Кровавая история

Первыми донорами для людей были… телята

Всемирная история донорства коротка. Лишь в XVII веке были проведены первые (и весьма странные) опыты по переливанию крови. Еще полтораста лет их делали весьма редко, да и заканчивались они, как правило, летальным исходом. Только к XX веку донорство и трансфузиология — наука о переливании крови — приобрели свой солидный статус. И это при том, что люди, едва начав закладывать основы цивилизации, стали размышлять над смыслом и значением крови.

Скажем больше: ничто человеческое не играло такой роли в культуре, философии, религии, как кровь. С кровью как материалом для метафор и поэтических образов может соперничать разве что сердце. Да и оно, по сути, лишь мышца для ее перекачивания.  

“Кровь за кровь”, “кровное братство”, “плоть и кровь”, “кровные узы”, “зов крови” — все эти понятия имели значение и для первобытного человека, и для жрецов Древнего Египта и Месопотамии, практиковавших кровавые жертвоприношения. В медицинских же целях кровь использовали весьма специфическим образом. Гиппократ советовал людям с психическими заболеваниями попросту пить кровь здоровых. Подобные упоминания есть и у римлян — старикам и больным эпилепсией тоже рекомендовали “кровяные коктейли”, благо сырья для этого хватало: гладиаторские бои были тогда основой шоу-бизнеса. Для поддержания тонуса и восполнения кровопотерь свежую кровь (правда, животных) использовали и в армейской полевой кухне.  

Но самый большой свод легенд и сказаний связан с использованием крови для лечения проказы (или, по другой версии, слепоты). Хотя лечением эту зловещую процедуру назвать вряд ли можно — больному предлагалось принять ванну из крови младенцев. Некоторые авторы упоминают о том, что такой веселенький спа-салон был у египетских фараонов, причем кровь поставляли пребывавшие в рабстве сыны Израиля (ничем хорошим для фараонов это, как мы помним, не кончилось). Чаще же всего кровавые ванны упоминаются в связи с византийским императором Константином Великим. Едва он попытался преследовать христиан, как язвы покрыли его тело. Жрецы (естественно, языческие) порекомендовали кровяные процедуры. Оперативно со всей страны были собраны три тысячи младенцев. Правда, император, увидев слезы детей и матерей, сам отказался от их услуг, за что и был вознагражден сначала Божественным откровением, а потом, по принятии христианства, и исцелением. 

В народные души история запала и в разных формах варьировалась до XIX века. Братья Гримм записали несколько преданий по теме: то некий больной великан ловит людей и собирает их кровь, то друг спасает жизнь друга, убивая собственных детей. Эта сказка, правда, кончается хорошо: Бог, досмотрев представление, и друга от проказы лечит, и детей воскрешает. Наука до поры до времени метод тоже не отрицает: на кровь как средство от проказы указывает знаменитый Теофраст Парацельс (1493—1541).

 Вроде бы попил кровушки и современник нашего Ивана III, французский король Людовик XI.

Гумор эпохи Возрождения

Впрочем, мы забежали вперед. Для полноты обзора нужно упомянуть и Средние века. Правда, в ту пору человеческая кровь не котировалась. Человек той эпохи жил с ощущением собственной неизмеримой греховности. Все земное, материальное казалось грязным по сравнению с идеальным Царствием Небесным. А уж слабая человеческая плоть с ее проявлениями и выделениями была главным средоточием мерзости и соблазнов. В особенности кровь, о которой вообще предпочитали не думать: как можно сопоставлять человеческую “жидкость” с кровью Христовой — важнейшим символом христианства.  

Все изменило Возрождение. Тогда плоть человеческая сполна отыгралась за столетия унижения. Актуальной стала долгая жизнь. И вот Римскому Папе Иннокентию VIII в 1492 году врачи дают выпить кровь, выкачанную у трех мальчиков. Папа умирает. Мальчики тоже. И хотя эта история дошла до нас от врагов Папы, звучит она показательно.  

Конечно, к донорству все эти страсти имеют очень опосредованное отношение. До первых опытов с переливаниями крови Европе осталось терпеть полтораста лет. До той поры кровь предпочитали не переливать, а проливать. И не только на поле брани. Одним из главнейших способов лечения было кровопускание. Разрезая ли вены, прокалывая их или используя пиявок, но “дурную кровь” сцеживали при лихорадке, головной боли, параличе — главных признаках “полнокровия”, — а также при ряде других болезней. Достаточно было, что называется, “засопатиться”, как высокоученые медики резали тебе вены нестерильным ланцетом, облепляли пиявками и делали все возможное, чтобы невыход на работу по причине простуды не оказался парой спокойных деньков, прибавленных к отпуску.  

