СМИ, писавшие о режиссере Тамаре Якжиной, сошлись на одном: если бы не высокопоставленные друзья жертвы, тут же забившие тревогу, сведения об этом преступлении не прошли бы даже по полицейским сводкам.
Все шито-крыто. Наше законодательство за последние годы изменилось так, что преступникам творить свои злодейские дела стало даже проще, чем в пресловутые 90-е. Нет больше нотариусов, которые обязаны тщательно проверять правомерность сделки, — по закону надобность в их услугах отпала.
Сегодня продавцу недвижимости вместе с покупателем достаточно прийти в Многофункциональный центр, предъявить документы, обычная девушка-оператор бегло удостоверит по ним личность и тут же пошлет по сканеру измененные данные по квартире в Росреестр. Проверять — реальный ли это хозяин или кто-то, притворившийся им, не обязаны.
...Православной художнице Татьяне Ивановне Куликовой в сентябре должно исполниться 70 лет. Дай бог, чтобы она дожила до этого юбилея. Как у иных смертельная болезнь, так у нее свой «отягчающий» диагноз — трехэтажный особняк на пересечении Гагаринского и Чертопольского переулков, в трех минутах ходьбы от станции метро «Кропоткинская», в километре от храма Христа Спасителя и от Кремля.
Татьяна Ивановна — последняя, еще остававшаяся в живых хозяйка двух коммунальных комнат в доме. Среди шикарных коттеджей и представительских вилл, посольств и банков «Золотой мили» ее трехэтажная «избушка» выглядит непрезентабельно.
Сразу видно, что с домом что-то неладное.
И даже при таких условиях его официальная цена — 10 миллионов 800 тысяч долларов. Если бы не бабушка... Досадное обременение...
Пенсионерка Куликова боролась за этот дом и свои права в нем больше пяти лет, отбиваясь от тех, кто хотел заполучить лакомый кусочек Москвы. Мы, как могли, помогали ей — именно благодаря публикации в «МК» в феврале 2013 года — «Вишневый сад у Кремля» — художницу не вывезли еще хладным трупом на помойку.
И вот в середине апреля 2015 года Куликова с удивлением узнала, что дом все-таки продан. Причем вместе с ней. Причем она же его и продала через МФЦ...
Забила тревогу, подняла на уши всех знакомых. В том числе и меня.
В конце апреля на ее комнаты на третьем, последнем этаже здания ночью было совершено дерзкое разбойное нападение...
В начале мая художница Татьяна Ивановна Куликова пропала сама...
Лезгинка у храма
Честно говоря, я использую свое служебное положение, так как пишу о Татьяне Ивановне не впервые. И каждый раз, после очередной моей статьи, объявляются проверки на всех уровнях, от ГУВД до Следственного комитета и Генеральной прокуратуры, меня вызывают на допросы и беседы, где я вновь излагаю все известные по этому делу факты. А толку? На последний материал на эту тему от 29 апреля 2013 года «В пяти минутах ходьбы от храма Христа Спасителя группа дагестанцев может устроить новый Бостон» отреагировал сам министр МВД РФ Владимир Колокольцев. Мне позвонила некая Елена, назвавшаяся его помощницей, которая отчитала меня за то, что я не верю в родную полицию, и гарантировала, что по делу Куликовой незамедлительно будут приняты меры.
Тогда, два года назад, я еще в это верила.
...Впервые наглые гости «с юга» ворвались в комнату Татьяны Ивановны как раз весной 2013-го, танцевали лезгинку на наборном паркете начала ХХ века, скакали по хозяйской кровати...
Пришельцы объявили, что их пустил пожить хозяин соседней с Татьяной Ивановной — дверь в дверь — комнатки в их общей коммуналке. Хозяина звали Эдуард Бархо. Именно он скупил все пустующие квартиры в особняке.
С середины 90-х годов из дома в Гагаринском переулке один за другим исчезли все его обитатели. Всех трех этажей. Некоторые, как пасынок Татьяны Ивановны, сын ее мужа, Саша Куликов, — с концами, другие погибли при невыясненных обстоятельствах, а владелица жилья на втором этаже Роза Сухачева и вовсе была похищена неизвестными...
