Позже Урванцева оправдали. Правда, из органов его все равно уволили с отрицательной характеристикой без права восстановления. Так, на всякий случай…
Роковая ошибка следователей перевернула жизнь Александра — он подорвал здоровье, лишился работы, друзей и честного имени.
Вот уже два года милиционер, которого по случайности записали в мародеры, пытается вернуть все на свои места.
О том, почему люди в погонах становятся мародерами, как старшина Урванцев стал нищим безработным и за что честного милиционера могут уволить из органов — в материале “МК”.
“14 сентября 2008 года самолет “Боинг 737-500” потерпел катастрофу в Перми. Погибли 88 человек”. Ранним утром трагическая новость облетела все телеканалы страны. А к вечеру один за другим последовали сюжеты из морга, где опознавали тела погибших, появились кадры, как горожане несут цветы к месту трагедии, а также официальные сводки из МЧС.
Спустя 5 месяцев после крушения “Боинга”, 10 февраля 2009 года, Межгосударственный авиационный комитет назовет официальную причину катастрофы — человеческий фактор: “Экипаж потерял ориентировку в пространстве”. И добавят: “Судмедэксперты обнаружили в крови командира самолета следы алкоголя”.
К слову, пермяки до сих пор высказывают сомнения по поводу этих выводов: “Версии с пьяным пилотом, поломкой двигателя или сильным туманом выглядят неправдоподобными. У нас есть информация, что на борту самолета произошел взрыв…”
Это предположение родственники погибших озвучивали в первое время после трагедии. Развивать мысль дальше не стали — в деле открылись новые шокирующие обстоятельства. Через месяц после трагедии следователи обнаружили пропажу ценных вещдоков, найденных на месте крушения “Боинга”. В мародерстве обвинили двух милиционеров.
И родственникам стало не до причин аварии. Народ жаждал мести.
Расследование по мародерам еще толком не закончилось, как пресса уже озвучила имена виновных в преступлении: старшина Александр Урванцев и младший инспектор Константин Плешивых.
Позже с Урванцева сняли все обвинения.
Но доказывать свою непричастность к громкому скандалу бывший милиционер вынужден по сей день…
“Я предупреждал: тир не приспособлен для хранения вещдоков”
Гостеприимная чета Урванцевых — Александр и Надежда — уже давно не приглашают к себе домой. Потчевать нечем, да и приглашать некого. Это раньше их дом был полная чаша. А после нашумевшей истории с кражей вещдоков куда-то исчезли все друзья, соседи перестали здороваться, бывшие коллеги делают вид, что никогда не были знакомы с опальной семьей.
Катастрофа “Боинга” стала для Урванцева не менее черным днем, чем для семей погибших. В один миг Александр потерял все: работу, здоровье, друзей и честное имя…
Вот уже два года он пытается повернуть время вспять — вернуть все на свои места.
Пока безуспешно.
Вот и от встречи со мной Урванцев долго отказывался.
— Он у меня нелюдимый, да и не надеется он уже ни на кого, — оправдывала супруга Александра Надежда. — К тому же и встречаться нам негде. У нас ведь даже нет денег, чтобы предложить вам кофе. Еле-еле сводим концы с концами.
После долгих уговоров Урванцевы согласились рассказать свою историю.
Александр оказался щупленьким мужичонкой невысокого роста с роскошной седой шевелюрой. Смотрю на него и вспоминаю слова супруги, сказанные мне накануне встречи: “Муж сильно исхудал за последние два года, здоровье подорвал, постарел лет на двадцать”.
Куртка на Александре и впрямь как с чужого плеча. Руки дрожат. В глаза не смотрит. И глухим голосом задает мне вопрос: “Что вам известно обо мне?”. Кажется, не верит, что об истории с мародерством я знакома лишь понаслышке.
— Я уже давно не верю людям, — машет рукой Урванцев. — Ну ладно, расскажу обо всем по порядку… Итак, когда упал “Боинг”, по тревоге были подняты все отделы милиции. Поначалу дело расследовал следственный комитет транспортной прокуратуры. Все, что осталось от самолета, отвезли, кажется, в аэропорт. Человеческие останки отправили в морг. А вещи, собранные на месте крушения, почему-то привезли в наше отделение.
В транспортной прокуратуре имелись специальные склады для хранения вещдоков. Но то ли эти помещения оказались чем-то забиты, то ли не нашли человека, который сторожил бы вещдоки, потому и решили отправить все найденные вещи в тир для стрельбы Дзержинского ОВД.
