Сотрудники Третьяковской галереи тоже большие молодцы. Как следует из заявления пресс-службы, только благодаря «профессиональным и самоотверженным действиям музейных смотрителей и сотрудников службы безопасности вандал был обезврежен и задержан». А то бы точно ушел, не дожидаясь полиции.
Гендиректор Третьяковки — образец самоотверженности. Человек в загранкомандировке, ЧП случилось накануне выходных, а он «владеет оперативной информацией, постоянно контактирует с сотрудниками музея по телефону, сообщает о происходящем руководству Министерства культуры РФ».
Полицейские! Вот кто выше всех похвал. Немедленно прибыли на место и задержали вандала.
А тот, кстати, тоже ничего себе. Не судим, на психиатрическом учете не состоит. Правда, безработный, сам из Воронежской области, в Москве нигде не прописан, но зато тянется к искусству. Даже историю знает: дескать, не доказано, что Иван Грозный убивал сына. Вот он, Игорь Подпорин, и защитил репутацию царя.
Правда, потом борец за доброе имя Ивана Грозного признался, что дело не совсем в исторических реалиях, а просто он махнул сто граммов водки в буфете, и его накрыло. Конечно, эта версия не такая радужная, но опять же, по российским меркам, если не простительная, то многое объясняющая — выпил человек, вот и слетел с катушек, чисто российская беда... Ну да, в общем-то, слава богу, все обошлось. Картину восстановят, да и подвыпившего любителя исторической справедливости так уж сильно не покарают: штраф присудят, а если и дадут срок, но тоже не пожизненный. Глядишь, одновременно с Иваном Грозным и освободится: вандал из тюрьмы, царь — из реставрационной мастерской. Еще и встретятся на презентации.
В общем, все неплохо. Даже в такой, казалось бы, непростой ситуации есть чем гордиться.
Вот сто пять лет назад, когда на Ивана Васильевича с сыном Иваном напали в первый раз, все было намного хуже. Те же три удара пришлись по лицам. И восстанавливать полотно пришлось самому Репину, и делал он это долго — практически писал заново. И тот, первый вандал, который поранил картину 16 января 1913 года, оставил тягостное впечатление: 28-летний иконописец-старообрядец. Да еще страдал психическим заболеванием. А хранитель Третьяковской галереи, узнав о порче картины, бросился под поезд. И это при том, что сам художник был еще жив и взялся все исправить. Просто какое-то малодушие. Как институтка, честное слово...
Смущает, правда, фраза из официального заявления Третьяковской галереи по поводу инцидента «прямо перед закрытием музея мужчина из числа последних посетителей прорвался в уже пустой зал И.Е.Репина сквозь группу сотрудников Третьяковской галереи....
И вот почему.
Помнится, идешь по залам Лувра или галереи Уффици, и такое впечатление, что следуешь вдоль тюремного коридора. Через каждые два метра накачанные амбалы в форме охраны с дубинками да рациями стоят. Да такие, что связываться с ними не то что после ста граммов — будучи не в своем уме не захочешь. Нет, наши старушки-смотрительницы, каждая из которых жизнь отдала вот именно этому «своему» залу в этом «своем» музее и пыль тамошнюю собственным белоснежным носовым платком стирать готова, они прелестны! Они сами как экспонаты. В них и дух, и любовь, и знание предмета. И тронуть их — все равно что повредить тот самый исторический экспонат, над которым они дышат и надышаться не могут. Но может их стоит укрепить? Не духовно, конечно, — в этом необходимости нет — а телесно?
Впрочем, страна наша талантами всегда была богата, культурное наследие огромно, где взять для него столько настоящих охранников? У нас куда больше тех, кто безработен и слетает с катушек после ста граммов водки. А потом идет и совершает тяжкое преступление: убивает людей или уничтожает образцы культурного наследия. А главное, произошедшее непоправимое никого другого никогда ничему не учит.
Такая вот печальная картина маслом. Без малейшего искажения исторической действительности.