Да, многое помнят стены этого дома. И плохого, но и хорошего. Детский смех сто лет назад, когда в 1910-м дедушка покойного мужа Татьяны Ивановны, Иван Бирюков, почетный гражданин Москвы, первый житель тогда еще незаселенной Рублевки и главный строитель московского водопровода, перевез в Гагаринский переулок в пятикомнатную квартиру свою большую семью — осенью детям надо было в гимназию.
В облаках белоснежных кружев пять девочек и мальчик на рублевской веранде — фотография на стене, лето, жарынь, мастер ради исторического — на века — снимка заставляет всех сидеть без движения полчаса.
Мальчика, как водится, расстреляют молодым. Барышни состарятся и, пережив все революции, войны, репрессии, отыскав фамилию брата в расстрельных списках Донского монастыря, сами доживут аж до ста лет. Одна из этих девочек и станет свекровью Татьяны Ивановны Куликовой. Это ее портрет в старости повесят на стену дома, рядом со всепрощающими ликами с икон и картинами художника Сергея Куликова, и по исчерченному глубокими морщинами лицу его матери — как по атласу — можно было бы изучить всю историю ХХ века.
Именно сюда, в квартиру деда, ставшую в советские времена обычной коммуналкой, и приведет 37-летнюю уже Татьяну ее будущий муж Сергей Куликов.
У обоих это был второй брак. Как рассказывала мне потом сама Татьяна Ивановна, Сергей преподавал рисование в художественной школе, был одинок и несчастлив, и за день до их случайного пересечения — она привела на вступительный экзамен сына Гришу — буквально выпросил, вымолил у неба их встречу...
Смешные они, люди, которые свято верят в чудеса и в то, что ничего плохого с ними случиться не может. Потому что они сами — хорошие.
По-разному бывает. И этот дом, который видел многое, тому свидетельство. Когда-то на его месте, нехорошем, проклятом — может, в том-то все и дело? — обретались божедомские катакомбы, где находили свой последний приют разбойники и лихоимцы, их кости вспарывали эту землю даже в начале 30-х годов, во время строительства первого московского метро.
Улицу же перед этим домом долгие годы аккуратно мел неприметный дворник-ассириец Сергей Бархо, ютившийся тут же, на первом этаже, в дворницкой, и знавший свое место. А его сын Эдуард Сергеевич Бархо вырос и, став хозяином жизни, скупил все квартиры в старинном особняке, кроме последних двух, словно заговоренных, комнат — принадлежащих Татьяне Ивановне Куликовой.
Дневник Розы
Мы познакомились с ней в Сирии. Во время войны. В монастыре Святой Феклы, укрытом в горах от боевиков. Это был самый древний монастырь в мире, 47-й год от Рождества Христова.
Робкой цепочкой все в черном к шести часам утра шли к заутрене тихие монахини, читали молитвы на древнеарамейском языке, и пушки вторили им вслед.
Судьба «невест Христовых» уже определена, но они еще не знают об этом — очень скоро в монастырь ворвутся банды исламских экстремистов, захватят в плен настоятельницу, станут издеваться над обитательницами древней обители...
И что останется этим девушкам, кроме как взывать к своей святой покровительнице и молиться?
Только молиться, как и Татьяне Ивановне сейчас, в надежде, что их услышат.
Несмотря на близкие бои, Татьяна Ивановна учила вышивать хоругви здешних послушниц.
Нас поселили с ней в одну келью, вырубленную в отвесной скале. Пожилая художница, одетая в домотканое платье и старинный повойник, оглядела меня: «Почему юбку короткую носишь? Не положено». «А вам какое дело? Как хочу, так и хожу», — огрызнулась я.
На этом и подружились.
По вечерам огарок свечи освещал нашу комнатку-грот. Татьяна Ивановна рассказывала о себе, деревенском послевоенном детстве на Рязанщине, молитвенном шепоте бабушки перед сном, впитанном душой сразу и навсегда.
Говорила и о муже Сергее, который скончался от тяжелой болезни.
«Помню, как привезла его в больницу, обессиленного, вызвали для соборования отца Евграфа — и тот посоветовал Сереже для будущей благодати перед смертью постричься в монахи. «Нет, не хочу, я Татьяну свою люблю, а иначе мы на том свете с ней и не свидимся...» Так и отказался, а умер только через три года, до последнего ходил для меня в лес за первыми ландышами», — доставала она из-под вышитой кофточки простую веревку с обручальным кольцом, висевшим рядом с крестиком.
