До Шатурского района, где разыгралась любовная драма, — 3 часа езды от Москвы. И совсем другой мир.
Вроде не глухая провинция, но если на одном конце города чихнешь, на другом уже говорят об этом.
А уж историю Юлии Симоновой, которая прогремела на всю Россию, здесь теперь обсуждают на каждом углу. В магазине, во дворе, на детской площадке, в ресторане. Кажется, в Шатуре уже не осталось человека, который бы при упоминании «учительница музыки» недоуменно развел руками.
— На самом деле история Юльки печальна, — разговорились со мной на улице женщины. — Ее многие в городе знали. Более того, большинство помнили, как она росла, в каких ежовых рукавицах держала ее мать, сколько горя она хлебнула с мужьями. Пожалеть ее надо, а не сажать.
Шатура сегодня разделилась на два лагеря. Одни действительно искренне жалеют женщину, сомневаются — не подставили ли ее. Другие категоричны: «Психушка по ней плачет. Или тюрьма!».
Почему такие крайние взгляды у земляков Симоновой?
«Главное в жизни — учеба и самореализация. Гулянки тебе не нужны. Мужики — и подавно»
— То, что Юля заявляла на суде — будто боится оставить одну больную мать, — это вранье, — рассказывала мне соседка Симоновой. — Они уж 20 лет не общаются. Юля сама прервала общение с матерью со словами: «Ты мне всю жизнь испортила. Больше не хочу жить по твоим правилам» — и захлопнула дверь в свое сердце...
Подтвердить или опровергнуть слова собеседницы могла только сама мать задержанной.
— Вряд ли Зина Андреевна пойдет на контакт — уж больно строгая она женщина, правильная. Захочет ли копаться в этой грязной истории? — напутствовали меня знающие люди. — Живет она в самом центре города, где Вечный огонь. Придете туда, у любого на местности спросите про нее, вам укажут адрес. Ее в Шатуре все знают. Она ведь тоже полвека учительницей проработала, заслуженный работник образования.
Кирпичная пятиэтажка в центре города. На детской площадке греются на весеннем солнышке старушки. А вот Зинаида Андреевна давно не выходила во двор. Пару месяцев назад ее разбил инсульт. Кое-как выкарабкалась. Долечивалась дома. Не до прогулок уж 80-летней женщине.
— Она не очень хорошо ходит, но память у нее в порядке после инсульта. И говорит она нормально, соображает все, — утверждали знакомые семьи Симоновых.
Поднимаюсь на этаж. В нужной мне квартире — тишина. Соседи соглашаются поговорить с одной оговоркой — не называть имен. Лишнее это. Не хотят огласки.
— Зинаида Андреевна всю жизнь преподавала в школе немецкий язык. Жесткая была женщина. Не верила ни в черта, ни в Бога. 100-процентная атеистка. И смеялась над разговорами про «божью кару». Она с дочерью Юлей в этот дом переехала, когда дочка в 7-й класс пошла. Об отце Юли мы никогда ничего не слышали. Да и сама Зина Андреевна словом о муже не обмолвилась. Вроде не было никакого мужа. Характер у нее больно тяжелый, не каждый мужик выдержит. Вот она и тянула на себе всю жизнь дочку, инвалида детства.
Ученики боготворили Зину Андреевну. Даже когда та вышла на пенсию, не забывали поздравлять ее с праздниками. Некоторое время назад женщина хвасталась соседям, как бывшие ученики пригласили ее на свой вечер, приехали за ней на машине, завалили цветами.
По словам собеседниц, Юля родилась с врожденным пороком сердца. С рождения хромала на одну ногу. Возможно, физические недостатки зародили в ней комплексы.
Зинаида Андреевна воспитывала Юлю в муштре, с детства вбивала ей в голову: «Главное в жизни — учеба и самореализация. Пьянки-гулянки тебе не нужны. Мужики — и подавно. Кроме страданий, ничего от них не получишь».
Как в воду смотрела мудрая женщина...
— После школы Юля бежала на музыку, постоянно участвовала в концертах, не пропускала ни одного мероприятия — будь то олимпиада, конкурсы какие-то, — продолжают собеседницы. — Уроки зубрила с утра до ночи. Мать строго-настрого запрещала дочери болтаться на улице, общаться со сверстниками, даже на дни рождения ее не пускала. Все праздники Юля отмечала вдвоем с мамой, в кино — тоже с мамой. Зинаида Андреевна буквально отгородила девочку от внешнего мира. Часто она подходила к нашим мамам и ворчала: «Ваши-то все гуляют, смотрите, упустите девок»... Возможно, то, что Юля недополучила в молодости, она решила нагнать сейчас...
По словам коллег, знакомых, соседей Симоновой, установки матери Юлия пронесла через всю жизнь. За всю жизнь учительница не обзавелась ни подругами, ни друзьями.
— Нет, Юля не замкнулась в себе, нелюдимой ее не назовешь, но вот одинокой — да. Ей ведь и поплакаться некому было, и эмоции вывалить некуда, все переживала в себе. Мы много с ней общались, но никогда Юля не позволяла себе поведать о личном, о наболевшем. Злость, обиды копила в себе. И вот во что это вылилось... — добавляют женщины.