— Помещение тира — это 10-метровый зал. Для хранения вещдоков место не приспособлено. Я сразу предупредил об этом следователей. Но кто станет слушать рядового милиционера? Также следователи почему-то отказались от установки сейфа для хранения наиболее ценных вещей, — продолжает Урванцев. — За вещдоки с преступлений в нашем отделе отвечал я, поэтому мне поручили во всем помогать прокуратуре. Вечером к нам начали поступать мешки с одеждой погибших. Зрелище, скажу вам, жуткое. Никто ведь не очищал вещи от крови и останков. Запах стоял невыносимый. В мои обязанности входило помогать следователям.
Через месяц вещи начали выдавать родственникам. Урванцев помогал прокуратуре решать организационные вопросы.
— Я практически жил в тире. Месяц работы в таких жутких условиях — жара и трупный запах — сказался на моем здоровье. У меня начался страшный кашель, температура подскакивала до 39 градусов. Подозревал, что подхватил туберкулез. К врачам не было времени обращаться. Не мог же я бросить работу…
“Вор обманул полиграф, потому что был пьяный”
5 октября 2008 года сотрудники правоохранительных органов отмечали День работников уголовного розыска. Торжество затянулось на несколько дней.
Урванцев в праздничных мероприятиях не участвовал.
7 октября он, как обычно, явился на работу.
— Ключи от тира находились у меня. Опечатывать дверь должен был следователь. Но в его отсутствие я пользовался своей печатью, — поясняет мужчина. — В тот день я, как обычно, приступил к своим обязанностям — встречал людей, выдавал вещи. В какой-то момент я заметил, что куда-то пропал пакет с драгоценностями. Я не придал значения. Подумал, может, следователь куда переложил. Ну а потом все закрутилось… Золото не нашли, и подозрение пало на меня.
Информация о пропаже ценных вещдоков мгновенно донеслась до Москвы. В списке подозреваемых оказался один человек — старшина Урванцев.
— Когда следователь намекнул, что мне надо позаботиться об адвокате, я все понял, — продолжает собеседник. — В тот же день меня повели в допросную. Один из оперов проговорился, что печать была срезана, но дверь открывали ключом. Тут меня осенило! Ведь ключи от тира были еще у оружейника Кости Плешивых. В тот день он не вышел на работу, предупредил меня, что у него заболел ребенок. Но я знал, что Плешивых злоупотреблял алкоголем и скорее всего просто был не в состоянии добраться до места службы.
Вечером 7 октября Урванцева “закрыли” в ИВС.
— У меня раздался странный звонок от Саши: “Если до утра меня дома не будет…” — и телефон отключили, — вспоминает супруга Урванцева Надежда. — Только в 4 утра я узнала, что его задержали. Утром к нам в квартиру нагрянули с обыском. Я боялась, что дело супруга сфабрикуют, поэтому умоляла следователей ничего не подбрасывать. Я ведь жена мента, знаю, как проводятся подобные операции.
Да еще и адвокат Урванцева подлил масла в огонь в разговоре с Надеждой: “Про мужа забудь, главное — чтобы тебя не посадили. Дело резонансное. Раз твоего супруга объявили мародером, значит, он будет мародером, что бы ты ни предпринимала”.
Тем временем Александр попросил следователей проверить его на полиграфе. Детектор лжи показал — старшина задействован в краже.
— На тот момент я уже не сомневался, кто украл золото. Соответственно, полиграф показывал, что я знаю мародера, — говорит Урванцев. — Когда же я озвучил имя подозреваемого, следователь усмехнулся: “Хочешь отвести от себя подозрения?”.
Но эту версию не оставили без внимания.
— Дело в том, что Костя — запойный товарищ. Он несколько дней отмечал День работников уголовного розыска, и, когда к нему нагрянули следователи, он был еще пьян. В таком состоянии Плешивых повезли на полиграф. И что удивительно — детектор показал, что оружейник не имеет отношения к краже! Оказывается, пьяному человеку легко провести эту машину. В итоге Плешивых отпустили.
А тем временем допросы Урванцева продолжались. “Жестко со мной, конечно, беседовали”, — бросил как бы невзначай мужчина.
— “Жестко” — это как? — спросила я.
Мой вопрос остался без ответа.
— Не надо об этом писать… Я понимаю ребят, — опускает глаза Урванцев. — Существует негласное правило оперов — показание выбивать любыми методами.
И это негласное правило опера из Дзержинского ОВД со всей ответственностью применили на “своем” товарище по отделу.
— У Саши была вывихнута челюсть — три недели он не мог жевать. На виске — кровоподтек. Когда он сидел в допросной, сзади подошел человек и кулаком саданул ему в висок. У него было сильнейшее сотрясение мозга. Его били нещадно, отработали все силовые приемы, чтобы выбить показания, — расскажет мне позже Надежда. — Обо всем этом мне поведали посторонние люди. Саша молчал. Я предлагала ему поехать в травмопункт зафиксировать побои. Он отказался. Так и сказал: “Награждают непричастных и наказывают невиновных! Неужели ты хочешь, чтобы мои сослуживцы, которые не при делах, пострадали?”...
— За мое дело взялись следователи из Москвы, — продолжает Александр. — Один из них сразу сказал: “Признайся во всем, тогда все тихо-мирно пройдет. Получишь свой срок, отсидишь, имени твоего никто не узнает. В противном случае я ославлю тебя на всю страну!”. Но признаваться-то мне было не в чем! И следователь сдержал слово…
9 октября в Москве состоялась пресс-конференция, посвященная громкому скандалу. Сотрудники столичной прокуратуры назвали имя мародера, указали звание, место работы.
Информация по Урванцеву моментально разлетелась по всем новостным лентам. А в это время в кабинете оружейника Плешивых следователи обнаружили остатки пластилина с той самой печати, которой опечатывали дверь тира.
“Извинений так и не дождался”
— В тот же день в доме у Плешивых нашли часть золота, остальное он успел сдать в ломбард, — продолжает Урванцев. — Не погнушался он и деньгами, которые нашли на месте катастрофы. Прикарманил 100 евро и 1500 рублей.
Золотые украшения, изъятые с места крушения “Боинга”, оценивались на сумму порядка 100 тысяч рублей. Всего 62 украшения.
Супруга Плешивых, Наталья, скорее всего знала, откуда благоверный притащил золото. Просто не могла не знать. Муж не удосужился смыть кровь с украшений. По слухам, Наталья сама почистила драгоценности и подарила колечко и цепочку подругам. Остальное припрятала на работе.
— Плешивых задержали 9 октября. На допросе он во всем сознался, правда, с оговоркой: “Я действовал по указке Урванцева…” — вспоминает Александр.
10 октября состоялась очная ставка между Урванцевым и Плешивых, где последний отрекся от своих показаний по поводу старшины.
— Костя рассказал, что пошел на преступление из-за бедственного положения, к тому же он был сильно пьяный, — пояснил Урванцев. — А на меня свалил вину по глупости. Пояснил, что слышал, как меня обвинили, и решил, что это команда к действию…
10 октября Александра Урванцева отпустили.
— Адвокат привез Сашу домой. Я открыла дверь и не узнала мужа: он был весь седой, его шатало, руки тряслись, — вспоминает Надежда. — Он прислонился к стене и замер. Я его обняла. “Ты что, от меня воняет…” — отстранился он. Муж имел в виду, что за эти 5 суток его так облили грязью, что теперь долго придется отмываться. Как в воду глядел… Только через 2 месяца Саша начал приходить в себя. До этого не мог говорить, отказывался от еды. Похудел до такой степени, что часы сваливались с руки.
Интересуюсь у Александра, дождался ли он извинений со стороны бывших коллег, признали ли свою ошибку следователи?
— Какие извинения, о чем вы? — искренне удивляется Урванцев. — На следующий день после освобождения меня вызвали на работу. В отделе кадров меня вынудили написать рапорт под угрозой вторичного задержания. А прокурорский добавил: “Пиши добровольно, забыл, что у тебя есть семья, дочка?”. Они не оставили мне выбора. Поймите, я работал с вещдоками, хранил наркотики, входил в комиссию по уничтожению наркотиков. При аресте у меня забрали ключи от моей комнаты, где все это хранилось. Достаточно было изъять 5 граммов героина, чтобы навешать мне серьезный срок! Я написал рапорт, который оформили задним числом. Более того, меня уволили из органов по отрицательной статье — нарушение условий контракта. Также в трудовой осталась запись: восстановлению в органах не подлежит.
“Мы опасались мести родственников погибших”
Следственный комитет при Прокуратуре РФ по Пермскому краю установил, что Урванцев к совершению преступления не причастен. Однако журналисты по-прежнему продолжали писать: “Двое милиционеров напились и украли золото”, “Мародерам грозит срок до 5 лет”. Последний материал на эту тему вышел полгода назад, там сообщалось, что Александр Урванцев отсидел срок.
— Знакомые опера из уголовного розыска недавно заявили мне, что в их среде ходят слухи, что одного осудили, а второй откупился, — добавляет Надежда. — Вот тогда я поняла, почему моего Сашу ни на одну работу не принимают.
— Выходит, клеймо “мародер” оказалось несмываемым?
— Больше всего мы опасались мести родственников погибших, — закрывает лицо руками Надежда. — Среди погибших в той катастрофе было много влиятельных людей. Некоторых из них я знала лично. Долгое время нам поступали серьезные угрозы! Около нашего дома постоянно дежурили какие-то люди, звонили нам в домофон и оскорбляли, в спину мы не раз слышали нелицеприятные крики. Помощи просить было не у кого. Скажите, как я могла обратиться к уполномоченному по правам человека края Татьяне Морголиной, если у нее там погибли дочь и зять? Или пойти к нашим криминалистам, у которых трагедия забрала коллег? Почти все приятели от нас отвернулись. Некоторые не общаются по сей день.
