Эти 50 дышат через неудобные респираторы кислородом, поступающим из баллонов, закрепленных у них за спиной. Они одеты в белые комбинезоны с капюшонами, которые чисто символически защищают их от радиации, коварно проникающей в их тела. Мир не видит их лиц и не знает их имен. Часть из них добровольцы, часть остались здесь по приказу. Они отчаянно нагнетают в реакторы морскую воду и бьют ею прямой наводкой на радиоактивный материал, частично растаявший и расплескивающийся. Их задача не допустить полной расплавленности, которая может вызвать выброс тысяч тонн радиоактивного пепла и поставить под угрозу жизнь миллионов их соотечественников.
Этих 50 просят, от них требуют все больших и больших жертв. Подразумевается, хотя и не произносится, включая жизнь. Министерство здравоохранения Японии объявило, что оно подняло предел допустимой радиации, которой могут быть подвергнуты спасатели, до 250 миллизивертов. (Прежний предел равнялся 100 миллизивертам.) Это в пять раз больше уровня, допускаемого в Соединенных Штатах. Министр здравоохранения Японии Йоко Комияма заявил: “Это изменение означает, что спасатели могут оставаться на месте катастрофы более долго. Но было бы немыслимым поднять этот предел еще выше”. Что касается “Tokyo Electric Power”, компании, оперирующей реакторами, то она молчит о том, сколько еще времени люди будут пребывать в радиационном аду.
Те немногие детали, которые компания предала гласности, заставляют вставать дыбом волосы на голове. Павших и выбывших заменяют новые волонтеры. Все они связаны духом и честью своей профессии.
Прежде чем заступить на смертоносную вахту, 50 прощаются со своими родными и близкими. На всякий случай. “Ты, конечно, волнуешься за здоровье и безопасность своей семьи, но у тебя есть долг, и он велит оставаться на месте, — говорит один из 50. — Нас связывает дружба и товарищество. Мы вместе не только в одной смене, мы вместе на всю жизнь”. Эти качества следует помножить еще на японский характер, который диктует жертву одного во имя спасения многих.
50 остаются. 750 спасателей эвакуировались. Для сравнения: на американских ядерных реакторах, построенных “General Electric”, в подобных случаях оставляют 10—12 человек…
Слово “Фукусима” стало уже автоматически тянуть за собой слово “Чернобыль”. Но, слава богу, это еще не Чернобыль, где в 1986 году ядерный реактор в течение десяти дней изрыгал гигантские массы радиации. В Чернобыле тоже были свои спасатели-смертники — герои. Многие из них даже не догадывались об этом. Им ничего не сказали. В течение трех месяцев 28 из них погибли от радиации, 19 — от ожогов, 106 заболели раком. Затем пошла полоса заболеваний и смертей от лейкемии и других видов рака крови. Спасатели в Фукусиме еще не облучались “чернобыльскими дозами”. Не облучались ими и японские вертолетчики. Наши пилоты, сбрасывавшие на взбесившийся Чернобыль огнетушительные химикаты, напоминали гибнувшую в свете ламп мошкару.
...Я хорошо помню трагические дни 1986 года. Я летал на личном самолете доктора Арманда Хаммера, американского магната-миллиардера и друга Советского Союза. Как только стало известно о чернобыльской катастрофе, Хаммер вылетел в Москву, нагрузив свой самолет необходимыми медикаментами и медицинским оборудованием и взяв на борт добрый взвод хирургов. Затем мы летали в район катастрофы, где американские врачи пытались спасти советских камикадзе. Никогда не забуду их лица. На лицах врачей лежала печать отчаяния, на лицах их пациентов — печать надежды…
В момент взрыва на японской АЭС внутри реактора №2 степень радиации достигла 400 миллизивертов. Об уровне радиации внутри зданий-контейнеров пока не сообщается. А именно там инженеры отчаянно пытаются отремонтировать электрические системы, насосы и другое оборудование, поврежденное землетрясением и цунами. По словам экспертов, радиация в этих помещениях должна быть еще более высокой, так как контейнеры все еще не позволяют ей покинуть здания атомных электростанций. В этих условиях спасатели не могут долго находиться близ реакторов. Посему их сменяемость убыстряется. На некоторых наиболее горячих участках эстафета сменяемости исчисляется несколькими минутами. Это напоминает прятки со смертью.
“Tokyo Electric”, в свою очередь, продолжает играть в молчанку. Страна до сих пор не знает имен своих героев, не знает, как их меняют, когда они устают и заболевают. Известно только, что среди них есть военнослужащие сил самообороны, несколько полицейских и пожарных. Есть среди них и контрактники. Министр обороны объявил, что военнослужащие будут задействованы на вертолетах, с которых поливают склад горючего у реактора №4. Но в среду вертолеты отозвали, поскольку радиация стала, согласно официальным сообщениям, “экстремально высокой”. В тот же день группу членов наблюдательной комиссии, находившуюся в трех милях от атомных электростанций, отодвинули на 18 миль назад. Пентагон приказал всем американским военнослужащим отойти на 80 километров от места катастрофы.
По примеру Чернобыля, для которого контрактовали рабочих из всех советских республик, соответственно их населению, и в Японии сейчас контрактуют сотни добровольцев. Чернобыльская ротация в общем охватила 600 тысяч человек. Они очищали территорию от радиоактивности и возводили саркофаг. Японцы сейчас в спешном порядке изучают чернобыльский опыт ротации и ее временные рамки и лимиты.
…Над всеми шестью ядерными реакторами “Фукусимы” вьются клубы густого белого дыма. Люди бегут подальше от этого проклятого Богом места. Иные вообще покидают Японию. Никуда не убегают и молча делают свое дело лишь 50 камикадзе. Поклонимся их мужеству!
