использовали счет, к примеру, 1, 2, 3…
Большой вольер немного в стороне от общего соколиного двора сразу привлек мое внимание. В нем ОН, тот самый спецпроект — кремлевский филин. Зовут его все Филя (официальное, задокументированное имя Фил не очень прижилось). Он, к слову, родился 12 апреля 2011 года. Я подхожу ближе, чтобы разглядеть огромную птицу, и тут она взлетает... И прямо на меня! Гигантские крылья закрыли даже мою тень. В три прыжка отскочила в сторону и едва не скатилась с холма от неожиданности. Слава богу, филин оказался на привязи.
— Эффектно, не правда ли? — смеется сотрудница Юлия. Видя мое удивление (неужели «за зубцами» охотятся женщины?), объясняет: — Соколиная охота очень специфичная, тонкое и изысканное искусство, и любили ее в истории России в основном великие императрицы. Самыми знатными охотницами были Анна Иоанновна и Екатерина II.
С Филом мы быстро подружились. Он позволил погладить себя и даже почесать шейку (орнитологи говорят, что филин просто обожает это). Орнитологи предупреждают, что касаться филина можно только обратной стороной ладони, чтобы не испачкать его роскошное оперение. На ощупь он мягкий как пух! А его желтые глаза, кажется, смотрят сквозь тебя и читают не только твои мысли, но и то, что «прописано» в самой глубине души.
Появление Фили объясняется новой тактикой охоты. Оказывается, вороны, завидев сокола или ястреба, стараются сверху налететь целой стаей и не дать ему подняться. Под такой сворой он теряется и может даже погибнуть (были случаи, когда вороны нападали и заклевывали до смерти, но подобного, слава богу, в Кремле не случалось). С филином такой трюк не проходит. Он слишком большой, и клевать его падальщицы не решаются. Но «зависать» над ним и не давать взлететь могут. Так вот это отличный отвлекающий маневр. Пока воронье занято филином, ястребы неожиданно нападают сверху, и... делу конец. Этот «трюк» опробовали уже не раз. Ни Филя, ни соколы не подводили.
И, кстати, Филя одним только своим присутствием наводит порядок. Дело в том, что вороны не гнездятся там, где живут филины. И с момента появления нового «бойца» в Кремле не обнаружили ни одного нового гнезда.
— Появление филина в Кремле — это знаковое событие, — уверяют эксперты Российского государственного архива древних актов. — Пять веков назад изображение филина было символом тех структур, которые охраняли Кремль, в то время дворцовых стрельцов. Судя по всему, в XVI веке было много филинов на этой территории. А в качестве своего символа его выбрали главным образом потому, что в отличие от совы филин прекрасно видит не только ночью, но и днем. Соответственно, боевое дежурство может нести круглосуточно. Вот и стрельцы — регулярного войска в те времена не было, охрану осуществляли отдельные стрелецкие части, — изображая филинов на своем оружии и знамени, подчеркивали, что не дремлют.
Коварство крылатого врага
Самое время повнимательнее рассмотреть тех, на кого нам предстоит охотиться. Серые вороны жили на Боровицком холме исстари, почти как вороны в лондонском Тауэре. Но в отличие от английских птиц наши у населения всегда вызывали негатив. Ходили легенды, согласно которым, если над Кремлем кружится «чернь», жди большой беды — войны или голода. Сегодня, конечно, к карканью ворон кремлевские обитатели и посетители относятся спокойно, хотя нет-нет да и дрогнет кто-то, услышав зловещий звук. Охоту на ворон вели с начала века. Однажды Ленин ночью проснулся от звуков выстрелов. Ему доложили: по воронью, дескать, палят. Ильич приказал прекратить немедленно и впредь запретил в Кремле стрелять. С тех пор и поселились здесь соколы.
Ученые провели недавно целое исследование, посвященное тому, какой урон наносит серая ворона Кремлю. И выходит, что она из главных на сегодняшний день его врагов. Чем именно вредит Кремлю «чернь»? Во-первых, из-за нее он рискует остаться без певчих птиц (ворона их попросту вытесняет, оставляет без пищи, разоряет их гнезда, поедает птенцов). А ведь соловьи, которые заливаются в садах, — одно из достояний Кремля. Во-вторых, вороны — настоящие вандалы. Чем дороже и ярче декор здания, тем больше он привлекает ворон, и тем больший урон они ему наносят.
— «Скатывание» с куполов церквей и с крыш является частью ритуального брачного танца, — объясняют орнитологи.— После этого остаются страшные царапины. Вороны сдирают своими когтями и сусальное золото, которым покрыты купола. Едкий помет ворон вызывает преждевременную коррозию уникальных памятников архитектуры и искусства.
В-третьих, вороны губят зеленый наряд Кремля: склевывают рассаду на клумбах, объедают верхушки деревьев.
— Серая ворона — уникальное творение природы в том смысле, что способна есть практически все, — говорят экологи.— От молодых побегов до своих же собственных ослабленных сородичей! И при этом она невероятно сообразительная, способна к обучению да еще долгожитель — документально зафиксированный срок жизни составляет 20 лет.
Самое опасное может быть даже не это, а то, что ворона — знатная воровка. А что если залетит в кабинет и стащит оттуда что-нибудь секретное? Кстати, прецеденты были. Как-то в советские годы ворона влетела в открытое окно в 14-м корпусе (но это был, слава богу, кабинет не главы государства, а работника аппарата Верховного Совета СССР) и стала потихонечку воровать бумаги. Потом она их сбрасывала под ноги сотруднику кремлевской охраны, стоящему на посту. И любовалась — как они красиво планируют по воздуху.
И еще ворона — переносчик опасных инфекций (хотя сама практически никогда не болеет, иммунитет у нее такой, что обзавидуешься). Наконец, всегда есть риск стать объектом повышенного внимания целой стаи ворон, которое перейдет в атаку.
— Чаще всего на человека нападают в период вылета из гнезд слетков, — продолжают ученые. — Это может носить как бы характер игры со стороны ворон. Проще говоря, развлекаются они так. Но, поскольку птицы эти довольно нервные и непредсказуемые, как знать, чем такая игра закончится для вас? Что, если глаза выклюют? Но это уже почти что сцена из фильмов ужасов Хичкока.
«Удачной охоты, Фил»
Ну наконец-то! Мы отправляемся на охоту. Два ястреба, один филин, несколько сотрудников секретного ведомства и я. У каждого из «двуногих» охотников специальная перчатка — крага, это чтобы птица не поранила когтями кожу на руке, когда садится. Кстати, в азарте ястреб может так «закостить» руку, что разжать хватку будет невозможно. Кроме шуток.
— Охотиться будем с машин, — бросает по дороге сотрудник.
Как это? Вот так поворот! Мы действительно садимся в автомобили с затемненными стеклами и начинаем объезд территории Кремля. Вороны едущих машин ничуть не пугаются, что, собственно, нам и нужно. Как только замечаем сидящую стаю, открываем окна, один из сотрудников высовывает руку с сидящим на ней ястребом, и тот срывается.
Прошли даже не считанные минуты, а какие-то мгновения. Вспоминаешь потом все это как фильм в замедленном действии. Удар пернатого бойца срезает зазевавшуюся ворону на взлете. За второй нарушительницей ястреб из следующей машины делает долгий «угон», но и тут нет шанса спастись от крылатого аса. Он берет верх — «встает на хвосте» прямо по-соколиному и на вертикальном взлете цепляет противника. Перья, кровь на мостовой... Всего две сбитые вороны, а огромная стая в страхе покидает опасное место.
— Эти уже сегодня больше не вернутся, — говорит орнитолог и тут же с некоторой грустью добавляет: — Но свято место пусто не бывает. За ними придут другие...
Ястреб победоносно садится не куда-нибудь, а на Царь-пушку. Еще минута, и он снова в машине, уставший, но какой гордый. И получает заслуженную награду — кусочек свежего мяса. За один выезд ястреб может сделать более семи вылетов. Но орнитолог внимательно следит за его полетом:
— Устал, пора на отдых!
Мы продолжаем путь.
— Выпускать надо соколов, когда они голодные, — делится секретами охоты Михаил. — А то они сядут на елку и будут сидеть часа три, не меньше. Наши сейчас все без обеда, так что злые и готовые к бою.
Тем временем мы видим еще одну небольшую стаю. Я выпускаю своего ястреба. Промах... Вороны разлетелись раньше, чем он смог их настичь. Но сопровождающий нас орнитолог нисколько не расстроен: задача выполнена! Вороны увидели реальную угрозу и, не вступая в борьбу, покинули территорию. «Мы не стремимся уничтожить ворон, важно чтобы они здесь не чувствовали себя хозяевами».
А вот пришла пора выступить филину. Он сидит, излучая совершенное спокойствие и мудрость. Орнитолог чуть приподнимает руку и отпускает его с перчатки. Филин делает всего несколько взмахов своими огромными крыльями и в мгновение ока пересекает весь большой сквер Кремля. От этого бесшумного мощного полета мурашки бегут по коже. Трудно представить, какой ужас вызывает он у ворон. Грозный филин уже готов к новому перелету. Что-то невероятное, сказочное и древнее в этом зачарованном полете. Паника среди ворон достигает апогея, и они уносятся прочь. Хорошая была охота, удачная. Следующий вылет — ночью.
— Ночь — тоже время Фила! — говорят орнитологи. — Вот так же бесшумно он подлетит к задремавшим воронам и сожмет в смертельном объятии серую кумушку... Вороны это хорошо понимают, и к ночи кроны деревьев не тревожат сварливые вороньи стаи. Нет им здесь места для гнезда, нет и ночлега. Поют беззаботные соловьи и зяблики, их птенчикам никто не угрожает теперь. А филину и ястребам они совсем не интересны. Они получают совершенно неаппетитное, на мой взгляд, сырое мясо. Но они кажутся совершенно довольными. Съели и важно отвернулись. Излишних сюсюканий они не любят. Гордые птицы. Один только Филя, кажется, немного заскучал, прикрыл глаза и, возможно, стал грезить о крылатой напарнице.