Я вспоминаю эти моменты из нашей сирийской жизни, потому что без них будет непонятно, как же все-таки с Татьяной Ивановной случилось дальше то, что случилось. И молитвы рязанской бабушки, и несокрушимая вера Сергея Александровича, ставшая и ее верой, — все это должно было помочь и спасти, а послужило, видимо, ловушкой для простаков. Все очень просто — нас ловят на наши же слабости.
О несчастной судьбе дома в Гагаринском переулке православная художница рассказала тоже. «Жильцы квартиры №6. Даниил Павлович Сухачев когда-то отвечал за питание спортсменов на Олимпиаде-80, его жена — татарка Роза открыла ресторан на первом этаже нашего особняка. Ресторан этот гремел на всю перестроечную Москву».
Сама Роза Сухачева на президентском приеме 7 марта 2001 года у Путина в числе 26 других бизнесвумен была с гордостью названа «Женщиной года».
А вскоре... исчезла. И целых два года пропадала незнамо где. Но периодически отзванивалась мужу, Даниилу Павловичу, и не своим голосом сообщала, что у нее все в порядке, что искать ее не нужно.
Передо мной дневник Розы, который был передан следствию после того, как женщину освободили. К тому времени — с 2003 по 2005 год — она «раздарила» и «продала» все принадлежавшее ей немалое имущество. «Я была в полнейшем шоке... Делать, что «они» говорят, говорить, что «они» внушают, во мне поселилась полная безысходность и страх за свою семью. Эдуард Бархо и его окружение стали попросту манипулировать мной... Они говорили, что я никому не нужна, ни мужу, ни сыну, что они обо мне и не вспоминают...»
Несчастную заселили в какую-то гостиницу, затем перевезли на съемную квартиру на Большой Никитской, затем куда-то еще, накачивали психотропными препаратами. Менялись только времена года и лица ее охранников.
«...когда на меня в прямом смысле налетела целая группа оперативных работников МВД, я даже не поняла, кто организовал эту освободительную операцию, я была уверена, что это тоже люди Бархо. На вопрос, что я добровольно продала квартиру и подарила долю в ресторане, я не знала, как отвечать, не поняла даже, о чем меня спрашивают, но однозначно подтвердила, что никаких денег не получала, так как не могла ничего продать без согласования со своей семьей».
После пережитого кошмара супруг Даниил Павлович Сухачев долго не прожил — его нашли мертвым в собственной машине 28 мая 2006 года. Уголовное дело по поиску похитителей Розы Сухачевой, находившееся в производстве Следственного управления внутренних дел ЦАО, несмотря на всю очевидность совершенного деяния, было прекращено.
Эдуарда Бархо вскоре убрали из списка лиц, находящихся в федеральном розыске. А бездомную (все же продано!) Розу приютила Татьяна Куликова, зарегистрировав в своих комнатах. Та, правда, у художницы никогда не жила, уехала в подмосковную деревню, лечила нервы и приходила в себя. Когда два года назад я связалась с Сухачевой и попросила ее вспомнить прошлое, женщина взмолилась, тихо, но твердо: «Вы просите меня вспомнить. А я хочу забыть. Извините...»
Спасло чудо
Тогда, в апреле 2013-го, кавказские гости устроили для Куликовой персональный ад. Татьяна Ивановна едва успела дозвониться с мобильного до полиции в два часа ночи, затем уже нам, знакомым, потому что хамовнические стражи порядка делать ничего не хотели, объясняя, что и так все в порядке, никого же пока не убили. «Хозяин сделал соседям вашей Татьяны Ивановны официальную регистрацию. Да, всем десятерым, и всего на 20 квадратных метрах... А почему бы и нет? Нет, они живут здесь совершенно бесплатно. А что здесь такого? Ну пьют, ну танцуют ночью лезгинку, ну пугают соседку — это да, нехорошо, согласен. Да не может быть, чтобы они были обкуренные...» — местный участковый Васильченко, которому я тоже позвонила, произносил эти слова заученно, без шпаргалки.
Она пыталась молиться — а у кого, кроме как у Бога, искать спасения одинокой старухе? «Заткнись! Достали твои причитания!» — приехавший полицейский наряд в очередной раз забрал дебоширов на пару часов за мелкое хулиганство, но наутро дагестанцев отпустили — и они снова с комфортом обосновались в квартире Куликовой.
Я бы, может, и не рассекретила национальность гостей Татьяны Ивановны, опасаясь в очередной раз разжечь национальную рознь, но тогда с нашей газетой, прочитав мою статью, сразу же связались из администрации главы Дагестана, его представители, большое им спасибо, быстро приехали в Гагаринский переулок и о чем-то побеседовали с «кошмарщиками».
После чего дагестанцы собрали свои вещи, извинились перед хозяйкой и тихо ушли. Лучше бы они остались! Через несколько дней Эдуард Бархо подселил к бабушке уже русскую «братву». На нее управы, увы, не было. И все началось по новой, комнаты превратились в притон, к Татьяне Ивановне запускали в кастрюли мадагаскарских тараканов и стаи мышей, над старухой откровенно измывались. Хотели задушить, угрожали зарезать...
В начале этого года Куликову попытались отправить в сумасшедший дом. В квартиру позвонили, открыла дверь — на пороге опять наряд. «Да я вас сейчас не вызывала!» — удивилась художница. «Вот видите, сама звонит по «02» и ничего не помнит. Видно, крыша у бабки поехала!» — подмигнул стражам порядка один из «жильцов».
Слава богу, у Татьяны Ивановны хватило сил в тот же день добежать до психоневрологического диспансера и получить бумагу, что она здорова.
Наступило временное затишье. Как перед бурей. Что придумает Бархо на этот раз? Если учесть, что все эти годы он даже не посчитал нужным предложить Татьяне Ивановне альтернативные варианты — к примеру, купить другую квартиру и расстаться миром.
По своим каналам мне удалось выяснить, что на самом деле Эдуард Бархо не настолько и богат, как хочет показаться, денег у него особо нет и что, скорее всего, в расчленении особняка в Гагаринском переулке он выступал лишь в качестве посредника, подставного лица. Время шло, и настоящий хозяин особняка вполне мог выставить Бархо счет — все сроки вышли, а упертая бабулька все не сдается...
Десять старушек — десять рублей. Одна старушка — 10 миллионов долларов
В ту ночь, когда на квартиру Куликовой было совершено нападение, я должна была ночевать у Татьяны Ивановны. Узнав о том, что, по данным Росреестра, в квартире резко поменялся хозяин, мы старались не оставлять художницу одну.
— А я бы и не догадалась ни о чем, что квартиру-то мою вместе со мной продали. Но утром заглянул главный инженер из нашей же управляющей компании Олег Панов, — разводила руками Татьяна Ивановна. — Он очень удивился, застав меня дома. Сказал, что ведь мои комнаты мне больше не принадлежат.
Муниципальный депутат района Хамовники Александра Парушина вызвалась вместе с Татьяной Ивановной ездить по инстанциям. Они действительно узнали много интересного. Оказывается, якобы Куликова совершила обмен своего жилья полгода назад, 27 ноября 2014 года. Две комнаты в Гагаринском переулке она якобы обменяла на квартиру на Большой Академической улице, владелец которой Алехин Алексей Васильевич, 1976 года рождения, после этой сделки куда-то сгинул.
Мало того, эту самую квартиру на Большой Академической сгинувший Алексей Алехин тоже приобрел буквально за две недели до сделки с Куликовой уже у некого Андрея Петровича Зугаева — 11 ноября 2014 года. И тут же, даже чаю на новоселье не попив, принялся меняться с художницей.
...В тот вечер я задержалась на работе, а ехать в Гагаринский переулок в полночь уже было и не к чему. Татьяна Ивановна, не решившись остаться одна, отправилась к друзьям. А утром вернулась к разграбленному очагу. Ценные иконы, антикварная мебель, библиотека, которую собирали поколениями, — все было вывезено. Честно говоря, мне было очень стыдно, что я не выполнила свое обещание — сторожить бабушку. С другой стороны, ну и что бы мы с ней вместе сделали против грабителей? Дали бы обеим по голове — и в Москву-реку.
Перед майскими праздниками, за день до ограбления, Татьяна Ивановна с депутатом Парушиной поехали на Петровку, 38, — подавать заявление о мошенничестве с обменом квартир.