Каким-то чудом Юлии удалось все-таки выйти замуж и вырваться ненадолго из-под материнской опеки.
— Первый раз Юля выскочила замуж рано. Практически после школы, — говорят соседи. — Как она решилась пойти против воли властной матери? Муж ее оказался красивым, стройным парнем. Но брак этот продлился недолго. И года молодые вроде не прожили. Вмешалась Зина Андреевна. Они ведь все вместе жили здесь, в однокомнатной квартире. Теща, видимо, третировала зятя. Тот вскоре и сбежал.
Второй брак Юлии тоже продлился недолго. И опять, по слухам, в личную жизнь Симоновой вмешалась мать.
— Зинаида Андреевна не оправдывала ни одного самостоятельного решения дочери, ей казалось, что та все делает неверно. По словам матери Юли, второй раз дочь нашла себе человека с черным прошлым. Конечно, мать не могла с этим смириться. И тот момент стал решающим для Юли, именно тогда она жестко сказала матери: «Больше я тебя слушать не стану». Собрала вещи и переехала. С тех пор близкие люди практически прекратили общение. Но брак Юли тем не менее распался.
Знакомые семьи не раз пытались переубедить пожилую женщину, что нельзя так давить на взрослую уже дочь. Но Зинаида Андреевна была непреклонна: «Как я сказала, так она и должна жить. Иначе натворит глупостей. В нашей семье есть только одно правильное мнение — мое».
Почему же второй брак Юли распался?
— Мы можем только предположить. Дело в том, что Юле были чужды домашние хлопоты, а о мужике нужно заботиться, кормить его, обстирывать. Если бы она вышла замуж за учителя или научного работника — это одна история, возможно, ужились бы они. А обычные работяги вряд ли могли принять, что жена с утра до позднего вечера на работе, дает частные уроки, мотается со своим аккордеоном на свадьбы. Она ведь минуты не сидела дома. Очень активную жизнь вела. Собственно, эти качества она переняла от матери. У них дома не было женского уюта. Такого, чтобы завтрак-обед-ужин на столе, в этой семье никогда не знали.
Как бы то ни было, от двух браков Симонова родила двух детей — дочь Ингу и сына Алексея (все имена изменены).
— Старшую внучку Ингу Зинаида Андреевна обожала. Как-то она сказала нам: «Я живу ради моей внученьки».
Внучка Инга воплотила в себе все мечты Зинаиды Андреевны, которые ей не удалось реализовать в дочери. Девочка блестяще закончила школы — общеобразовательную и музыкальную, поступила в престижный вуз, стала оперной певицей.
— Зинаида Андреевна страшно гордилась внучкой, постоянно рассказывала про ее успехи. Но когда та вышла замуж, обиделась на нее. Замкнулась и все время твердила: «Зачем внучка вышла замуж? Не пара этот мужчина моей Инге». И стала капать ей на мозги. В итоге внучка развелась с мужем. Вот какая сильная энергетика у женщины оказалась. Инга — единственная из семьи, кто постоянно общался с бабушкой. Навещала ее часто, заботилась о ней, — вздыхают собеседницы.
Второй ребенок Симоновой — Алексей — после школы поступил в ПТУ, но звезд с неба не хватал.
В это время на горизонте замаячил тот самый Игорь (имя изменено), который стал объектом девичьих грез уже не юной Симоновой.
На суде педагог обмолвилась: «Мне надо ухаживать за матерью». Соврала?
— Нет, не соврала. Когда Зинаиду Андреевну разбил инсульт, Юля вспомнила о своих обязанностях, — утверждают соседи. — Она приезжала в больницу. Когда мать перевезли домой, она в обед и ужин всегда была здесь. Готовила ей еду. Ненадолго ее, конечно, хватило. Как-то пожаловалась нам: «Я устала. Как бы мне ее недельки на две еще раз положить в больницу. Отдохнуть мне надо». Этот разговор состоялся незадолго до того, как ее арестовали.
В тот день, когда Симонову задержали, ее дочь Инга приехала в Шатуру. Забрала с собой брата и бабушку. Увезла семью в Москву.
— Зинаида Андреевна не переживет это известие, оно ее убьет. Не такие правила прививала она дочери, не о том мечтала. Но так часто она повторяла после их ссоры: «Как там она? Чует мое сердце неладное — вышла из-под контроля, наворотит дел»…
«Она хотела казнить парня через повешение, а тело подбросить под дверь его родителям»
Оперативная съемка. Женщина в шляпе расписывает сценарий мести:
«Сделай так, чтобы ему было больно. Руку сломать, одну оставить... Лицо не трогать пока. И это место не трогать. Ноги сломать можно. Почки отбить, чтобы больно ему было, чтобы кровью истекал. Но я должна посмотреть, в каком он будет состоянии, мне же тоже это интересно, правильно? Это возможно? А потом уже вместе добиваем. Вот и все. Мне хочется увидеть, как он мучается. Ты меня должен понять. И сказать я ему хочу пару ласковых слов. Перед смертью… По факту выполненной работы — сотня».