Под кровопускание была подведена серьезная теоретическая база, взятая у античных классиков. Согласно одной теории, кровь, старея и дурнея, застаивается в конечностях, и ее нужно убирать. Но главным было учение о четырех жидкостях (гуморах) в человеческом организме. Ее и сейчас рассказывают школьникам, но как классификацию темпераментов — холерики, меланхолики, флегматики, сангвиники. Как многие помнят, по Гиппократу, у холериков из четырех основных жидкостей в организме преобладает желтая желчь, у меланхоликов — некая “черная желчь”, у флегматиков — флегма (тоже весьма многогранное понятие; обычный перевод слова “флегма” как “мокрота” или “слизь” не очень-то разъясняет, что имелось в виду). Наконец, у сангвиников преобладает четвертая и главная жидкость — кровь.  

Но темпераменты — это лишь “побочный эффект” учения о четырех гуморах. Суть же его в том, что жидкости в здоровом организме должны быть должным образом сбалансированы, иначе и возникает болезнь. Для лечения жидкости и надо было уравновесить, то есть либо выпустить кровь при полнокровии, либо устранить другие жидкости, дав рвотное или мочегонное. Уже древнеримский врач Гален, главный авторитет в европейской медицине на протяжении полутора тысяч лет, разработал систему, которая определяла, сколько крови надо выпустить у человека в зависимости от его возраста, телосложения, времени года, погоды, места и так далее.  

Вот медикусы и старались вовсю. Статистике неизвестно, сколько народу они ухайдакали за несколько веков чередования кровопусканий и клизм. Но метод был настолько популярным, что его использовали даже в “продвинутой медицине” вплоть до конца XIX века.

Тренировки на собаках

Но в целом вопросами крови европейцы не очень заморачивались. Всякое научное исследование в нашем понимании рассматривалось в Средние века как попытка подвергнуть сомнению установленный Богом порядок вещей. Возрождение при всех его плотских утехах к строгим исследованиям тоже не стремилось. Всех устраивали античные медицинские наработки. Тот же Гален в свое время устроил маленькую революцию — доказал, что кровь бегает не только по венам, но и по артериям (до него считалось, что они наполнены воздухом). Но и он, как и его коллеги, считал, что кровь образуется в печени из еды и расходится по всему организму. До поры до времени на том и порешили.  

А вот в XVII веке в мировоззрении все изменилось как-то решительно и сразу. Научный поиск стал трактоваться с точностью наоборот — как попытка расшифровать Божественный замысел. Его и расшифровывали с невиданным доселе энтузиазмом. Голландец Левенгук изобретает микроскоп и начинает рассматривать под ним все, что попадает под руку. Так были открыты кровяные тельца. Англичанин Уильям Гарвей детально описывает замкнутые циклы кровообращения, большой и малый, направление движения крови, назначение клапанов сердца. Его систему дополняет итальянец Марчелло Мальпиги, открывший капилляры. Совершенствуются хирургические приборы и изобретаются новые. Так появляется первый предок современного шприца, где иглой выступают полые птичьи перья, а собственно шприцем — пузыри птиц и животных. С такими-то “нанотехнологиями” в ученые головы просто не могла не закрасться мысль: “А что будет, если человеку внутривенно ввести какую-нибудь жидкость?”. Они и вводили — пиво, вино, бульон, мочу, настойки опия. И английские приговоренные к смерти преступники умирали не просто так, а во славу науки. В 1657 году одному из таких страдальцев перелили и кровь животного. Опыт закончился неудачно. Но уже в 1666 году англичанин Ричард Лоуэр выпускает из шейной вены собаки кровь, дожидается, пока у той начнутся судороги, и вливает ей кровь от другой собаки. И — о чудо — пес не умирает (по крайней мере сразу же). Успех!  

И вот наступает 15 июня 1667 года. В этот день придворный врач Людовика XIV Жан-Батист Дени приступил к лечению страдающего лихорадкой 16-летнего юноши. Тот к тому моменту перенес около 20 традиционных кровопусканий и вид имел бледный. Дени перекачал прямо в вену юноши из артерии ягненка 9 унций (270 мл) крови. Мальчик выздоровел. Успех!  

Вообще-то кровь животных в лучшем случае отторгается организмом, в худшем — действует как яд. Но пионеры трансфузиологии этого не знали. Может быть, поэтому их первые опыты были удачными? Дени ставит новый эксперимент и переливает животную кровь здоровому человеку. Бескорыстных жертв науки не нашлось. В роли подопытного кролика за немалую плату согласился выступить сорокапятилетний плетенщик кресел. Уже на следующий день после опыта он спокойно вернулся к работе. Успех!  