Непросто пришлось и 12-летней дочери Урванцевых.
— Настю на время освободили от занятий в школе, — вспоминает женщина. — Я предупредила классного руководителя, что в адрес семьи идут угрозы. Вернувшись в класс, наш ребенок стал изгоем в классе. Родители запрещали детям дружить с Настей и даже подходить к ней на улице. Дочка неделями сидела дома — никуда не выходила. Мы обратились за помощью к психологу. После чего Настя сказала: “Мама, ты меня больше не посылай к психологам! Не нужно! Я верю папе!”
Тем временем Урванцевы продолжали жить.
— После этого скандала я тоже лишилась работы. Работодатели прямым текстом заявляли: “Вы не подходите, потому что замешаны в грязной истории”. Денег не хватало даже на пропитание, — говорит Надежда. — Мы покупали продукты с истекшим сроком годности. Я узнала, что на старом майонезе, оказывается, хорошо печь, вполне пригодны к употреблению оказались и просроченные консервы. Суп варила на костях, которые покупают для собак. Вот только здоровье Саша никак не мог поправить. Хождения по кабинетам он не мог себе позволить — надо было зарабатывать хотя бы на кусок хлеба. Соглашались на любую грязную подработку. Например, я мыла 5 квартир и получала за все 500 рублей.
Кажется, только сейчас ситуация начала немного стабилизироваться.
— Недавно иду я по району. Навстречу мне родственник одного из погибших в той трагедии. Я кивнула головой и пробежала мимо. Привыкла, что со мной уже давно никто не здоровается. И вдруг тот мужчина догнал меня, обнял: “Как ты, Агеевна? Что в гости не заходишь? Если надо помочь — приходи, поможем”. Я не сдержала слез…
“Это я помог устроиться мародеру в отдел”
Константину Плешивых дали 1,6 года исправительной колонии. Недавно он освободился. Устроился охранником в частное предприятие. Говорят, он уже давно не вспоминает про громкое дело. А на вопрос: “За что срок мотал?” — усмехается: “По пьянке загремел…”.
Пока Плешивых отбывал наказание, Александр Урванцев обивал пороги суда с одной только целью — добиться справедливости. Он требовал восстановить его в органах и отменить отрицательную статью увольнения. В результате отрицательную статью заменили на “выслугу лет”, а вот о восстановлении в милицейских рядах Александру все-таки пришлось забыть.
— Бороться с системой оказалось бесполезно, — резюмирует Урванцев. — Подобных увольнений в правоохранительной системе тысяча. В милиции все должно быть чисто — от ментов, которые находились под следствием, пусть даже по ошибке следователей, избавляются мгновенно. Если бы мне удалось добиться восстановления, все равно бы никуда не взяли. Круговая порука! Последний раз, когда я приходил в наше ОВД, меня встретили словами: “Разве ты не сидишь?”… А ведь я с детства мечтал стать милиционером. Отработал в органах почти 22 года. До пенсии не дотянул 3 года. И что вышло? Знаете, что меня удивило. После освобождения мне не позвонил ни один человек из моего подразделения. На День милиции меня не поздравил никто из моих бывших коллег. 10 ноября мы сидели с женой дома в гробовой тишине.
Урванцеву можно было и дальше добиваться правды в судах. Но на днях Александр признался жене: “Все, хватит! У меня больше нет сил”…
— Вы знаете, а ведь во всей этой истории есть моя вина… — неожиданно заявляет Урванцев. — Это ведь я привел мародера в отдел. До прихода в Дзержинский ОВД Плешивых трудился в другом подразделении — был старшиной кинологической службы. Пил безбожно. Встал вопрос об его увольнении. Случайно мы столкнулись на улице. Костя пожаловался на свою горькую участь. Я посоветовал ему закодироваться, дал координаты надежного врача. И предложил пойти в наш ОВД оружейником. Даже молвил за него словечко.
— Откуда среди милиционеров берутся мародеры? — задаю последний вопрос.
— В органах у нас часто проходили занятия по психологии. Одна из тем была посвящена деградации личности милиционера. Психологи объяснили, что через 10—12 лет работы в органах у многих меняются понятия, приоритеты. Когда каждый день видишь преступления, невольно сходишь с ума. Поэтому многие сперва начинают пить, а на фоне алкоголизма падает последняя планка. Есть меры противодействия, но они не всегда действуют. Плешивых отработал в органах чуть больше 10 лет, был совершенно запойным человеком. Выходит, правы оказались психологи…
Пермь — Москва