Оно было настолько очевидно даже по первому взгляду на документы, бери да сажай.
...Когда уже после исчезновения Татьяны Куликовой мы возьмемся распутывать этот клубок до конца, выяснится, что у полицейских сохранилось только заявление о краже в квартире Куликовой, поданное двумя днями позже. Все же предыдущие данные по мошенничеству... исчезли.
КУС №14777 (КУС — книга учета сообщений граждан), бумага, отправленная из ГУ МВД РФ по Москве для расследования в подведомственное отделение — Центральный административный округ (заявлению был присвоен новый номер — 13378), так и не дошла. На месте дела под номерами 13377 и 13379. А между ними — пустота... Куда что делось, кто приложил к этому руку?
Ну и это уже не важно. Так как сама Татьяна Ивановна пропала. Как Роза Сухачева. Но, похоже, что мошенники учли старые ошибки — никакого насилия, все по любви и согласию, красивая схема, если честно. «Татьяна говорит, что у нее все хорошо, что ее кормят четыре раза в день и отпускают погулять. А еще она читает много духовных книг, высыпается и больше никого уже не боится, ведь с нею рядом ее друзья», — со мной говорила по телефону Елена Владимировна, одна из православных знакомых художницы. Елене Владимировне Татьяна Ивановна вроде бы позвонила уже после своего исчезновения. Во всяком случае, голос был похож. Номер телефона не зафиксировался. Рассказала, что с помощью близких друзей, живущих неподалеку, с ней познакомились очень серьезные люди, готовые решить ее проблему и расправиться с обидчиками.
Татьяну Ивановну быстренько вывезли из ее квартиры, где ей было страшно и все равно ничего из имущества не осталось, в укромное место. Чтобы она отдохнула, пока ее благодетели накоротке порешают все вопросы. «Я знаю, что мое дело расследуют целых три (!!!) бригады следователей», — на этом их связь оборвалась. Не может разыскать Татьяну и ее адвокат Дмитрий, однокашник пропавшего пасынка Александра, в память о школьной дружбе он бесплатно и много лет занимался делами Куликовой. «Татьяна сказала, что ей больше не нужен этот защитник, ведь ее и так защищают хорошие люди», — уверена подруга художницы.
Собственно говоря, Татьяну Ивановну весьма грамотно отрезали от всех ее друзей, обеспечив четырехразовым питанием в «золотой клетке». Насколько это идет ей во благо и сколько может продолжаться, я не знаю.
Подавать заявление о пропаже человека бесполезно, ее подруга тут же скажет, что с Куликовой все в полном порядке и она просто не хочет, чтобы ее нашли.
Может, оно и так. Знаю только, что две комнаты в особняке по-прежнему принадлежат неизвестному гражданину Алехину, что на них не наложен арест, и, значит, в любой момент они могут быть перепроданы.
Я не верю никому... И уж тем более анонимным бескорыстным спасителям в наше небескорыстное время, к тому же мне удалось связаться с их представительницей, некой Аллой Игоревной, которая сильно путалась в показаниях, но утверждала, что дела у Татьяны Ивановны — лучше и быть не может. «Пишите что хотите — кто на вас, журналистов, реагирует».
Из краткой беседы с ней я сделала вывод, что Татьяну Ивановну поселили где-то в монастыре в центре Москвы на свежем воздухе, что за ее проживание там хлопотали очень высокие чины и даже руководитель одного благотворительного фонда.
Сколько она там проживет, уверенная, что ее опекают друзья, а не та же банда мошенников? Позволят ли ей вернуться на прежнее место жительства? Живой...
А в злополучном особняке уже вовсю начинается ремонт. Вечером в прошлую пятницу я лично видела там нескольких рабочих, которые прикидывали, сколько и каких материалов понадобится для работы.
…Что делать дальше — я не знаю. И понимаю, что бесполезно обращаться в органы и даже к самому министру МВД, к генеральному прокурору и главе СК РФ, если они до этого ничего не сделали, чтобы спасти человека, то и сейчас не сделают.
В этой истории для всех важны лишь 10 миллионов 800 тысяч долларов.
А старушка... Досадное обременение дорогой недвижимости.
Если постараться — временное обременение.