Мы встретились с человеком, которому Симонова отвела роль киллера и который предотвратил убийство мальчика. Он — тренер по рукопашному бою.
Беседуем с мужчиной на лестничной клетке его подъезда. Закуривает.
— Ну что тут говорить, с катушек съехала баба, я сразу это понял, с первого взгляда, — рубит с плеча мой собеседник.
На вопрос, почему Симонова роль киллера отвела преподавателю, тренер ничуть не удивляется.
— Она будто задержалась в 90-х годах. Я почему-то ассоциировался у нее с бандюгами из того времени, когда носили золотые цепи до пупа, красные пиджаки и не гнушались никакими разборками. Ну, я и подыграл ей в этом одной фразой: «За ваши деньги — любые желания». Понял сразу, что надо ее внимание переключить на себя, иначе она могла найти какого-нибудь гастарбайтера, который за 100 тысяч выполнил бы ее поручение и глазом не моргнул. То, что она подошла ко мне — случайность, просто на улице пересеклись. Знакомы мы с ней были шапочно. Детям, которых я учил драться, она же преподавала музыку. Моя племянница училась у нее.
Тренер — человек жесткий. Вещи называет своими именами. Не церемонится.
— Когда мы с ней сели в машину, первое, что она сказала: «Это мальчик, можно сказать, юноша. Отбей ему яйца. Это надо сделать обязательно». Ее беседа, та самая, которую оперативники выложили в Интернет, — цветочки. Мы встречались с Симоновой пару раз, и каждый раз ее запросы возрастали. В какой-то момент я понял, что она не остановится.
По словам Николая, на одну такую встречу женщина принесла простынку, на которой написала последние слова своей жертве.
— На протяжении недели она постоянно звонила мне и оповещала о все более изощренной мести. План действий менялся постоянно и с каждым разом становился страшнее и изощреннее. Торопила меня все время: «Когда будет выполнена работа?» А мне ведь надо было все согласовать с оперативниками, составить заявление и не упустить эту даму. На последней встрече с ней я даже заикаться стал от того, что она задумала в итоге.
Итог и правда оказался страшным.
— Она сказала, что помимо сломанных ног-рук надо пацану выколоть глаз. Один. Другой оставить. Все эти приказы она намеревалась отдавать мне при нем. «Он должен умереть в страшных муках, но не сразу. Мучиться должен долго, но главное, чтобы не потерял сознание. Все понимал, слышал и видел меня». Потом она хотела показать ему простынку с надписями, как он ее предал. Закончить казнь она просила через повешение. А тело мальчика решила подбросить под дверь родителям.
— Вы не пытались ее отговорить хотя бы от такой жестокости?
— Она была настроена очень решительно. У Симоновой железный характер. Думаю, она не отступила бы от своего плана. Непробиваемая оказалась.
— Как вы думаете, она психически ненормальная?
— Конечно. Это было ясно сразу, с первых ее слов. Когда я ее спросил, каков мотив такого убийства, она стала мне рассказывать про подаренные ему телефоны, скутеры, причем с каждым разговором подарков, с ее слов, становилось все больше. Договорилась до того, что подарила ему аж 7 телефонов, два скутера. Кстати, пока шла подготовка к убийству, она настойчиво продолжала названивать пацану. Один из последних звонков состоялся при мне, она пыталась впарить ему очередной подарок: «Я тебе еще один телефон купила, возьми и останься со мной».
— А почему она так привязалась к молодому парню?
— Как мне показалось, она свихнулась на почве сексуальной неудовлетворенности. Когда мы с ней последний раз обсудили все детали в машине... Еле-еле я от нее отмахался тогда. Отъехал пару метров, и меня вытошнило. Это неприятно.
Перед Пасхой мой собеседник решил познакомиться с семьей того самого Игоря, который мог стать жертвой учительницы.
— Благополучная, хорошая семья. Ни в чем там никто не нуждается. Пришел к ним в квартиру и обалдел, когда увидел Игоря, из-за которого весь сыр-бор: шкет, мелкий такой, никакой в нем сексуальности не прослеживается. Родители до сих пор в себя прийти не могут. Мать говорит, что догадывалась о том, что Юля неровно дышит к сыну, но, что дойдет до таких масштабов, предположить не могла. Дружили они семьями. Симонова подарки дарила Игорю. Отец там сам не свой ходит. Говорит, если бы встретил эту учительницу, разорвал бы своими руками.
Эта история, видимо, попадет в учебники по психиатрии. И даже не хочется восклицать, как это принято в таких случаях: ах, куда смотрели коллеги? ах, где был местный отдел образования? В конце концов, наверное, и родители подростка могли чуть раньше начать бить в колокола — когда поняли, что ухаживания странной дамочки из школы не имеют ничего общего с педагогической опекой. Главный вопрос в другом — где, в какой момент из обычной скромной провинциальной училки Юлия Алексеевна превратилась в человека-монстра? Наверное, это может знать только мама Симоновой. Недаром же она предупреждала: «Вышла из-под контроля, наворотит дел».
