На крайнем посту, который перекрывает дорогу на Славянск, пахнет гарью. Лагерь ополченцев — это выстроенные пирамидой покрышки от машин. Внутри закутка — догоревший костер, сиротливо брошенный металлический щит. Эти резиновые ворота — клешни и должны были стать преградой для проезжающих в город машин. На одной стороне баррикад укреплен российский флаг, на другой — флаг ВДВ.
— Мой сын стоит на этом посту с первых дней, — говорит учительница начальных классов Ольга Луговенко. — Думаете, с чем они стоят? Открутили у стола ножки, с этими «дубинками» и стоят. Такие вот «сепаратисты», которых ночью расстреливали в упор.
У обочины стоит женщина в черном платке. У нее ночью погиб муж, который работал водителем автобуса, возил детей в школу.
— Сережа пошел дежурить на блокпост вслед за нашими сыновьями, Русланом и Максимом, — говорит Елена. — Я его упрашивала: «Не ходи». Муж меня убедил: «Я пойду детей защищать. Тебе же так будет спокойней». Это же мой Сережа уже в возрасте был, ему исполнилось 56 лет, а в основном на посту дежурили дети.
Около импровизированного лагеря ополченцев стоит мужчина. Это Антон, которому чудом удалось вырваться из огненной ловушки. Он поправляет гвоздики, которые в память о погибших принесли жители Славянска. Потом укрепляет древко знамени. После долгой паузы начинает вспоминать жуткие события минувшей ночи. Ради ребят. Ради тех, кто положили жизни, чтобы не пропустить радикалов в спящий Славянск.
— Это была пасхальная ночь. Многие ехали в гости к своим родственникам. Мы стояли, проверяли проезжающие машины, чтобы к нам в Славянск не завозилось оружие. Нас было около 20 человек. Единственное укрытие у нас было — это пирамида, сложенная из шин, и два металлических щита. У нас было три автоматчика.
В подъехавших четырех машинах не было ничего подозрительного. К ним первым вышел автоматчик, дядька Пашка, ветеран-«афганец», который ходил на протезе. Подошел, по-доброму попросил показать багажник машины, ствол автомата у него был направлен вниз. Попросил их выключить свет фар, но они эту просьбу проигнорировали. Потом подкосили нашего постового и начали в упор расстреливать блокпост. Нам просто повезло, что как раз к посту подъехал патруль, который объезжал по кругу все «точки». Ребята, имеющие боевой опыт, проверяли, как проходят дежурства. К нам они подъехали в третьем часу ночи. Если были не эти три автоматчика, всех бы 20 безоружных человек, что были на посту около Балбасовки, сейчас были бы трупами. Мы просто стали бы пушечным мясом.
Ребята-автоматчики заняли оборону, чтобы салаги могли отойти. Когда пацаны бросились бежать по полю в сторону поселка, по ним засевшие снайперы открыли огонь на поражение. Ополченцев уже ждали. Снайперы заранее заняли позиции, они готовы были «принять» наших ребят. Вся эта кровавая мышеловка была продумана заранее. Задача была уничтожить пост и, возможно, двинуться в Славянск к исполкому.
— Посмотрите на этот бетонный блок, — показывает Антон на глыбы рядом с дорогой. Бетон весь изрешечен пулями. — Я тут лежал, меня снайпер достать не мог и просто лупил по верху этого блока. Мы ведь в течение часа ползли вдоль посадки, — показывает ополченец на высаженные вдоль дороги деревья. — Нас все время держали на мушке. Это была настоящая провокация. Они ехали нас целенаправленно убивать. При этом они, нелюди, прекрасно знали, что тут стоят безоружные люди, пацаны. Над нами еще днем кружили «вертушки», они заранее «пробивали» наши позиции и количество ополченцев на посту.
— Ваш пост самый крайний, вас не собирались усиливать в эту ночь?
— Вообще-то нет, было объявлено о перемирии. Патруль к нам приехал, сказал: «Насчет сегодняшний ночи можете не переживать. Сегодня ничего не будет. Пасхальная ночь, есть договоренность».
В то же время стоящие около сгоревших машин мать с сыном рассказывают, что накануне они были в соседнем Изюме и одна женщина их предупредила: «Вы же из Славянска, ходят разговоры, что в вашем городе хотят устроить «кровавое воскресенье».
Теперь они каются, что не предупредили кого надо, просто не могли поверить, что это окажется правдой.
— Сколько было нападавших?
— Их было около 30–40 человек, все в камуфляже. В четырех машинах они были набиты как селедки в бочке. Сидели даже в багажнике. Плюс снайперов человек 5, обстреливали со всех сторон. Это была охота. И безоружные люди стали для них дичью.
Один из местных жителей показывает, что он нашел на месте трагедии: «Это чека от гранаты, патроны от автомата Калашникова калибра 5,45, 7,62, это гильза от «Люггера», то есть оружия, которое не состоит на вооружении украинской армии».
Стоящие рядом ополченцы подтверждают, что нападавшие из «Правого сектора» были вооружены очень хорошо. При них были приборы ночного видения американского производства, пластит, дымовые шашки. Около машины были найдены карты на основе аэрофотосъемки.
— Сколько удалось убить правосеков? — спрашиваю я у Антона.
— Мы не могли поднять головы, чтобы посмотреть, что происходит. По нам долбили и долбили. Снайперы нас взяли в кольцо, оцепили, не давали нам войти в поселок. Мне кажется, у нападавших погибло несколько человек. Одного сожгли в машине. Раненого они успели утащить, когда отступали. Вон, смотрите, лежит окровавленная фуражка. Наши ополченцы говорят, что такие головные уборы носят члены «Правого сектора». Говор у них был чисто бандеровский.
От сгоревших двух машин, «Мицубиси» и «Ниссана», на которых прибыли боевики, остался только один металлический скелет. Четко видны номера днепропетровского региона.
— Машины, скорее всего, ворованные, — говорит Антон.
— Как вам удалось их поджечь?
— Человек наш просто успел бросить «коктейль Молотова», за что чуть не поплатился жизнью. Пуля прошла по самой макушке, черканула, оставив 6-сантиметровый порез на голове.
— Кто это был?
— Есть у нас один отчаянный человек. Называть его имя сейчас будет лишним.
— Можете рассказать о погибших с вашей стороны?
— Это дядька Пашка. Второй — отец моего друга, дядя Сережа. Еще один, почти ребенок, паренек 22 лет. Он первым шагнул с поля в сторону поселка, его «снял» снайпер. Мы сразу залегли, другу рядом пробило пятку. У меня ни царапины, просто повезло.
— Удалось отследить следы нападавших, куда они уехали?
— Видели их на Черкасском, на Знаменке, за переездом, они две оставшиеся машины облепили, еле держались на них. И пусть из них только попробует кто-нибудь сюда вернуться. Это наша земля. И правительство, которое пришло к власти незаконным путем, мы не признаем. Теперь они хотят нас удавить, не бывать этому. Донбасс — это сердце Украины, и мы его не отдадим.
Местный житель Илья, говорит, пиная остов сгоревшей машины: «Теперь ясно одно: или они нас, или мы их. Это война. И какие могут быть переговоры с хунтой?»
В воскресенье днем стало известно, что в больнице скончался еще один оборонявшийся.
Смотрите видео: В Славянске в Пасху Правый сектор напал на мирных жителей