Дени за считаные недели набирает популярность. И вот его уже подводят к постели умирающего дворянина. После первого переливания тот оживляется, начинает разговаривать. После второго — умирает. Впрочем, родственники с самого начала просили врача только облегчить страдания больного, так что претензий к нему высказывать не стали. Хуже вышло со следующим опытом. На этот раз в руки Дени попал буйнопомешанный Антон Моруа. Жена, измученная поведением громко кричащего, строящего рожи мужа, дала согласие на опыт.  

Для не избалованных зрелищами парижан все выглядело очень эффектно. Извивающегося и вопящего больного держали несколько человек. После переливания он затих, потерял сознание, а очнувшись, совершенно спокойно спросил, где он находится. Успех? А вот и нет. Через некоторое время Моруа снова впал в буйство, ему снова перелили кровь, а после третьего раза он скончался. Бедный Жан-Батист Дени из великого целителя в один момент превратился во врача-убийцу. Безутешная вдова подала на него в суд. И хотя было доказано, что виноват не врач, а она сама (сметливая женщина подсыпала беспокойному супругу яд), осадочек остался. Суд оправдал Дени, но запретил дальнейшие опыты по переливанию крови без разрешения медфака Парижского университета.  

В Англии и вовсе приключился скверный анекдот. Прослышав об успехе коллеги с континента, его опыты решил повторить тот самый Ричард Лоуэр, что до того тренировался на собаках. Кровь овцы была успешно влита добровольцу, студенту богословия Артуру Кога. В ходе эксперимента, кстати, решался и такой вопрос: передаются ли человеку с кровью свойства животного? Сам Кога в ходе усиленного самонаблюдения решил, что они переданы ему были. Чем и воспользовался, требуя материальной компенсации. В письме к Лондонскому королевскому обществу он назвал себя “Вашим созданием, которое до этого было человеком, пока Ваш эксперимент не превратил меня в иное существо”. Деньги Кога были выплачены. Он стал очень популярен, жертву науки приглашали на балы и пиры, так что в конечном итоге Кога банально спился. На этом опыты по переливанию крови были надолго прекращены. С запретом вмешался Ватикан, власти и в Англии, и во Франции тоже не стали рисковать и запретили дальнейшие опыты. Все-таки “кровосмешение” человеческой и животной природ было по тем временам весьма сомнительным делом, несмотря на всю популярность научного прогресса.

Человеку — только человеческое

Весь XVIII век опыты по трансфузиологии проводились редко, и ученые за это время усвоили одну, но очень важную истину — переливать кровь надо от человека к человеку. Тому немало способствовали и опыты доктора Джона Ликокка начала XIX века. Он, как и его предшественники, окружил себя кошками, собаками и ягнятами и принялся выпускать кровь у одних животных, чтобы перелить им кровь других, смешивать кровь одних видов с другими — словом, делать то же, что и делали в XVII веке, но на более строгой методологической основе. Он использовал и первый прибор для переливания — все те же полые птичьи перья и мочеточник вола, но объединенные в одну систему. Одна игла укреплялась в вене донора, другая — в артерии реципиента. Животные страдали не зря. Было окончательно доказано, что переливание крови от одного вида к другому ни к чему хорошему не приводит, стало быть и человеку можно вливать только человеческую кровь.  

Так медицина добралась до следующей важнейшей даты в истории донорства — 25 сентября 1818 года. В этот день английский врач Джеймс Бланделл, бившийся над проблемой смерти рожениц после кровопотери, осуществил переливание крови от мужа к жене. Это было только начало опытов Бланделла, который вошел в историю как основоположник современной трансфузиологии. Примерно половина его переливаний закончилась успешно. Он описал и первые трудности на пути трансфузиолога. Так, действовать приходилось очень быстро — кровь сворачивалась, а об ее консервации пока никто не мечтал. Сперва Бланделл забирал кровь шприцем у реципиента и вводил ее донору. А потом изобрел первый настоящий аппарат для донорства (на рисунке сверху). И трубки, и шприцы были в нем металлическими, ведь и резину тогда еще не изобрели. Попадала кровь донору либо по действием силы тяжести (она текла сверху вниз), либо под давлением. Но кровь уже забиралась из локтевой вены и в локтевую же вену переливалась. Так происходит и сейчас.  

В Россию прогресс шел, как всегда, не спеша. Лишь 20 апреля 1832 года в Петербурге акушер Андрей Мартынович Вольф, используя методики и аппараты Бланделла, перелил кровь роженице от ее мужа и спас ей жизнь. И здесь большую роль сыграло везение — шансов выжить у нее было 60%. Пока еще не были открыты ни группы крови, ни резус-фактор. История донорства только начиналась.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру